Гилберт Честертон - Человек, который был четвергом
Поначалу они ехали пустынными улицами, и редкие пешеходы не давали возможности судить, дружелюбны или враждебны к ним здешние жители. Потом в домах стали загораться огни, все больше напоминая о милости и уюте. Доктор Булль повернулся к инспектору, который стал их главою, и улыбнулся, как обычно, простой, приветливой улыбкой.
– С огнями как-то веселей, – сказал он.
Инспектор Рэтклиф нахмурил брови.
– Меня веселят только одни огни, – сказал он. – Вон те, в жандармерии. Я их уже вижу. Дай Бог, чтобы мы оказались там минут через десять!
Здравомыслие и надежда, преисполнявшие Булля, бурно вырвались наружу.
– Какая чушь! – воскликнул он. – Если вы верите, что обычные люди в обычных домах могут стать анархистами, вы сами безумней анархиста. Случись нам вступить в бой, весь город будет за нас.
– Нет, – отвечал Рэтклиф с неколебимой простотой. – Весь город был бы за них. Сейчас увидим.
Пока он говорил, профессор в немалом волнении наклонился вперед.
– Что это за шум? – спросил он.
– Должно быть, кони, – сказал полковник. – Я думал, они совсем отстали.
– Кони? – сказал профессор. – Нет, это не кони, и они не сзади.
Он еще говорил, когда впереди что-то дважды мелькнуло. Как ни молниеносно было это движение, беглецы разглядели, что же мелькнуло перед ними. Бледный профессор вскочил и принялся убеждать, что автомобили принадлежат Ренару.
– Это его моторы, – повторял он, обводя спутников безумным взглядом. – Там люди в масках.
– Чепуха! – гневно воскликнул полковник. – Доктор Ренар не даст им своих машин.
– Должно быть, его принудили, – спокойно сказал Рэтклиф. – Город на их стороне.
– Вы все еще в это верите, – сказал полковник.
– Скоро поверите и вы, – с безнадежным спокойствием сказал сыщик.
Наступило нелегкое молчание, затем полковник отрывисто проговорил:
– Нет, не поверю. Какой вздор! Простодушные жители мирного французского городка…
Шум оглушил его, у самых глаз вспыхнул свет. Автомобиль успел проскочить, сзади поднялся белый дымок, и Сайм услышал, что мимо просвистела пуля.
– Господи! – воскликнул полковник. – В нас кто-то стреляет.
– Зачем же прекращать разговор? – заметил мрачный Рэтклиф. – Продолжайте, полковник. Помнится, вы говорили о простодушных жителях мирного городка.
Полковник давно перестал ощущать насмешку. Он тревожно оглядывал улицу.
– Поразительно, – приговаривал он. – Нет, поразительно.
– Придирчивый человек, – сказал Сайм, – мог бы назвать это неприятным. Как бы то ни было, вон те огни – окна жандармерии. Скоро мы будем там.
– Нет, – сказал инспектор Рэтклиф, – мы никогда там не будем.
Все это время он стоял, зорко глядя вперед. Теперь он сел и устало провел рукой по гладким волосам.
– Что вы хотите сказать? – спросил Булль.
– Я хочу сказать, что мы туда не попадем, – спокойно повторил пессимист. – Поперек улицы стоят два ряда людей, я их отсюда вижу. Город против нас, как я и предсказывал. Могу утешиться сознанием своей правоты.
Рэтклиф уселся поудобней и закурил, но спутники его повскакали с мест, глядя в конец улицы. Теперь, когда надежды пошатнулись, Сайм повел автомобиль медленней и наконец остановился на углу улочки, круто сбегавшей к морю.
Было почти темно, хотя солнце еще не село, и там, куда проникали низкие лучи, тлело горячее золото. Предзакатный свет, словно прожектор в театре, прорезал переулок узким клином, обращая автомобиль в огненную колесницу. Остальная часть переулка, особенно верх и низ, были окутаны сумраком. Наконец остроглазый Сайм горестно и негромко свистнул.
– Все верно, – сказал он. – Внизу толпа, или войско, или что-то еще…
– Если и так, – нетерпеливо сказал доктор Булль, – это что-то еще. Может – цирковая борьба, может – день рождения мэра. Да мало ли что! Я не верю и не поверю, чтобы простые, славные люди в этом славном местечке ходили с динамитом в кармане. Подвиньтесь-ка поближе, Сайм, разглядим их.
Автомобиль прополз шагов сто, и все вздрогнули, ибо доктор громко расхохотался.
– Эх вы! – вскричал он. – Что я вам говорил? Да эта толпа послушна закону, как корова. Во всяком случае, она с нами.
– Откуда вы знаете? – спросил удивленный профессор.
– Вы что, слепой? – крикнул Булль. – Смотрите, кто их ведет!
Они вгляделись, и полковник, не сразу обретя голос, воскликнул:
– Да это Ренар!
По улице бежали какие-то люди, разглядеть их никто не мог бы, но гораздо ближе, в полосе вечернего света, шествовал доктор Ренар в белой шляпе, поглаживая правой рукой темно-русую бороду. В левой он держал револьвер.
– Какой я дурак, – воскликнул полковник. – Ну конечно, он пришел помочь нам!
Доктор Булль хохотал, размахивая шпагой беспечно, словно тростью. Он выскочил на мостовую и побежал вперед, крича:
– Доктор Ренар! Доктор Ренар!
Через мгновение Сайм подумал, что глаза его безумны. Человеколюбивый Ренар не спеша поднял револьвер и дважды выстрелил в своего коллегу.
Почти в ту же секунду, когда над этой прискорбной сценой поднялось белое облачко, от сигареты циничного Рэт-клифа потянулась вверх белая струйка. Как и все, он чуть-чуть побледнел, но по-прежнему улыбался. Булль, едва увернувшись от смерти, постоял посреди дороги, никак не выражая страха, потом очень медленно побрел к автомобилю. В полях его котелка были две дырки.
– Ну-с, – медленно сказал тот, кто курил сигарету, – что вы теперь думаете?
– Я думаю, – твердо сказал доктор Булль, – что лежу в постели у себя дома и скоро проснусь. А если нет, стало быть, я сижу в обложенной тюфяками палате, и диагноз у меня печальный. Если же вы хотите знать, чего я не думаю, я скажу вам. Я не думаю того, что думаете вы. Я не думаю и не подумаю, что толпа обычных людей – скопище дрянных современных мыслителей. Нет, сэр, я демократ и никогда не поверю, чтобы Воскресенье совратил хоть одного матроса или приказчика. Быть может, я безумен; но человечество в своем уме.
Сайм поглядел на него ясными голубыми глазами. Он редко позволял себе смотреть так серьезно.
– Вы очень хороший человек, – сказал он. – Вы способны верить, что нормален кто-то, а не вы. В общем, вы правы насчет людей – насчет крестьян или таких, как этот милый старый трактирщик. Но вы не правы насчет Ренара. Я заподозрил его сразу. Он рационалист, и что еще хуже, он богач. Если долг и веру уничтожат, уничтожат их богачи.
– Их уже уничтожили, – сказал инспектор и встал, сунув руки в карманы. – Бесы идут на нас.
Спутники его взглянули туда, куда устало глядел он, и увидели толпу, впереди которой яростно шагал Ренар. Борода его развевалась по ветру.
– Господа, – воскликнул полковник, выскакивая на мостовую. – Это немыслимо! Должно быть, это шутка. Если бы вы знали Ренара, как я… Тогда уж назовите динамитчицей королеву Викторию! Если бы вы знали этого человека…
– Доктор Булль его неплохо узнал, – сказал Сайм.
– Нет! – крикнул полковник. – Ренар все объяснит. Он все объяснит мне. – И он шагнул вперед.
– Не спешите, – сказал инспектор. – Скоро он всем нам объяснит.
Нетерпеливый полковник уже ничего не слышал, поспешая навстречу врачу. Возбужденный Ренар поднял револьвер, но, увидев приятеля, заколебался, и полковник начал говорить, размахивая руками.
– Ничего он не добьется от этого старого язычника, – сказал Сайм. – Лучше просто прорваться сквозь них, как пуля сквозь ваш котелок. Может быть, нас убьют, но и мы перебьем их немало.
– Ой, бросьте! – вскричал доктор Булль, который стал еще простоватей, так искренна была его честность. – Наверное, их сбили с толку. Пускай полковник попробует!
– Не повернуть ли нам назад? – спросил профессор.
– Улица и там перерезана, – сухо сказал Рэтклиф. – Мало того, я вижу наверху вашего любимца, Сайм.
Сайм быстро повернулся и увидел всадников, скачущих к ним в полумгле. Над головой первого коня блеснуло серебро шпаги, потом – серебро седины. Тогда автомобиль понесся вниз, к морю, словно тот, кто им правил, хотел одного – умереть.
– Что такое? – спросил профессор, хватая его за руку.
– Скатилась утренняя звезда, – ответил Сайм. Автомобиль его падающей звездой катился во мраке.
Никто не понял этих слов, но, оглянувшись, все увидели, что вниз по круче мчатся враги, а впереди, в невинном сверкании предвечернего света, скачет добрый трактирщик.
– Весь мир помешался, – сказал профессор, закрывая руками лицо.
– Нет, – с непоколебимым смирением сказал доктор Булль. – Помешался я.
– Что же мы будем делать? – спросил профессор.
– Сейчас, – с отрешенной точностью ученого ответил Сайм, – мы врежемся в фонарный столб.
Раздался грохот, и через минуту-другую четыре человека выползли из груды металла, тогда как высокий тонкий столб, стоявший у самой набережной, повис над мостовою сломанным сучком.
– Хоть что-нибудь да разбили! – слабо улыбнулся профессор. – И то утешение.
