Маракотова бездна - Артур Конан Дойль
Наполовину уйдя в ил и накренившись, на дне океана покоился приличных размеров пароход. Труба его надломилась и повисла под странным углом, фок-мачта исчезла, но в остальном судно выглядело невредимым; больше того, казалось таким чистым и свежим, как будто недавно вышло из дока и отправилось в первое морское путешествие. Мы приблизились к корме и с изумлением прочитали отлично сохранившуюся, ясно заметную надпись на борту: «Стратфорд, Лондон». Могли ли мы представить, что родной корабль последовал за нами в Маракотову бездну?
Разумеется, оправившись от первого потрясения, мы осознали, что ничего невероятного не произошло. Вспомнили, что опытный норвежский шкипер с тревогой заметил стремительно снижающиеся показания барометра и приказал немедленно свернуть паруса. Вспомнили и так некстати появившуюся на горизонте, внушавшую опасение тяжелую черную тучу. Судя по всему, наверху разыгрался жестокий шторм, и пароход не устоял против удара стихии. Надеяться, что кто-то из команды остался в живых, не приходилось: все спасательные лодки, точнее, их жалкие обломки, беспомощно свисали со шлюпбалок. Да и какая лодка способна выдержать ураган? Судя по всему, трагедия постигла «Стратфорд» не позже чем через час-другой после нашего собственного несчастья. Не исключено, что трос лота, который мы увидели, а я даже использовал в качестве почты, привязав к нему носовой платок, матросы едва успели поднять на борт и намотать на катушку, прежде чем разыгралась буря. Ужасная и в то же время причудливая судьба: потерянные для мира, мы все-таки остались в живых, тогда как те, кто оплакивал нас, погибли. Трудно было понять, дрейфовал ли пароход в верхних слоях океана, прежде чем затонул, или сразу ушел на дно и лежал там до той минуты, когда его обнаружил один из атлантов.
Бедный капитан Хоуи — вернее, то, что от него осталось — мужественно продержался до самого конца. Он так и не покинул своего поста, мертвыми руками крепко вцепившись в перила. Кроме него, вместе с судном на дно опустились трое трудившихся в машинном отделении кочегаров. С помощью местных обитателей мы извлекли тела наших товарищей, погребли под толстым слоем ила и положили на могилы венки из водорослей. Рассказываю подробности в надежде, что весть об упокоении останков мужа хотя бы немного утешит миссис Хоуи в постигшем ее горе. К сожалению, имена кочегаров остались неизвестными.
Пока мы отдавали последний долг погибшим морякам, местные жители деловито окружили пароход. Взглянув, мы увидели их повсюду: точно так же мыши облепляют головку сыра. Любопытство и возбуждение атлантов не оставило сомнений: наш многострадальный «Стратфорд» стал первым современным кораблем и уж точно первым пароходом, опустившимся на дно неподалеку от них. Позднее мы узнали, что находившиеся в защитных скафандрах кислородные аппараты действовали в течение нескольких часов, а потом требовали обстоятельной подзарядки. Следовательно, возможность исследования океанского дна ограничивалась определенным радиусом в несколько миль от центральной базы. Практичные, полные энергии люди сразу же принялись за работу, снимая с судна все оборудование, которое смогло бы принести пользу в хозяйстве. Сложный и долгий процесс утилизации по сей день не завершен. Мы же были рады вернуться в свои каюты и забрать сохранившиеся в относительно целостном состоянии вещи: одежду, книги и различные бытовые мелочи.
Среди спасенных предметов самым ценным для нас оказался бортовой журнал, который капитан Хоуи прилежно заполнял изо дня в день. Последняя запись относится к трагическому дню нашей катастрофы и гибели «Стратфорда». Привожу цитату в оригинальном виде, без сокращений и каких-либо изменений:
«3 октября. Трое храбрых, но безрассудных авантюристов против моей воли поступили по собственному разумению: в ими же построенном аппарате опустились на дно океана. К сожалению, погружение привело к тем печальным последствиям, которые я с тревогой предвидел. Да упокоит Господь души отважных безумцев. Они начали спуск в 11 часов утра, причем я сомневался в выборе времени, так как погода заметно портилась, угрожая шквалом. Сожалею, что не прислушался к голосу интуиции, но категоричный запрет лишь отсрочил бы неизбежную печальную развязку экспедиции. Прощаюсь с исследователями в твердой уверенности, что больше никогда не увижу ни одного из троих дерзких смельчаков. В течение некоторого времени погружение проходило спокойно, так что в 11:45 аппарат беспрепятственно опустился на глубину в 300 морских саженей и достиг дна. Профессор Маракот несколько раз беседовал со мной по телефону, сообщая, что все в порядке, а потом я внезапно услышал его отчаянный крик и ощутил непомерную нагрузку на трос. Спустя пару мгновений стальной трос оборвался подобно тонкой нити. Судя по всему, аппарат оказался на краю очень глубокой впадины: незадолго до катастрофы профессор попросил меня медленно двигаться вперед. Воздуховоды продолжали действовать еще примерно с полмили, а потом тоже лопнули. После этого надежда на выживание профессора Маракота и его спутников — молодого ученого мистера Хедли и столь же молодого механика мистера Сканлэна — окончательно пропала.
И все же необходимо отметить чрезвычайно странное обстоятельство, размышлять о котором сейчас не время, поскольку надвигающийся шторм требует немедленных действий. Опущенный на дно лот был поднят на борт и показал глубину в 26 600 футов. Груз, конечно, остался в океане, но каким бы невероятным ни казался факт, к фарфоровой чашке для сбора образцов был привязан носовой платок мистера Хедли, о чем свидетельствовала метка. Все члены команды испытали глубокое изумление; никто не сумел объяснить, каким образом могло произойти столь странное явление. Возможно, в ближайшее время поступят новые сведения, и тогда в следующей записи я сообщу важные подробности. Подождав несколько часов в надежде увидеть на поверхности воды какой-нибудь поднявшийся из глубины предмет, мы вытащили трос спускаемой камеры и увидели грубо оборванный конец. На этом заканчиваю: необходимо немедленно заняться подготовкой судна к грядущему
