Элизабет Гаскелл - Жены и дочери
Мистер Гибсон заезжал довольно часто, правда, иногда необъяснимо долго отсутствовал, и тогда его дочь начинала беспокоиться и гадать, что с ним случилось. Но когда доктор появлялся, у него всегда находились уважительные причины. А его привычная домашняя нежность, которую она чувствовала, и способность полного понимания истинной ценности его слов и молчания, которой она обладала, наполняли эти мимолетные встречи невыразимым обаянием. В последнее время она все чаще спрашивала: «Когда я могу поехать домой, папа?» Не то, чтобы она была несчастна, или чувствовала себя неловко, она искренне любила миссис Хэмли, она была любимицей сквайра и не могла до конца понять, почему некоторые люди так боялись его. А что до Роджера, если он не добавил ей удовольствия, то едва ли отнял его. Но Молли хотелось снова оказаться дома. Она не могла назвать причину, но понимала это очень хорошо. Мистер Гибсон убеждал ее до тех пор, пока она совершенно не устала и не согласилась, что для нее правильно и необходимо остаться здесь. А затем с усилием сдержала срывающуюся с языка мольбу, потому что заметила, что повторение просьбы раздражает отца.
За время отсутствия дочери мистер Гибсон решил сменить свою холостяцкую жизнь на супружескую. Он отчасти осознавал, на что решается, и отчасти поддался мягкому, изменчивому наваждению. В этом деле он действовал скорее пассивно, нежели по собственной инициативе, хотя если бы мистер Гибсон не вполне одобрял тот шаг, который он собирался сделать, если бы он не верил, что повторный брак является самым лучшим способом разрубить Гордиев узел семейных трудностей, он мог бы попытаться без особых осложнений для себя, безболезненно выпутаться из этих обстоятельств. Это произошло так…
Леди Камнор, выдав замуж обеих старших дочерей, обнаружила, что ее труд в качестве дуэньи младшей дочери, леди Харриет, значительно облегчают родственники, и, наконец, у нее появилось время побыть больной. Тем не менее, она была слишком энергична, чтобы постоянно потворствовать себе в этом. Леди Камнор лишь время от времени разрешала себе ослабеть после длинной череды обедов, долгого бодрствования и лондонской атмосферы. И затем, оставив леди Харриет либо с леди Куксхавен, либо с леди Агнес Мэннерс, она удалялась в относительную тишину Тауэрса, где занималась благотворительностью, которой, к сожалению, пренебрегала в лондонской суматохе. Этим летом она ослабела раньше, чем обычно, и жаждала деревенского покоя. Она полагала, что ее здоровье подорвано серьезнее, чем прежде, но не обмолвилась об этом ни мужу, ни дочерям, доверив свою тайну только мистеру Гибсону. Ей не хотелось отрывать леди Харриет от городских развлечений, от которых та была в полном восторге, всевозможными жалобами, что могли бы оказаться необоснованными. И все же ей не хотелось оставаться без компаньонки в течение трех недель или даже месяца, прежде чем ее семья присоединится к ней в Тауэрсе, особенно когда приближается ежегодный праздник для школьных попечительниц. И школа, и визиты дам уже потеряли пикантность новизны.
— В четверг, 19-го, Харриет, — задумчиво произнесла леди Камнор. — Ты не против, приехать в Тауэрс 18-го и помочь мне в этот долгий день? Ты можешь остаться в деревне до понедельника, несколько дней отдохнуть и подышать свежим воздухом. Ты вернешься к своим развлечениям посвежевшей. Твой отец привезет тебя, вот и он идет, как и следовало ожидать.
— О, мама! — ответила леди Харриет, младшая дочь семейства, самая красивая и самая избалованная, — я не могу поехать, в Мейденхеде 20-го состоится прием на воде, я бы очень огорчилась, пропустив его. И бал миссис Дункан, и концерт Гризи. Пожалуйста, не требуй. Кроме того, я не принесу пользы. Я не умею вести провинциальные разговоры, я не разбираюсь в местной политике Холлингфорда. Я знаю, что сделаю что-нибудь не так.
— Очень хорошо, моя дорогая, — вздохнув, сказала леди Камнор. — Я забыла о приеме в Мейденхеде, иначе я не стала бы тебя просить.
— Какая жалость, что сейчас в Итоне нет каникул, тогда ты могла бы взять мальчиков Холлингфорда, чтобы они помогли тебе принимать гостей, мама. Они такие любезные маленькие франты. Было очень забавно наблюдать, как в прошлом году у сэра Эдварда они встречали в доме своего дедушки целую толпу скромных поклонников, каковых ты собираешь в Тауэрсе. Я никогда не забуду, как Эдгар серьезно сопровождал пожилую даму в необычной черной шляпке и рассказывал ей о чем-то совершенно правильно грамматически.
— Мне нравятся эти мальчики, — сказала леди Куксхавен. — Они станут истинными джентльменами. Но, мама, почему бы тебе не взять с собой Клэр? Она тебе нравится, и она именно тот человек, который способен избавить тебя от забот гостеприимства с жителями Холлингфорда, и нам всем будет спокойнее, если мы будем знать, что она с тобой.
— Да, Клэр замечательно с этим справилась бы, — ответила леди Камнор. — Но разве она сейчас не занята в школе?
Мы не должны мешать ее занятиям, чтобы не навредить ей, поскольку я боюсь, что ей сейчас приходится несладко, и она так несчастна с тех пор, как покинула нас: ее первый муж умер, затем она потеряла место у леди Дэвис, а потом у миссис Мод, и вот мистер Престон рассказал вашему отцу, что это все, что она может делать, чтобы жить по средствам в Эшкоме, хотя лорд Камнор позволяет ей снимать дом без ренты.
— Не могу себе представить, как это случилось, — сказала леди Харриет. — Конечно, она не очень мудра, но она так полезна и мила, и у нее такие приятные манеры. Я бы подумала, что любой, кто не слишком привередлив к образованию, был бы очень рад заполучить ее в гувернантки.
— Что ты имеешь в виду под «не слишком привередлив к образованию»? Большинству людей, которые нанимают гувернантку для своих детей, полагается быть привередливыми, — сказала леди Куксхавен.
— Без сомнения, они таковыми себя считают. Я называю тебя привередливой, Мэри, но не думаю, что такой была мама, но она таковой себя считала, я уверена.
— Я не могу понять, о чем ты говоришь, Харриет, — сказала леди Камнор, всерьез обеспокоенная словами своей умной, безрассудной младшей дочери.
— Боже мой, мама, ты сделала все, что могла, думая о нас. Но, видишь ли, у тебя было столько много других захватывающих интересов, а Мэри едва ли позволяет своей любви к мужу примешиваться к всепоглощающей заботе о детях. Ты предоставила нам лучших учителей из каждой области, и Клэр приходилось следить за нами и заставлять нас готовить домашние задания для этих учителей, и она всегда это делала. Но потом, ты знаешь, или, скорее, не знаешь, некоторые из учителей стали восхищаться нашей очень милой гувернанткой, и случался пристойный, тайный флирт, который ни к чему не приводил, конечно. Ты так часто была занята своими делами как светская дама, благотворительница, и тому подобное — так, что тебе приходилось отзывать от нас Клэр в самые решающие минуты наших уроков, чтобы написать письма или подвести счета, и как следствие этого, я теперь самая необразованная девушка в Лондоне. Только Мэри основательно учила добрая, неуклюжая мисс Бенсон, так что у нее нет недостатка в знаниях, и ее успех бросает на меня тень.
— Ты думаешь, то, что говорит Харриет, правда, Мэри? — довольно беспокойно спросила леди Камнор.
— Я так мало времени проводила с Клэр в комнате для занятий. Обычно я читала с ней по-французски. Я помню, у нее был прекрасный акцент. Обе, и Агнес, и Харриет, очень любили ее. Я обычно ревновала из-за мисс Бенсон, и, возможно… — леди Куксхавен на мгновение замолчала, — из-за этого вообразила, что она льстит и потакает им… это не совсем добросовестно, обычно думала я. Но девочки — суровые судьи, и, конечно, с тех пор у нее началась довольно беспокойная жизнь. Я всегда так рада, когда она находится у нас, и мы можем доставить ей немного удовольствия. Единственное, что меня беспокоит теперь, это причина, по которой ей приходится отсылать свою дочь от себя так часто. Мы никак не можем ее убедить привезти с собой Синтию, когда она навещает нас.
— Вот то, что я называю недоброжелательностью, — заметила леди Харриет, — бедная любящая женщина пытается заработать себе на жизнь как гувернантка, и что она может сделать со своей дочерью, как не отослать ее в школу? А после того, как Клэр пригласили приехать, она слишком скромничает, чтобы привезти с собой дочь… исключая все расходы на путешествие и одежду… Мэри придирается к ее скромности и экономии.
— Ну, в конце концов, мы обсуждаем не Клэр и ее дела, а пытаемся придумать, как помочь маме. Я думаю, лучшее, что она сможет сделать, это попросить миссис Киркпатрик приехать в Тауэрс… как только начнутся каникулы, я имею в виду.
— Вот ее последнее письмо, — сказала леди Камнор, которая искала его в своем секретере, пока дочери разговаривали. Держа очки перед глазами, она начала читать: — «Мои привычные несчастья, кажется, преследуют меня в Эшкоме»… м-м-м… это не то… «Мистер Престон оказался невероятно добр, прислав мне фрукты и цветы из особняка, согласно любезному распоряжению доброго лорда Камнора.» О, вот оно! «Каникулы начинаются 11-го, согласно сложившейся школьной традиции в Эшкоме, и я должна постараться сменить климат и обстановку, чтобы подготовиться и вернуться к своим обязанностям 10 августа». Видите, девочки, она будет свободна, если не сделает иных приготовлений, чтобы провести свои каникулы. Сегодня 15-е.
