Нацумэ Сосэки - Ваш покорный слуга кот
Покончив с приветствиями, которые произносятся при первом знакомстве, Ханако внимательным взором обвела гостиную и сказала: «Прекрасный у вас дом». «Ври больше», — подумал про себя хозяин, попыхивая сигаретой. Мэйтэй, глядя в потолок, произнес: «Смотри, какой странный узор. Это что, от дождя? Или там просто доски такие?» — и тем самым намекнул хозяину, о чем следует говорить. «От дождя, конечно», — ответил хозяин. «Прекрасно», — с серьезным видом произнес Мэйтэй. «Ну и люди, совсем не умеют держать себя в обществе», — возмутилась в глубине души Ханако. Некоторое время все сидели молча.
– Мне хотелось бы кое-что спросить у вас, поэтому я и пришла, — снова заговорила гостья.
– А-а, — безразличным тоном протянул хозяин.
«Нет, так дело не пойдет», — подумала Ханако и сказала:
– Собственно говоря, я живу совсем рядом — в угловом особняке, на противоположной стороне переулка.
– Такой большой европейский дом с амбаром? То-то на нем висит дощечка с надписью «Канэда», — кажется, дошло наконец до сознания хозяина, что речь идет о доме Канэда и амбаре Канэда, но от этого почтительности к госпоже Канэда у него не прибавилось.
– Вообще-то с вами должен был разговаривать мой муж, но дела фирмы отнимают у него слишком много времени… — сказала Ханако. В глазах у нее светилось торжество: «Теперь-то, наверное, проняло немного». Однако на хозяина это сообщение не произвело никакого впечатления. Манера Ханако говорить показалась ему слишком свободной для женщины, впервые встретившейся с незнакомым мужчиной, и он почувствовал раздражение.
– И даже не одной фирмы, а сразу двух или трех, — продолжала гостья. — И во всех трех он директор… Да вы, наверное, знаете.
«Неужели и это не произведет желаемого эффекта», — было написано у нее на лице. При одном упоминании имен крупных ученых или профессоров хозяин преисполнялся благоговения, к дельцам же, как ни странно, он не питал почти никакого уважения. Он был твердо убежден, что учитель гимназии на две головы выше любого дельца. А если бы даже у него и не было такого убеждения, то все равно весьма сомнительно, чтобы он со своим неуживчивым характером мог снискать расположение деловых людей. С этой мыслью хозяин уже давно примирился и был совершенно равнодушен к радостям и печалям людей, на благодеяния со стороны которых он не рассчитывал. Поэтому во всех вопросах, не имеющих отношения к научному миру, он был совершеннейшим профаном, и это проявлялось особенно ярко, когда речь заходила о деловом мире: он не имел никакого понятия о том, кто к нему принадлежит, чем там занимаются. А если бы даже и знал, все равно не смог бы испытывать к этому миру чувство покорной учтивости. Ханако и во сне не могло присниться, что где-то на земле, под одним с ней солнцем обитает такой чудак. Ей не раз приходилось иметь дело с людьми разного положения и разного нрава, и стоило ей только сказать: «Я — жена Канэда», — как тотчас же перед ней широко распахивались двери в любое общество, она была вхожа к любому человеку, какое бы высокое положение он ни занимал. Поэтому она была уверена, что достаточно будет сказать этому зачахшему в четырех стенах престарелому сэнсэю: «Я живу в угловом особняке, на противоположной стороне переулка», — чтобы тот, не спросив даже, чем занимается ее муж, пришел в неописуемый восторг.
– Ты знаешь, кто такой Канэда? — пренебрежительным тоном спросил хозяин Мэйтэя.
– Конечно, знаю. Канэда-сан друг моего дяди. Недавно они вместе были на пикнике, — серьезно произнес Мэйтэй.
– Гм! А кто твой дядя?
– Барон Макияма, — ответил Мэйтэй еще серьезнее. Хозяин хотел что-то возразить, но не успел он раскрыть рта, как Ханако резко повернулась к Мэйтэю и внимательно посмотрела на него. Лицо Мэйтэя, который сегодня поверх кимоно из цумуги надел еще кимоно из заморского шелка, оставалось бесстрастным.
– Ах, значит, вы господина Макияма… Кем же вы ему приходитесь? Извините великодушно, я этого совсем не знала. Мой муж часто повторяет: «Мы всем обязаны господину Макияма».
Она вдруг заговорила вежливым тоном и в довершение всего склонилась перед Мэйтэем в низком поклоне.
– Э, полноте, — засмеялся Мэйтэй.
Хозяин был совершенно сбит с толку и только молча наблюдал за происходящим.
– Он просил господина Макияма позаботиться и о будущем нашей дочери…
– Вот как?
Даже для Мэйтэя это прозвучало слишком неожиданно, и он не мог скрыть удивление.
– Вообще-то многие просят ее руки, но ведь мы люди с положением и не можем отдать ее за первого попавшегося…
– Совершенно справедливо, — ответил Мэйтэй, постепенно успокаиваясь.
– Вот я и пришла поговорить с вами, — заговорила Ханако своим прежним высокомерным тоном, обращаясь к хозяину. — Говорят, к вам часто заходит человек по имени Мидзусима Кангэцу. Что он собой представляет?
– А для чего вы спрашиваете о Кангэцу? — неприязненно спросил хозяин.
«Наверно, это связано с замужеством их дочери и им хочется все о нем разузнать», — догадался Мэйтэй.
– Было бы очень хорошо, если бы вы рассказали мне о нем.
– Значит, вы сказали, что хотите выдать свою дочь за Кангэцу, — начал было хозяин, но Ханако тут же заставила его замолчать:
– Никто этого не хочет. У нас предложений сколько угодно, так что ничего страшного не случится, если он не женится на ней.
– Тогда вам нечего о нем расспрашивать, — вспылил хозяин.
– Но скрывать тоже не стоит, — с угрозой в голосе заметила Ханако.
Мэйтэй сидел между ними и, держа свою серебряную трубку наподобие гумпай-утива[89], выкрикивал про себя: «Хаккэ, ёй-я, ёй-я!»[90].
– А сам-то Кангэцу говорил, что непременно хочет жениться на ней? — спросил хозяин в упор.
– Сам он этого не говорил, но…
– Но вы думаете, что хочет? — сказал хозяин, очевидно понимая, что с такой женщиной надо говорить только так.
– До этого дело не дошло… Но Кангэцу-сан, наверное, не прочь жениться на нашей дочери. — Ханако попыталась исправить положение как раз в тот момент, когда она уже была оттеснена к самому краю арены.
– А Кангэцу как-нибудь выказал свои чувства к вашей дочери? — спросил хозяин, всем своим грозным видом как бы говоря: «Попробуй только скажи, что выказывал», — и откинулся назад.
– Должно быть, примерно так.
На этот раз «лобовая атака» не достигла цели. Даже у Мэйтэя, который до сих пор с интересом наблюдал за происходившей сценой, корча из себя арбитра, слова Ханако вызвали любопытство. Он отложил в сторону трубку и весь подался вперед.
– Кангэцу даже писал вашей дочери любовные письма? Вот здорово! Еще один анекдот в Новом году прибавился, будет что рассказать, — радовался он про себя.
– Если бы только любовные письма! Хуже! Да как будто вы не знаете, — язвительным тоном сказала Ханако.
Хозяин, словно помешанный, повернулся к Мэйтэю и спросил:
– Тебе что-нибудь известно об этом?
Ответ Мэйтэя прозвучал не менее странно.
– Мне ничего не известно, уж если кто должен знать, так это ты, — ни с того ни с сего заскромничал он.
И лишь одна Ханако сидела с торжествующим видом.
– Нет, — сказала она, — вы оба должны знать об этом.
«Оба», пораженные, воскликнули в один голос:
– Что?!
– А если забыли, то я напомню. В конце прошлого года у Абэсана, в Мукодзима, был концерт, Кангэцу-сан тоже на нем присутствовал, верно? Вечером, когда он возвращался домой, намосту Азумабаси что-то произошло… я не хочу вдаваться в подробности, возможно ему это будет неприятно — но думаю, что этих доказательств вполне достаточно. Ну, так как?
И, упершись в колени унизанными бриллиантами пальцами, Ханако как ни в чем не бывало стала усаживаться поудобнее. Ее нос становился все великолепнее, а Мэйтэй и хозяин для нее уже как будто не существовали.
Не говоря уже о хозяине, даже Мэйтэй, казалось, был поражен этим внезапным ударом, и некоторое время оба находились в состоянии полной прострации, но когда постепенно оправились от потрясения, то сразу почувствовали весь комизм положения и, словно сговорившись, разразились громким хохотом. Только Ханако, видя, что все идет не так, как ей хотелось бы, сидела мрачная и злая, всем своим видом как бы говоря: «Мол, это же очень невежливо, смеяться в такой момент».
– Так это была ваша дочь? Здорово! Все было, как вы говорите, а, Кусями-кун? Не иначе Кангэцу влюблен в их дочь… Теперь уже нечего скрывать, давай признаемся.
– Угу, — только и буркнул в ответ хозяин.
– Конечно, чего там скрывать, и так уже все ясно. — К Ханако вернулось ее обычное самодовольство.
– Ладно, так уж и быть. Расскажем вам все, что знаем о Кангэцу-куне. Кусями-кун! Ты же хозяин. Перестань смеяться, а то так мы никогда не кончим. Ох, и страшная же это вещь тайна. Сколько ни прячь, все равно как-нибудь обнаружится. Но вот что странно. Как это госпоже Канэда удалось проведать обо всем? Просто удивительно, — разболтался Мэйтэй.
