Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус
Но была еще одна причина. Алиса его любила. На самом деле. И он это знал. А этим не бросаются. Это – здание, в нем есть единство, и ты не можешь оставить его, не оторвав кусок от себя. Так что если хочешь быть целым, ты остаешься, как бы мало тебе это не нравилось. Хуан был не из тех, кто долго себя морочит.
Уже перед дверью автобуса он повернулся и быстро пошел к закусочной.
– Ты полечись все-таки, – сказал он Алисе. Взгляд у него был теплый. – Глотни – от зуба. – Он повернулся и зашагал к автобусу. Когда он приедет, Алиса будет пьяная в дым, но ничего – может, промоет систему и ей станет легче. А если она завалится, он переночует на кровати Нормы. Хуан не переносил ее запаха, когда она напивалась. Запах был кислый, резкий.
Хуан посмотрел на небо. Воздух был неподвижен, но в вышине дул ветер, собирая над горами новые полчища облаков, и облака были плоские, они соединялись и влезали друг на друга в стремительном движении по небу. С больших дубов еще капало, и на листьях герани тоже блестели посередке капли. На земле в затишье кипела деятельность.
Как ни противно ему было соглашаться с Ван Брантом, Хуан тоже боялся, что опять будет дождь – и скоро. Он поднялся по ступеням автобуса. Ван Брант прицепился к нему, не дав даже сесть.
– Знаете, откуда ветер дует? С юго-запада. Знаете, откуда облака натягивает? С юго-запада. А знаете, откуда к нам дожди приходят? – торжествующе спросил он. – С юго-запада.
– Ладно, и так и так когда-нибудь умрем, – сказал Хуан. – И кое-кто – довольно жуткой смертью. Трактор, например, тебя задавит. Не видали, как трактор давит?
– С чего вы это взяли? – спросил Ван Брант.
– Дождь так дождь, – сказал Хуан.
– Нет у меня трактора, – сказал Ван Брант. – У меня четыре пары лошадей, лучшие в штате. Откуда вы взяли про трактор?
Хуан нажал стартер. Он заработал с тонким скрипучим подвыванием, но мотор завелся почти сразу и звучал хорошо. Звук был ровный и чистый. Хуан обернулся.
– Кит, – позвал он, – ты там слушай задний мост.
– Ладно, – сказал Прыщ. Ему было приятно доверие Хуана.
Хуан махнул Алисе и закрыл рычагом дверь. За сеткой не видно было, что она делает. Подождет, пока они не скроются из виду, и только тогда возьмет бутылку. Он надеялся, что она ничего не натворит.
Хуан проехал мимо фасада закусочной и свернул направо на асфальтовую дорогу в Сан-Хуан-де-ла-Крус. Дорога была не очень широкая, но ровная и с выпуклым профилем, так что вода на ней не застаивалась. По долине и холмам были разбросаны пятна солнечного света, разгороженные подвижными тенями облаков, летевших по небу. И солнечные места, и тени были пасмурно-серые, хмурые и угрожающие.
«Любимая» подпрыгивала на скорости шестьдесят пять километров. Это был хороший автобус, и задний мост тоже звучал хорошо.
– Никогда не любил тракторы, – сказал Ван Брант.
– Я тоже, – согласился Хуан. У него вдруг сделалось прекрасное настроение.
Ван Брант не мог успокоиться. Хуан преуспел сверх ожидания. Ван Брант повернул к нему голову на согнутой шее.
– Слушайте, а вы не из этих предсказателей или как их там?
– Нет, – сказал Хуан.
– А то ведь я во всякую эту ерунду не верю, – сказал Ван Брант.
– Я тоже, – сказал Хуан.
– А трактор ни за что бы не стал держать.
У Хуана язык чесался сказать: «У меня брат был, так его лошадь копытом убила», – но он подумал: «Тьфу ты, нашел с кем тягаться. Интересно, отчего он так напуган».
Глава 9
Дорога в Сан-Хуан-де-ля-Крус была асфальтовая. В двадцатые годы в Калифорнии проложили сотни километров бетонных шоссе, и люди, развалившись поудобнее, говорили: «Ну, это – вечное. Это проживет, сколько римские дороги, и дольше – никакая трава сквозь бетон не прорастет, не пробьется». Но они ошибались. Обутые в резину грузовики, тяжело подскакивающие машины били бетон, и он со временем терял крепость, начинал крошиться. Там обломится бровка, тут появится выбоина или трещина пробежит, а зимой ее еще льдом разопрет, и вот стойкий цемент сдается под ударами резины и ломается.
Потом ремонтные бригады заливали трещины гудроном, чтобы преградить путь воде, но – без толку, и в конце концов бетон стали покрывать асфальтом. Этот оказался живучим, потому что не так упрямо встречал удары шин. Он слегка подавался, потом слегка выравнивался. Летом размякал, зимой твердел. И постепенно все дороги покрылись лоснящейся черной одеждой, которая отливает вдалеке серебром.
Дорога на Сан-Хуан долго бежала ровными полями, а поля были разгорожены, потому что скот здесь больше не гулял. Земля была слишком дорога для выпаса. Поля подходили к самому шоссе. Они заканчивались кюветами. В кюветах буйно росли полевая горчица и местная сурепка с лиловыми цветочками. Вдоль канав тянулся синий люпин. Маки стояли в бутонах, потому что раскрывшиеся цветы обил ливень.
Дорога бежала прямо к предгорью – округлым, женственным холмикам, мягким и притягательным, как тело. И облегавшая их зеленая травка казалась бархатистой, как молодая кожа. От дождя холмы стали яркими, сочными, и по ровной красивой дороге среди красоты катился автобус «Любимая». Отражались в воде канав его отмытые блестящие бока. Качались перед стеклом талисманы – крохотные боксерские перчатки, детские башмачки. С лунного серпа над приборной доской ласково смотрела на пассажиров Дева Гвадалупская.
Из заднего моста не слышалось грубого или нехорошего звука, только коробка скоростей тихо подвывала. Хуан уселся поудобнее, предвкушая приятную езду. Перед ним было большое зеркало, где он мог видеть пассажиров, а за окном другое – длинное, в нем отражалась дорога сзади. Дорога была пустынна. Его обогнали несколько легковых машин, но ни одной не попалось навстречу. Сперва он был смутно озадачен этим, потом забеспокоился всерьез. А вдруг мост вышел из строя? Ну что ж, тогда придется ехать назад. Он отвезет их всех в Сан-Исидро и там высадит. Если мост снесло, автобус ходить не будет, пока его не восстановят. Он увидел в зеркале, что Эрнест Хортон раскрыл чемодан с образцами и показывает Прыщу какую-то игрушку, которая завертелась, блеснула и исчезла. Заметил, что Норма с блондинкой наклонились друг к дружке и разговаривают. Он чуть прибавил скорость.
Он не собирался ухаживать за блондинкой. Подступиться к ней не было никакой возможности. А Хуан уже достаточно пожил, чтобы не страдать из-за того, что недоступно. Конечно, подвернись ему случай, он бы и задумываться не стал, что делать. У него заныло под ложечкой, едва он ее увидел.
До сих пор Норма держалась с Камиллой чопорно. Она взяла такой холодный тон, что просто не могла сразу оттаять. Но Камилле она нужна была как щит, да и ехали они в одно место.
– Я ни разу не была в Лос-Анджелесе и Голливуде. – призналась Норма потихоньку, чтобы не услышал Эрнест. – Ни куда пойти, не знаю, ничего.
– А что ты собираешься делать? – спросила Камилла.
– Устроюсь на работу, наверно. Официанткой или еще где-нибудь. Хотелось бы устроиться в кино.
Губы Камиллы растянулись в сухой улыбке.
– Сперва все-таки устройся официанткой, – сказала она. – Кино – лихая лавочка.
– Вы актриса? – спросила Норма. – Вы похожи на актрису.
– Нет, – сказала Камилла. – Я работаю сестрой. У зубных врачей.
– Вы живете в гостинице или у вас дом, комната?
– Жить мне негде, – сказала Камилла. – До того, как уехала работать в Чикаго, мы с подругой снимали квартиру.
Взгляд у Нормы оживился.
– Я скопила немного, – сказала она. – Может быть, снимем вместе? Слушайте, если я устроюсь в ресторан, на еду тратить почти не придется. И домой могла бы приносить. – Глаза у Нормы разгорелись. – Да ведь если снимать вдвоем, это не так дорого. И чаевые, наверно, будут.
Камилла расположилась к девушке. Она взглянула на красный нос, землистые щеки и маленькие бесцветные глаза.
– Посмотрим, как получится, – сказала она.
Норма наклонилась поближе.
– Я знаю, что волосы у вас не крашеные, – сказала она. – Но может, вы научите, как мне мои подкрасить. А то – как мышь. Прямо мышь.
Камилла рассмеялась.
– Ты бы удивилась, если бы узнала, какие они у меня на самом деле, – сказала она. – А ну-ка посиди спокойно. Она разглядывала лицо Нормы, прикидывая, что могут сделать здесь крем, пудра и тушь, пытаясь представить себе, как будут выглядеть блестящие и завитые волосы, как увеличит глаза тень на веках, как переиначит рот губная помада. Насчет красоты Камилла не питала иллюзий. Без грима Лорейн была линялой кошкой – а вот же обходилась. Поработать над этой девушкой и вселить в нее немного уверенности – и интересно, и, опять же, напарница будет. И может быть, даже лучше, чем Лорейн.
– Это надо обдумать, – сказала она. – Красивые здесь места. Хотела бы я когда-нибудь поселиться за городом. – В голове у нее возникла картина, прообраз того, что у них получится. Норму нужно улучшить. Она будет даже хорошенькая, если будет за собой следить. А потом Норма познакомится с парнем и, конечно, приведет домой, чтобы им похвастаться, а парень станет подкатываться к Камилле, и Норма ее возненавидит. Вот так все и будет. Так уже бывало. Но какого черта! До тех пор-то им будет хорошо. Да и предупредить это можно – уходить заранее, когда Норма вздумает привести его.
