Хорас Маккой - В саване нет карманов

– Я думаю, что тебе чертовски повезло, что он не свернул тебе шею, – выпалила Майра.

– Ах, так ты думаешь, что я мерзавец, – сказал Долан спокойно. – Надо тебе нащелкать по носу за такие выводы о моих намерениях!

– Знаешь, почему ты так внезапно разозлился? Ты ведь и сам думаешь так же.

– Сейчас отшлепаю тебя на счастье, выбью немного сарказма.

– Прекратите, оба, – возмутился Бишоп, вставая между ними. – Никогда не видел ничего подобного. А если меня не будет, когда вы начнете перепалку, что тогда? Прекратите.

Долан прорычал горлом что-то неразборчивое, и Бишоп отошел к окну.

– Майк! – позвал он.

Долан, уловив зловещие нотки в голосе Эда, стремительно подошел к нему и посмотрел через его плечо.

Из офиса напротив только что вышел человек. Это был мужчина небольшого роста, ничем особо не выделявшийся. Они наблюдали, как он пересек улицу и встал на остановке в ожидании трамвая. Когда он наконец повернулся к ним лицом, Бишоп и Долан быстро отступили от окна, чтобы мужчина не смог их увидеть.

– Забавно, что он не поднялся повидать нас, – сказал Долан.

– Да. Не считает нас достаточно важными персонами.

– Кто это? – спросила Майра.

– Джек Карлайл, – ответил Долан, кусая губу.

Майра быстро подошла к окну.

– Он не должен тебя заметить, – быстро проговорил Долан.

– Хорошо, – шепнула Майра, прижав голову к стене и украдкой глядя в окно. – Он не смотрит сюда… так вот каков местный диктатор! Ну, – сказала она, отходя от окна, – его вид отвечает на многие вопросы, которые мне были непонятны.

Монотонный рокот печатного станка, на фоне которого происходил их разговор, внезапно смолк. Долан и Бишоп посмотрели друг на друга.

– Пойдем, – бросил Долан Эду.

Он сбежал по лестнице, Бишоп – следом за ним, и вошел в кабинет Лоуренса без стука. Лоуренс только что снял плащ.

– Это вы остановили станки? – спросил Долан.

– Да, и я остановлю снова, если их включат без моего разрешения, – сказал Лоуренс, садясь за стол. – Какое право вы имеете распоряжаться?

– Я пытался связаться с вами, но не смог. Я очень беспокоился о перепечатке тиража… Почему вы остановили печать? Что-то не так?

– Вы прекрасно знаете, что сегодня мы печатаем ведомственное издание страховой компании. У нас слишком давно этот контракт, мы не сможем нарушить его сейчас.

– Это не причина, – сказал Бишоп.

– Подожди минуту, Эд, – остановил его Долан. – Визит Джека Карлайла не мог повлиять на остановку станков, не так ли?

– Карлайл, Карлайл… – повторил Лоуренс, словно не понимая, о ком идет речь.

– Прекратите морочить мне голову. Я только что видел, как он вышел из вашего офиса.

– Мистер Карлайл был здесь, – признал Лоуренс. – И посоветовал…

– Он ничего не советовал. Приказал. Ну ладно. Что дальше? Вы собираетесь позволить ему запугать вас?

– Это не запугивание. Я не хочу быть обвиненным в клевете. Я уже сообщил вам свое мнение по поводу статьи.

– Ответьте на мой вопрос: вы будете печатать журнал или нет?

– Ну, Долан, похоже…

– Я говорил тебе, что он трус! – с негодованием воскликнул Бишоп. – Говорил, что он будет пресмыкаться…

– Ладно, – оборвал его Долан. – Я напечатаю журнал где-нибудь еще. Я заберу все, что уже было напечатано, и формы, и отпечатаю в другом месте. Есть какие-нибудь возражения?

– Зачем же, конечно нет, – сказал с облегчением Лоуренс.

– Вот что не так с этой страной, – произнес Бишоп, нависая над столом. – Слишком много хилых маленьких выскочек вроде тебя, ублюдок.

– Пойдем, – позвал Эда Долан.

Они прошли в цех. Там, у резальной машины, лежали стопки листов; часть уже перекочевала на стол, на котором девушка фальцевала, то есть складывала и сгибала.

Калли подошел к ним со скорбным выражением на физиономии.

– Ну вот, – сказал он.

– Мы переезжаем, – проговорил Долан. – Я подгоню сюда грузовик через несколько минут, и мы заберем все, что уже сделано. Формы тоже.

– Мне жаль, Майк, – сказал Калли. – Крутым бизнесом занимается Джек Карлайл.

– Похоже, что так. Ладно, – Долан повернулся к Калли, – ты можешь собрать все вместе и дать вынести через заднюю дверь. Ты знаешь, эти подонки…

– Конечно.

– Спасибо за все, Калли.

Они вернулись наверх. Майра опустошала ящики, выкладывая содержимое на стол.

– Мы переезжаем, – сообщил ей Бишоп, входя в кабинет.

– Я так и поняла, когда остановили станки.

– Эд, – сказал Долан, надевая пальто, – оставайся здесь, пока я не вернусь. Мне надо увидеться с адвокатом, а потом я пригоню грузовик.

– Куда мы двинем?

– Если я не получу денег, никуда – мы закончили. Если же получу… Просто оставайся здесь. А тем парням скажу… Или лучше попросить их подняться? На случай если что-нибудь случится.

– Они только помешают. Майра, я и старый Красавчик Флойд справятся здесь и без них, – сказал он, ощупывая кобуру.

– Майк, пару минут назад звонил Томас, – сказала Майра.

– И чего бы ему не оставить меня в покое? – поинтересовался Долан, направляясь к двери.

– Майк, – окликнула его Майра, – будь осторожен!

– Хорошо…

Оппенгеймер, адвокат, медленно ходил туда-сюда по ковру, заложив руки в карманы и не отрывая взгляда от окна.

– Думаю, что дождь наконец почти закончился, – заметил он. – Похоже, если поднимется ветер, завтра днем станет достаточно сухо для игры в гольф. Вы играете в гольф, Долан?

– Нет, не приходилось.

– Гольф – великая игра.

– Итак, они сказали мне…

Оппенгеймер остановился перед Доланом и посмотрел на него сверху вниз:

– Не думаю, что вы поступаете очень мудро, Долан. Сенатор не из тех, кого можно обижать. Я знаю его. Он очень сильно расстроен.

– Я тоже.

– Вам следовало бы принять его чек. Вы практически оскорбили его своим отказом.

– Послушайте, мистер Оппенгеймер. Я пришел сюда подписать отказ от прав, и подпишу, когда он вернется с наличными. Я отказался от чека просто потому, что не собираюсь давать ему шанс остановить выплату.

– Именно поэтому он обиделся. Это равносильно заявлению о недоверии. Сенатор – честный человек.

– Знаю, знаю. О сенаторе я знаю все. Вы забыли, что я несколько лет работал в газете.

Дверь открылась.

– Ну-ну, входите, сенатор, – сказал Оппенгеймер.

– Вот, – произнес сенатор, швыряя пачки денег на колени Долана. – Тридцать пять тысяч, крупными купюрами. А теперь, ради бога, подпишите этот отказ, или я лично вышвырну вас в окно.

– Спасибо, – сказал Долан, поднимаясь и направляясь к столу. – Где я должен расписаться, мистер Оппенгеймер?

– Здесь и здесь.

Долан написал свое имя и выпрямился.

– Спасибо, – сказал он снова, рассовал деньги по карманам и вышел.

Секретарша открыла дверь и заглянула в кабинет:

– Извините, что прерываю вас, мистер Баумгартен, но вы должны быть на Пасифик-Пресс в одиннадцать, а сейчас десять тридцать.

– Хорошо, – сказал ей Баумгартен. – Успею.

Голова секретарши исчезла, и дверь снова закрылась.

– Они собираются приобрести какое-то оборудование, – вновь обратился он к Долану. – О чем вы пытались мне рассказать?

– Я выпускаю журнал, – начал Долан терпеливо.

– Я знаю. «Космополит». Видел. Что вы говорили насчет печатного станка?

– Вы продали Лоуренсу оборудование, не так ли?

– Да.

– Это я и хотел знать. Я больше не печатаю у него журнал. У меня есть формы и все остальное, и я просто хочу знать, не могли бы вы мне сказать, где в городе есть точно такие же станки.

– Вы хотите напечатать журнал где-нибудь в другом месте?

– Правильно. И сохранить тот же формат.

– В городе есть несколько печатных машин того же типа, что и у Лоуренса. Один есть у Грина…

– Отпадает. Его дядя – издатель «Курьера», и рано или поздно… Нет, он отпадает.

– Есть приличная машина у Гриссома, прямо за углом. Он печатает множество ведомственных изданий и информационных брошюр. Пару месяцев назад я продал ему еще несколько станков.

– Вы думаете, он возьмется за «Космополит»?

– Не вижу, почему бы нет. Возможно, он ваш единственный шанс. Конечно, тесное сотрудничество с ним не улучшит ваше положение в обществе…

– Сейчас я не могу позволить себе привередничать. Я готов на все. А почему это не улучшит мое положение?

– Гриссом регулярно печатает коммунистические брошюрки. А Лоуренс, как я понимаю, стал болыщ заниматься ведомственными делами.

– Похоже, сотрудничество с Гриссомом не слишком влияет на ваше положение в обществе. Вы ведь активист Американского легиона…

– Бизнес есть бизнес, – сказал Баумгартен. – Я принадлежу Легиону только по ночам.

– Гриссом, говорите?

– Прямо за углом. Я бы проводил вас туда, но спешу.

– Все в порядке. Спасибо, Генри.

– Не за что, Майк. Дайте мне знать, как все сладилось.

Гриссом оказался чуть полноватым человеком, старше пятидесяти, белокурым, с голубыми глазами и с ученым лицом. Предложение Долана его очень заинтересовало. Он кивал головой и улыбался, слушая историю о происшествии с «Космополитом», и когда Долан рассказал о том, что несколько часов назад Лоуренс остановил печать, Гриссом искренне рассмеялся, его очень позабавила история Майкла.