Иоанна Хмелевская - Мы все под подозрением

Рышард спал твердокаменным сном, Анка хмуро всматривалась в какую-то книжку, а в санитарном отделе Лешек, Ярек и Кайтек играли в спички. У дверей конференц-зала на стуле сидел милиционер, и это произвело на меня чрезвычайно интригующее впечатление.

Трое мужчин в кабинете выглядели как охотники на тропе. Атмосфера била накаленной, накурено было, как на железнодорожном вокзале, глаза у прокурора горели, вследствие чего он выглядел еще красивее.

– Снова возвращаемся к автору представления, – сказал сварливо капитан. – Надеюсь, что вы уделите нам немного информации.

– Вполне возможно, – ответила я. – Я также надеюсь получить от вас кое-какие сведения, потому что меня как автора, несомненно, интересует окончание пьесы.

– Я уверен, что не больше, чем нас... Но прежде чем мы начнем, не будете ли вы так любезны ответить мне на один вопрос? Личный. Что было в этом котле на вашем балконе?

Я исчерпывающе ответила на его вопрос, капитан слушал с выражением легкого отвращения на лице. Я уже достигла достаточной степени обалдения и, видимо, поэтому внезапно отказалась от ранее принятых намерений, махнув рукой на собственную безопасность. То, что мои безвинные сослуживцы оказались из-за меня замешаны в глупое преступление, для меня было гораздо важнее, а впрочем, я пришла к выводу, что, принимая во внимание отсутствие у меня судимости и безупречный образ жизни, большого срока мне не дадут.

– Сейчас, – прервала я капитана, который что-то говорил. – Я хотела бы сначала объяснить одну вещь.

– Пожалуйста...

– Панове, – чарующе произнесла я, – сначала я хочу вам сказать, что я в вас верю. Ведь в то решающее время я не трогалась с места, что вы, несомненно, уже знаете. Следовательно, знаете, что это не я прикончила Столярека. Вы, конечно, можете подозревать, что у меня был сообщник, что преступление было мной обдумано, запланировано и так далее, но ведь это ерунда. В таком случае я не болтала бы об этом по всей мастерской. Но это еще не все. Я могу вам доказать мою невиновность, но сначала хотела бы заключить с вами уговор...

Я заколебалась быстро подумав, что сначала все-таки должна доказать свою невиновность. Я закрыла глаза и головой вперед ринулась в пропасть.

Короче говоря, я объяснила им причины, по которым предпочитала, чтобы Тадеуш Столярек жил долго и счастливо. Призналась, что совместно с покойным в ущерб бюро провернула одну махинацию по продаже в рассрочку, заключающуюся в том, что никто из нас ничего не купил, а, наоборот, я взяла наличные. То есть должна была взять наличные... После этой махинации покойник остался должен мне пять с половиной тысяч злотых, на которых с минуты его смерти я могу поставить крест. Я должна быть поистине не в своем уме, чтобы в этой ситуации его убивать.

– А как вы это сделали? – с интересом спросили следственные власти.

– Не знаю. У Тадеуша был знакомый директор магазина, и всю эту сложную операцию он провел самостоятельно.

– А зачем вы ему одолжили деньги?

– Потому что у меня не было другого выхода. Так сказать, нож на горле и никакой иной возможности раздобыть деньги. Тадеуш занялся этим делом с большой радостью, рассчитывая на то, что сможет одолжить у меня. Правда, он собирался одолжить только полторы тысячи, а не пять с половиной. Короче говоря, я осталась с носом.

– Хорошо, но почему вы, имея у горла нож, согласились одолжить ему на четыре тысячи больше?

– А что я могла сделать? Он сделал мне одолжение, причем довольно рискованное. Процентов бы с меня не взял, пить водку я бы с ним не пошла, как иначе могла бы его отблагодарить?! Это была единственная возможность.

– Ну, я думаю, при желании можно было бы найти еще что-нибудь, – злорадно сказал прокурор.

– Несомненно, – немедленно ответила я. – Но в этом случае я бы предпочла, чтобы на месте Тадеуша были, например, вы...

Капитана внезапно охватил приступ кашля, а в голубых глазах прокурора снова появился знакомый блеск.

– Я постараюсь не забыть ваши слова...

– Теперь вернемся к теме нашего разговора, панове, мне хотелось бы сделать вам одно предложение. Я хотела бы, чтобы вы решились оказать мне чуточку доверия, потому что я могу вам пригодиться. Есть множество таких вещей, которых вы никогда не узнаете путем обычного следствия. Если вы будете относиться ко мне, как к подозреваемой, то я к вам буду относиться, как к врагам, а если наоборот, тогда все будет в порядке. Сотрудничество даст гораздо больше, чем война, а вы даже понятия не имеете, как я хочу обнаружить убийцу. У меня на это есть свои причины...

Окончив свою речь, я ждала результатов. По разным причинам мне очень хотелось принять участие в расследовании.

Трое мужчин посмотрели на меня, и капитан кивнул головой.

– Хорошо. Вы правы. Несколько человек можно исключить, потому что чудес, конечно, не бывает. Убийство должно было занять у преступника какое-то время. Будем сотрудничать с вами на основе доверия.

– Слава Богу! – с глубоким облегчением сказала я. – Спрашивайте.

– Прежде чем мы приступим к обстоятельному разговору, нужно уладить еще одно дело. Мы вас вызовем в третий раз, а пока покажите, пожалуйста, нам свой носовой платок.

– Носовой платок? – удивилась я. – Господи, но у меня нет никакого платка.

– Как это нет? Ни одного?

– Ни одного. Я постоянно забываю о нем, и сегодня тоже забила. Если вам очень нужно, то могу принести из дома.

– Нет, спасибо. Вы совершенно уверены, что у вас его нет?

– Даю вам слово. Я вполне обхожусь без него.

– А что вы делаете, когда у вас насморк? – неодобрительно спросил прокурор. – Или когда плачете?

– Не помню, когда у меня в последний раз был насморк, может быть, лет десять назад, а плакать – я вообще не плачу. Женщины обычно плачут из-за любимого человека, а у меня его нет.

– А что вы с ним сделали?

– Это служебный или личный вопрос?

– Нет, прошу прощения. Это личный вопрос, и я снимаю его.

– Нет, почему же? Я могу вам ответить, хотя это не имеет никакого значения. Он меня бросил.

– Значит, у вас нет носового платка, – прервал меня капитан очень деловым тоном. – Жаль. Тогда пока пройдите туда...

Ужасно заинтригованная, я прошла в конференц-зал, где уже сидели Веслав и Анджей.

– Веслав, что это? – воскликнула я. – Вас тоже спрашивали о носовых платках?

– У меня было два, и оба я должен был им отдать, – философски заметил Анджей.

– А мой был страшно грязный, потому что я чистил им сегодня туфли, – признался Веслав. – Наверное, это какая-то мания на почве тряпок. Все наши халаты тоже забрали.

Следующей в зал вошла Алиция, сразу после нее Марек и Януш, вся четверка бриджистов была в сборе.

– Не могли взять карт? – спросила Алиция с укором.

– Как это не могли?! Разумеется, они здесь! Подожди, в этом кармане твои, а здесь Анджея. Повторить торговлю, кто заказал козыри?..

Не принимая близко к сердцу утрату носовых платков, они уселись около маленького столика, с которого сняли телефон, и вернулись к игре. Эта удивительная беззаботность персонала, наступившая так быстро после происшедшего преступления, в помещении, где еще совсем недавно лежал покойник, происходила вовсе не от жестокости наших сердец, а просто от атмосферы, царящей в нашей мастерской. Если бы что-либо подобное произошло с кем-то из нас индивидуально, в каком-то другом окружении, мы наверное долго не могли бы прийти в себя. А здесь, среди приятелей, в месте, где много раз падали на нас разные удары судьбы, было легче смириться с происшедшим, особенно потому, что Столярек был только сослуживец, – и то из тех, кто работал у нас недавно. Тот шок, который мы ощутили вначале, был вызван скорее точным соответствием событий моим ужасным фантазиям, нежели фактом как таковым. В последнее время у нас произошло много несчастий как в личном, так и в служебном плане. Казик и Стефан провели несколько месяцев в больнице после автомобильной аварии, сына Збышека с трудом вернули к жизни после несчастного случая, умерла от тяжелой болезни мать Алиции, дочери Стефана грозил паралич ног в связи с травмой позвоночника, я сама чудом не рассталась с жизнью, попав в аварию... Менее значительные происшествия трудно было вспомнить. И в довершение всего начались какие-то таинственные нападки на работу мастерской, всякие комиссии следовали одна за другой, каждый мелкий промах вырастал до размеров пирамиды, в результате нам угрожало нечто беспрецедентное в нашей стране, а именно – банкротство государственного предприятия. Что в подобной ситуации могло бы еще больше нас расстроить?

И, наверное, только в нашей мастерской и в нашем обществе удавалось как-то противостоять превратностям судьбы и сохранять хорошее настроение.

Мы все как-то позитивно друг на друга влияли и не допускали угнетенного настроения. Столярек умер? Ничего не поделаешь, все мы когда-нибудь умрем.