Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие
Но есть здесь и ловушка. Как раз то самое место, где все отрада глазу, лишь низок человек.[83] Ну, может, конечно, не низок, но уж неприятен точно. Теперь я понимаю, почему Вы никак не могли поладить с Семьей. Я видела их! Они здесь! Да-да, и дядя Дональд и все остальные. В Вашей Семье принято ездить по гостям всей шайкой, или мне просто повезло, и я попала на уик-энд в кругу родных? Когда я спустилась к ужину в первый вечер, гостиная ломилась, и не только потому, что Филлмор был там, повсюду сидели дяди и тети. Я чувствовала себя маленьким львом в Данииловом рву. Теперь я точно знаю, что вы имели в виду, говоря о Семье. Они смотрят! Конечно, мне все равно, я чиста как первый снег, но могу себе вообразить, каково было Вам с Вашей вечно неспокойной совестью. Тяжело, должно быть, приходилось. Кстати, отправить это письмо будет непросто, почти как в детстве пронести депешу сквозь вражьи ряды, когда играешь в Гражданскую войну. Здесь принято оставлять письма на столике в холле, а после обеда кто-нибудь забирает их и на велосипеде отвозит в деревню. Однако если положить его туда, один из родственников непременно его обнаружит, и я превращусь в изгоя, поскольку, друг мой, это не шутка � быть уличенной в переписке с таким сорняком, как Вы. Как низко паду я в их глазах. По крайней мере, это следует из того, что я видела вчера вечером, когда за обедом вдруг всплыло Ваше имя. Кто-то вспомнил о Вас, и тут же разожгли костер. Главарем выступал дядя Дональд. Я робко заметила, что встречалась с Вами, и мне показалось, что Вы все же человек. Тут установилась страшная тишина, а потом все заговорили разом, объясняя, как я не права и как жестоко меня обманула девичья неопытность. Оказывается, юное невинное создание вроде меня абсолютно не способно распознать отбросы общества и их истинную подлость. Вы не достойны говорить с такими, как я, поскольку Вы в лучшем случае позор рода человеческого. Говорю это на случай, если Вы думаете, что пользуетесь любовью в Семье. Так вот, не пользуетесь.
Придется мне проявить змеиную изворотливость, чтобы вынести это письмо из дома. Схожу в деревню сама, если удастся проскочить мимо родственников. Однако это достаточно сложно, поскольку, как ни странно, я здесь в центре внимания. Стоит мне выйти из своей комнаты, тут же, откуда ни возьмись, появляется тетушка или дядюшка, чтобы мило со мной побеседовать. Иногда мне начинает казаться, что меня словно взвешивают. Ну что ж, пусть взвешивают.
Пора одеваться к ужину. До свидания.
Ваша, сидящая на весах, Салли.
P.S. Насчет дядюшкиных усов Вы были абсолютно правы, а вот в том, что это его беда, а не вина, я с Вами не согласна. Думаю, все-таки он нарочно.
Пока что Монкс Крофтон
Мач Миддлфорд
Шропшир
Англия
20 апреля
Дорогой Рыжик! Уезжаю отсюда сегодня. В опале. Со всех сторон тяжелые холодные взгляды. Напряженное молчание. Дядя Дональд больше не хочет дружить. Наверное, Вы догадываетесь, что произошло. Да и я могла бы заметить, к чему идет. Теперь-то я понимаю, это все время витало в воздухе.
