Шолом Алейхем - Мариенбад
Цви-Гирш Лойферман
38. Гирш Лойферман с Налевок в Варшаве – своей жене Броне Лойферман в Мариенбад
Бронечка!
Что это значит, что ты пишешь мне все время, чтобы я посылал тебе деньги и деньги, а о том, что ты там, в Мариенбаде, пользуешься, не сглазить бы, кредитом, ты мне не пишешь ничего? Хорошо, что я получил его письмо к тебе, а то я бы даже не знал, как ты проводишь время и каких добрых друзей ты там приобрела, готовых и себя, и свою кассу предоставить в твое распоряжение! Что он тебе добрый друг, видно из этого письма, адресованного тебе. Но с каких пор я сделался его «добрым другом», честь которого он намерен «охранять»? Почему я ничего не слыхал о его дружеских чувствах в то время, когда я бедствовал и бегал по Варшаве высунув язык, чтобы одолжить трешницу? Сейчас все они сделались моими добрыми друзьями. О Берле Чапнике и говорить нечего. Этот сразу же после моего выигрыша прибежал сообщить мне радостную весть: он, оказывается, всегда считал меня человеком энергичным. А кончилось это просьбой одолжить ему деньги. Но даже такой человек, как реб Велвл Ямайкер с его окладистой бородой, идет мне навстречу и первый приветствует меня с добрым утром! Я вдруг вырос, я стал фигурой, героем ни с того ни с сего! Казалось бы, тот же Гирш Лойферман, что и прежде, а все же не тот! Даже газеты на первых порах носились со мной, с новым богачом на Налевках. Однако оставим это. Скажи мне, Бронечка, как ты допускаешь, чтобы тебе писали такие письма? Почему ты сама не отослала мне это письмо? И что ты ему ответила на такое письмо? И пиши мне, правда ли, что ты там знаешься с его шурином, с этим шарлатаном? И правда ли, что ты показываешься с ним на улице? И как произошло, что ты, как он пишет, холодно его приняла? А в конце он пишет, что если тебе по приезде из Берлина нужны деньги, то сам он и его касса всегда готовы к твоим услугам. Ведь это же неслыханная на свете наглость! Кроме того, что я пишу ему самому письмецо, от которого у него в глазах потемнеет, я еще с этим его письмом побываю у его жены, пусть она тоже видит и знает, как ее муж «лечится» в Мариенбаде!
Прошу тебя, Бронечка, напиши мне сейчас же о нем подробно, потому что я молчать не намерен! И пиши мне о своем здоровье и обо всем пиши мне.
Преданный тебе муж Гирш Лойферман
39. Калмен Бройхштул с Налевок в Варшаве – Хаиму Сорокеру в Мариенбад
Почтенному и просвещенному богачу Хаиму Сорокеру, да сияет светоч его!
Целью моего настоящего письма является просьба оказать мне любезность и ответить совершенно откровенно и ясно, без уверток и фокусов: какие дела у вас с моей женой, по какому случаю вы пишете ей любовные письма? Вы приглашаете ее к источнику и в «Мирамонт», чтобы поговорить с нею с глазу на глаз?! Вы предлагаете ей деньги и требуете от нее, чтобы она перебралась к вам в гостиницу для ее же пользы?! А главное, вы собираетесь рассказывать ей по секрету обо мне?!.. В вашем письме к моей жене вы намекаете, что я не чураюсь картишек и что я играю в «очко». Если это и есть секрет, который вы собираетесь рассказать ей обо мне, то вы ошиблись адресом. Всей Варшаве известно, что в «очко» я не играю. Я играю иногда в «банчок» или в другую игру, но карты не являются источником моего существования. Я не Берл Чапник, у меня имеются другие дела. Итак, что же вы можете рассказать моей жене обо мне? И почему вы в этом заинтересованы? Человек, который пишет такие письма чужой жене, должен иметь веские основания и серьезную цель. О том, что вы сейчас не в ладу со своей женой, я знаю давно, об этом у нас на Налевках говорят много и охотно. Велвл Ямайкер рассказывал мне о вас очень интересные вещи, о вас и вашем шурине Марьямчике. Говорят, оба вы собираетесь разводиться со своими женами. Если так, желаю вам успеха, в добрый час! Остается одно: почему вы так торопитесь обеспечить себя второй женой, в то время как у нее есть еще муж, дай бог до ста двадцати лет?! Или, может быть, вам известно, что и у нас с женой дело доходило до развода? Но, во-первых, это касается только меня и моей жены, а во-вторых, вы должны были по крайней мере запросить меня письмом, а не избирать такие пути… Кстати, раз речь зашла об этом, я должен вам сказать совершенно откровенно, что если я решу расстаться со своей женой, то сделаю это лишь при условии, состоящем из двух пунктов: 1) я ей детей не отдам ни за какие блага на свете, 2) дети непременно должны быть обеспечены определенной суммой, внесенной на их имя в Государственный банк. Вы купец и умный человек, и у вас, видимо, такое же несчастье, как у меня: жена негодная. Но вы должны понять, что между вами и мной большая разница. Вы капиталист, и ваши дети обеспечены, а я – не вы. Я даю вам честное слово, что во второй раз не женюсь. Один раз обжегся – хватит.
Итак, мой друг, если у вас серьезные виды, отвечайте мне немедленно и подробно. А если это у вас всего лишь своеобразный спорт, как у вашего шарлатана шурина, который, как нам пишут из Мариенбада, только и делает, что бегает за чужими женами и пишет им любовные письма, то я не понимаю, как подобное может себе позволить купец, отец семейства, будь он даже богач или миллионер? Само собой понятно, что я не промолчу, и дело может кончиться большим скандалом. Во всяком случае, жду вашего ответа, но только ясного и четкого, без обиняков и намеков… Я только что написал своей жене в Мариенбад, чтобы она сообщила мне, правда ли, что она посылала к вам человека за деньгами? И почему она прежде всего не спросила меня? И что это за «Мирамонт», куда вы ее приглашаете? И что за секреты вы сообщали ей обо мне? И лишь по получении ответа от нее я буду знать, как мне поступить. Пока что вся эта история представляется мне загадкой.
Надеюсь, что, если вы обладаете хотя бы каплей достоинства, вы немедленно объясните мне: что вы имели в виду вашим загадочным письмом к моей жене? Что вы вообще имеете в виду и каковы ваши планы? А главное, какие такие секреты можете вы сообщить обо мне, незнакомом вам
Калмене Бройхштуле
40. Калмен Бройхштул с Налевок в Варшаве – своей жене Лее Бройхштул в Мариенбад
Милой моей жене Лейце, да здравствует она!
Нехорошо, Лейця, что я должен был узнать о таком важном деле, о таком серьезном шаге из третьих рук. Мне кажется, было бы гораздо лучше для нас обоих, если бы я узнал об этом непосредственно от тебя. Я, правда, давно уже замечал, что у тебя что-то на душе, но ты всячески скрываешь от меня. Твой неожиданный отъезд за границу, твой выбор Мариенбада – почему обязательно Мариенбад? почему не другой курорт? – и твои редкие и краткие письма ко мне в последнее время – все это должно было показаться мне странным, но, как известно, муж всегда узнает последним… Я бы никогда не поверил, да и сейчас не верю, чтобы ты так низко пала и позволила себе без моего ведома просить деньги у человека, который копает под меня и клевещет ради достижения своих низменных целей. Допустим даже, что, как ты не раз мне говорила, я погубил всю твою жизнь (хотя дело обстоит не так: это ты мою жизнь погубила), но, во всяком случае, было бы гораздо честнее с твоей стороны, если бы ты написала мне: «Так, мол, и так, дорогой Калмен, я хочу быть свободной, потому что мне надоело жить в постоянной нужде и так далее…» Я ответил бы тебе то же, что говорил уже давно, еще когда мы в первый раз разошлись, помнишь? Есть русская поговорка: «Насилу мил не будешь…» Я и теперь говорю тебе как искренний друг и как отец твоих детей, что все пути перед тобой открыты. Я дам тебе полную свободу, только с одним условием: ты знаешь, как дороги мне дети, знаешь, что я не хочу расставаться с ними ни за какие деньги. А так как он богат (иметь бы мне хотя бы половину его состояния), то пусть он обеспечит сначала тебя, а потом наших детей. О себе я не говорю. Мне Бог поможет и без него. Ты знаешь, что никогда я не был чересчур привередлив, а теперь и подавно. Мне бы только знать, что тебе будет хорошо и что нашим детям не придется зависеть от мачехи. Вот и все, что я хочу тебе сказать. Другой муж на моем месте устроил бы тебе великий скандал. Я не терплю скандалов и авантюр. Поэтому я пишу тебе спокойно и откровенно. Ему я тоже написал сегодня, и полагаюсь на его порядочность, и надеюсь, что он мне ответит ясно и дело кончится очень просто и не дойдет до насмешек и скандалов, как желает тебе твой преданный муж и во всяком случае лучший друг
41. Иче-Майер Шеренцис и Иче-Майер Пекелис с Налевок в Варшаве – Хаиму Сорокеру в Мариенбад
(Перевод с древнееврейского)
Мир многоуважаемому, высокопоставленному и почитаемому господину, ученому и просвещенному реб Хаиму Сорокеру – мир во веки веков!
После того как мы приветствуем уважаемого господина, как полагается по обычаю, мы прежде всего разрешаем себе пожелать ему скорейшего излечения и полного исцеления как в рассуждении тела, так и в смысле достояния, и да приведет его всемогущий благополучно домой к покою и занятиям в скором времени, и да не знает он больше ни о болезнях, ни о страданиях, а вместе с ним все сыны нашего народа отныне и во веки веков, аминь!
