Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 3
Питтъ Кроли получилъ и прочиталъ это письмо съ видимою благосклонностію, гораздо благосклоннѣе, чѣмъ нѣкогда миссъ Кроли принимала предшествующія сочиненія Ребекки, написанныя рукою Родона Кроли. Леди Дженни въ свою очередь была въ восторгѣ отъ этого посланія, и не сомнѣвалась ни на одну минуту, что благородный супругъ ея немедленно приступитъ къ раздѣлу полученнаго наслѣдства на двѣ равныя половины, чтобъ одну изъ нихъ отправить съ первою почтой къ брату своему въ Парижъ.
Но, къ великому изумленію леди Дженни, благородный Питтъ не обнаружилъ намѣренія послать отъ себя Родону вексель въ тридцать тысячь фунтовъ. Однакожь, онъ собственноручно написалъ къ брату вѣжливое письмо, и обѣщалъ предложить ему, но возвращеніи въ Лондонъ, хорошій подарокъ, если только Родонъ согласится принять его. Затѣмъ поблагодаривъ мистриссъ Кроли за доброе мнѣніе о немъ и леди Дженни, мистеръ Питтъ великодушно изъявилъ готовность оказывать, при всякомъ случаѣ, свое покровительство юному Родону.
Такимъ-образомъ, благодаря этой политикѣ, вожделѣнное примиреніе между двумя братьями было почти приведено къ концу. Когда Ребекка пріѣхала въ Лондонъ, Питта и его супруги не было въ столицѣ. Нѣсколько разъ проѣзжала она мимо извѣстнаго подъѣзда на Парк-Ленѣ, и освѣдомлялась, поступилъ ли домъ миссъ Кроли въ распоряженіе новыхъ владѣльцевъ; но еще тамъ не было по-сю-пору ни Питта, ни его супруги. О мѣрахъ, принятыхъ ими ко вступленію въ наслѣдство, мистриссъ Кроли собирала необходимыя свѣдѣнія черезъ бывшаго буфетчика Реггльса. Оказалось, что немедленно послѣ похоронъ миссъ Матильды вся прислуга ея была распущена съ приличнымъ награжденіемъ и похвальной аттестаціей. Мистеръ Питтъ всего только разъ былъ въ Лондонѣ, и прожилъ въ домѣ покойной тётки нѣсколько дней. Онъ окончилъ необходимые переговоры съ нотаріусами, и продалъ библіотеку миссъ Кроли книгопродавцу на Бонд-Стритѣ. Библіотека, какъ извѣстно, состояла вся изъ французскихъ романовъ прошлаго столѣтія.
Мистриссъ Бекки имѣла свои особыя причины, заставлявшія ее съ нетерпѣніемъ дожидаться прибытія въ городъ своей новой родни.
«Пусть только пріѣдетъ леди Дженни,» думала она, «ей предназначено открыть для меня входъ въ эти неприступные лондонскіе салоны. Что жь касается до этихъ женщинъ — фи! женщины сами обратятся ко мнѣ съ просьбой, какъ-скоро увидятъ, что общество мое необходимо для мужчинъ».
* * *Всѣмъ и каждому извѣстно, что компаньйонка для свѣтской дамы — статья столько же необходимая, какъ приличный экипажъ или букетъ изъ живыхъ цвѣтовъ. Я съ своей стороны никогда не могъ надивиться вдоволь, какимъ-образомъ эти нѣжныя созданія, проникнутыя насквозь глубочайшей симпатіей, нанимаютъ для себя чрезвычайно простенькую и, по большей части, невзрачную подругу, съ которой потомъ они становятся неразлучными на всю жизнь. Видъ этой неизбѣжной женщины въ ея полиняломъ платьицѣ, сидящей въ театрѣ за спиной своей блестящей подруги, или занимающей въ ея коляскѣ заднее мѣсто, всегда производитъ на меня оглушающее впечатлѣніе въ родѣ извѣстнаго memento mori въ древнемъ Египтѣ, когда гостепріимный хозяинъ вдругъ озадачивалъ своихъ гостей нагляднымъ образомъ смерти… Какъ же иначе? Даже мистриссъ Файрбресъ, прекрасная, безсовѣстная, безсердечная мистриссъ Файрбресъ, давнымъ-давно покрывшая позоромъ свое имя, даже смѣлая и плѣнительная мистриссъ Мептрапъ, которая мастерски перескакиваетъ на своемъ скакунѣ черезъ огромные барьеры, и великолѣпно рисуется въ Гайдаркѣ, между-тѣмъ, какъ матушка ея торгуетъ зелеными огурчиками въ городѣ Батѣ — даже эти особы, столько смѣлыя и безпардонныя, какъ истинныя львицы, не могутъ показываться въ публичныхъ мѣстахъ безъ компаньйонки. Видно ужь такъ устроено, что чувствованія нѣжной и безкорыстной дружбы составляютъ, нѣкоторымъ образомъ, атмосферу жеискихъ сердецъ. Встрѣчая львицу на общественномъ гуляньи, вы заранѣе знаете, что компаньйонка ея — бѣдная, заброшенная, жалкая тварь! — сидитъ гдѣ-нибудь на уединенной скамеечкѣ подъ тѣнью развѣсистыхъ каштановъ.
Было уже довольно поздно. Большая часть гостей мистриссъ Бекки сгруппировалась въ ея гостиной вокругъ ярко пылающаго камина… причемъ мы должны замѣтить, что весьма многіе джентльмены любили оканчивать свой вечеръ въ красивомъ домикѣ на Курцонской улщѣ, потому-что мороженое и кофе у мистриссъ Бекки приготовлялись превосходно. Само-собою разумѣется, что зеленые столы играли въ ея салонахъ весьма важную роль.
— Родонъ, сказала мистриссъ Бекки, — мнѣ нужна пастушья собачка.
— Что? спросилъ Родонъ, отрывая свой глаза отъ картъ.
— Пастушья собака! воскликнулъ молодой лордъ Саутдаунъ. Что за странная фантазія, мистриссъ Кроли! По-моему, ужь гораздо лучше завести вамъ датскую собаку. Я знаю одинъ экземпляръ изъ этой породы величиною съ камелеопарда, клянусь честью. Вы можете, если угодно, впрягать ее въ свой фаэтонъ. Или, не хотите ли, персидскую гончую, а? (Я крою козыремъ, съ вашего позволенія,) или, не угодно ли маленькую моську, которая, могу васъ увѣрить, легко можетъ умѣститься въ одну изъ табакерокъ лорда Стейна? Одинъ мой знакомый досталъ въ Бейсватерѣ собаку съ такимъ длиннымъ носомъ, что вы можете вѣшать на него свою шляпку.
— Взятка моя, сказалъ Родонъ.
Какъ истинный артистъ, Родонъ Кроли, сидя за карточнымъ столомъ, весь погружался мыслью въ искуство, и не принималъ никакого участія въ разговорѣ, кромѣ тѣхъ рѣдкихъ случаевъ, когда дѣло шло о лошадяхъ или закладахъ.
— Зачѣмъ же. вамъ понадобилась пастушья собака, мистриссъ Кроли? продолжалъ съ живѣйшимъ участіемъ маленькій лордъ Саутдаунъ.
— Я разумѣю пастушью собаку въ аллегорическомъ, моральномъ смыслѣ, сказала Ребекка улыбаясь и взглянувъ умильными глазками на лорда Стейна.
— Что жь это такое? спросилъ лордъ Стейнъ.
— Пастушья собака для защиты меня отъ васъ, господа волки, продолжала Ребекка, — компаньйонка нужна мнѣ, съ вашего позволепія.
— Бѣдная, невинная овечка!.. О, да, мистриссъ Кроли, вамъ очень нужна злаая караульная собака, сказалъ лордъ Стейнъ, дѣлая отвратительную гримасу и моргая своими миньятюрными глазками на Ребекку, причемъ нижняя челюсть его безобразно высунулась впередъ.
Лордъ Стейнъ стоялъ подлѣ камина съ чашкою въ рукахъ, и прихлёбывалъ кофе. Огонь хрустѣлъ и перегаралъ, отбрасывая яркое пламя. Дюжины зажженныхъ свѣчь вокругъ каминной полки были разставлены въ разнообразныхъ, причудливыхъ кенкетахъ, вызолоченныхъ, фарфоровыхъ и бронзовыхъ. Фигура мистриссъ Бекки иллюминовалась чуднымъ образомъ, когда она сидѣла въ живописной позѣ на софѣ, обложенная со всѣхъ сторонъ букетами роскошныхъцвѣтовъ. Она была въ розовомъ платьѣ, свѣжая и блестящая сама, какъ роза. Бѣлоснѣжныя руки ея и плечи полуприкрывались прозрачнымъ газовымъ шарфомъ; ея волосы ниспадали густыми локонами на алебастровую шею; одна изъ ея миньятюрныхъ ножекъ кокетливо выставлялась изъ-подъ живописныхъ шолковыхъ складокъ: чудная ножка въ чудномъ башмачкѣ, затянутая въ тончайшій шолковый чулокъ.
Этотъ же волшебный свѣтъ ярко освѣщалъ лысую голову лорда Стейна, окаймленную спереди и сзади рыжеватыми клочками волосъ. Изъ-подъ его густыхъ и косматыхъ бровей моргали маленькіе кровяные глаза, окруженные тысячами морщинъ. Нижняя челюсть его отвисла, и когда онъ смѣялся, два бѣлые клыка выставлялись изъ-подъ его губъ и дико лоснились при заревѣ разноцвѣтныхъ огней. Нога его украшалась подвязкой, а на груди блистала богатѣйшая лента: лордъ былъ въ тотъ день на парадномъ обѣдѣ, среди знаменитѣйшихъ особъ. Былъ онъ низкорослый джентльменъ, широкогрудый и на коротенькихъ ножкахъ; но это не мѣшало ему гордиться тонкостію своей ноги; и онъ безпрестанно ласкалъ свое колѣно. украшенное подвязкой.
— Выходитъ, стало-быть, что одинъ пастухъ не можетъ защитить свою овечку? замѣтилъ лордъ Стейнъ.
— Пастухъ слишкомъ влюбленъ въ свои карты, и слишкомъ часто посѣщаетъ клубы, отвѣчала Бекки улыбаясь.
— Ахъ, какой чудный Коридонъ этотъ юноша! сказалъ милордъ, моргая на одного изъ игроковъ.
— Стираю ремизъ и беру ваши три противъ моихъ двухъ, сказалъ Родонъ глубокомысленнымъ тономъ.
— Но и этотъ вашъ Мелибей, какъ видите, съ успѣхомъ упражняется въ занятіяхъ пасторальныхъ, продолжалъ благородный маркизъ, примѣняя къ дѣйствующимъ лицамъ аллегорическій смыслъ виргиліевой эклоги, — онъ стрижетъ превосходно лорда Саутдауна. Что за невинный барашекъ: не правда ли? Какое чудное руно у него!
