Ганс Эверс - Альрауне. История одного живого существа
Она замолчала. «Это все?» – спросил профессор.
– Да, потом нож упал, и голова скатилась в мешок, который держал тут же помощник. Дайте мне еще мармеладу. Раздался стук в дверь; вошел доктор Петерсен. В руках у него была длинная пробирка, тщательно закрытая и закутанная ватой.
– С добрым утром, ваше превосходительство! – сказал он. – С добрым утром, ваше сиятельство, вот-здесь все.
Княгиня вскочила с места: «Дайте мне посмотреть…»
Но тайный советник удержал ее: «Подождите, ваше сиятельство, вы еще успеете увидеть. Если ничего не имеете против, то мы немедленно приступим к работе. – Он обратился к ассистенту: – Я не знаю, нужно ли это, но на всякий случай позаботьтесь…» Его голос понизился, и он шепнул что-то на ухо доктору.
Тот кивнул: «Хорошо, ваше превосходительство, я сейчас же распоряжусь».
Они прошли по коридору и остановились в конце его перед №17.
– Она здесь, – сказал тайный советник и осторожно открыл дверь.
Комната была вся белая и сияла от яркого солнца. Девушка крепко спала на постели. Светлый луч сквозь решетку окна дрожал на полу, вползал по золотой лестнице, крался по белью, ласкал нежно ее щеки и зажигал ярким пламенем красные волосы. Губы были полураскрыты и шевелились – казалось, будто она тихо шепчет слова любви.
«Ей что-то снится, – заметил тайный советник, – наверное, князь!» Он положил свою большую холодную руку ей на плечо и встряхнул: «Проснитесь, Альма!» Она испуганно задрожала, приподнялась немного.
– Что? В чем дело? – пробормотала она в полусне. Потом узнала профессора и откинулась на подушку. – Оставьте меня!
– Бросьте, Альма, не делайте глупостей, – сказал тайный советник. – Все готово. Будьте же благоразумны и не мешайте нам.
Быстрым движением он сорвал с нее одеяло и бросил на пол. Глаза княгини широко раскрылись. «Очень хороша! – сказала она. – Девушка прекрасно сложена».
Но Альма спустила сорочку и закрылась, насколько могла, подушкой. «Прочь! прочь! – закричала она. – Не хочу».
Тайный советник кивнул ассистенту: «Давайте! Поторопитесь, нам нельзя терять времени». Доктор Петерсен быстро вышел из комнаты.
Княгиня села на постель и начала уговаривать девушку: «Малютка моя, не глупите, ведь вам совсем не будет больно». Она начала ласкать ее и своими толстыми пальцами, унизанными кольцами, стала гладить. Альма оттолкнула ее: «Что вам нужно? Уйдите, уйдите, я не хочу».
Но княгиня не отводила: «Я желаю тебе только добра, я подарю тебе кольцо и новое платье…»
– Не хочу я кольца, – закричала Альма, – не нужно мне платья. Пустите меня, оставьте меня в покое!
Тайный советник спокойно, с улыбкой открыл пробирку;
«Вас скоро оставят в покое и скоро отпустят. Пока вы должны исполнить взятое на себя обязательство. Вот и доктор. – Он обернулся к ассистенту, который вошел с хлороформом: – Давайте скорее!» Проститутка посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами. «Нет! – закричала она, – нет, нет». Она сделала движение, чтобы выскочить из постели и толкнула ассистента, который попытался ее удержать, толкнула обеими руками в грудь так, что он зашатался и едва не упал. Но княгиня бросилась на девушку и повалила ее огромным весом своего тела на постель. Обвила ее руками, впилась пальцами в тело и схватила зубами длинные красные волосы. Альма продолжала кричать, била ногами, но не могла подняться под этой невероятной тяжестью. Она почувствовала, как врач опустил ей на лицо маску и услышала, как он тихо считает: «Раз – два – три…» Она неистово закричала: «Нет, нет, не хочу! Не хочу! Ах – ах – я задыхаюсь…»
Крик ее замер и сменился жалким, еле слышным рыданием. «Мама – мама – мама…»
Две недели спустя проститутка Альма Рауне была арестована и посажена в тюрьму. Арест последовал на основании донесения его превосходительства действительного тайного советника тен-Бринкена, по подозрению в краже со взломом.
В первые дни профессор несколько раз осведомлялся у своего ассистента о той или другой вещи, которые у него пропадали. Пропало старинное кольцо с печатью – он снял его, когда мыл руки, и оставил на умывальнике; пропал и маленький кошелек, который, как он перкрасно помнит, оставался у него в палате. Он попросил доктора Петерсена последить за прислугой. В один прекрасный день из запертого ящика письменного стола ассистента исчезли золотые часы. Ящик был взломан. Но тщательный обыск клиники, произведенный тотчас же по просьбе самих же служащих, дал отрицательный результат.
– Это, наверное, кто-нибудь из пациенток, – заметил тайный советник и распорядился произвести обыск в палатах.
Но и тот не дал никаких результатов.
– Вы обыскали все палаты? – спросил Петерсена патрон.
– Все, ваше превосходительство! – ответил ассистент. – Кроме комнаты Альмы.
– Почему же вы там не посмотрели? – спросил опять профессор.
– Но, ваше превосходительство! – возразил доктор Петерсен. – Этого совершенно не может быть. Ее охраняют день и ночь. Она ни разу не выходила из палаты, и, кроме того, с тех пор как она знает, что наш опыт удался, она совершенно обезумела. Она кричит и вопит целыми днями, сводит нас всех с ума, – она думает только о том, как бы ей выйти отсюда и как бы устроить, чтобы разрушить наш план; кстати сказать, ваше превосходительство, я считаю абсолютно невозможным удержать ее здесь все время.
– Вот как? – Тайный советник рассмеялся: – Ну, Петерсен, прежде всего поищите-ка в № 17. Я вовсе не считаю этого совсем невозможным.
Через несколько минут ассистент вернулся, неся что-то в носовом платке.
– Вещи, – сказал он. – Я нашел их спрятанными у нее в мешке с бельем.
– Вот видите! – обрадовался тайный советник. – Протелефонируйте же скорее в полицию.
Ассистент медлил: «Простите, ваше превосходительство, позволю себе возразить. Девушка, безусловно, невиновна, хотя, конечно, улики и против нее. Нужно было посмотреть на нее, когда я со старой сиделкой обыскивал комнату и нашел эти вещи. Она была совершенно апатична, все это ее нисколько не трогало. Она, безусловно, невиновна в краже. Кто-нибудь из персонала украл вещи и, боясь, что его накроют, спрятал у нее в комнате». Профессор улыбнулся: «Вы большой рыцарь, Петерсен, но – безразлично!»
– Ваше превосходительство, – не унимался ассистент. – Может быть, еще немного подождем? Не лучше ли сперва подвергнуть допросу персонал…
– Послушайте, Петерсен, – сказал тайный советник. – Вы должны немного больше думать. Украла она вещи или нет, нам, в сущности, безразлично. Главное то, что мы избавимся от нее и в то же время поместим в надежное место. В тюрьме она будет в сохранности. Гораздо больше, чем здесь. Вы знаете, как хорошо я ей плачу, – я даже согласен прибавить немного за причиненные неприятности – конечно, если все пройдет благополучно. В тюрьме ей не будет хуже, чем у нас: комната, правда, поменьше, постель потверже и еда не такая хорошая, но зато ведь у нее появится общество – а это кое-что значит.
Доктор Петерсен посмотрел на него, все еще немного колеблясь: «Вы совершенно правы, ваше превосходительство, но – не станет ли она там болтать? Ведь будет очень неприятно, если…»
Тайный советник улыбнулся: «Почему? Пускай болтает сколько заблагорассудится. Histeria mendax – вы же знаете, она истеричка, а истерички имеют полное право лгать! Никто ей не поверит. Просто-напросто истерическая беременная женщина. А что может она там рассказать? Историю с князем, которую наврал мой милый племянничек? Неужели вы думаете, что судья, прокурор, смотритель тюрьмы, пастор или вообще какой-нибудь разумный человек обратит внимание на то, что эта проститутка будет болтать? Кроме того, я сам поговорю с тюремным врачом – кто там сейчас?»
– Мой коллега, доктор Першейт, – ответил ассистент.
– Ах, ваш приятель, маленький Першейт, – продолжал профессор. – Я тоже знаю его. Я его попрошу особенно следить за нашей пациенткой. Скажу, что она прислана в клинику моим знакомым, имевшим с нею связь; скажу, что этот господин готов позаботиться об ожидаемом ребенке. Обращу внимание на болезненную склонность ее ко лжи и даже передам то, о чем она, по всей вероятности, будет говорить. Кроме того, мы за наш счет поручим ее защиту советнику юстиции Гонтраму и тоже расскажем ему все так, чтобы он ни на секунду не поверил словам проститутки. Ну, у вас есть еще какие-нибудь опасения?
Ассистент с восхищением взглянул на патрона. «Нет, ваше превосходительство! – сказал он. – Вы подумали решительно обо всем. Я сделаю то, что в моих силах, чтобы помочь вам в этом деле».
Тайный советник громко вздохнул и протянул руку: «Благодарю вас, дорогой Петерсен. Вы не поверите, как тяжела мне эта маленькая ложь. Но что же делать? Наука требует таких жертв. Наши мужественные предшественники, врачи средневековья, были вынуждены красть трупы с кладбищ, когда хотели изучать анатомию, – им приходилось считаться с опасностью строгого преследования за осквернение трупов и тому подобной чепухой. Не надо, однако, роптать. Нужно заранее примириться со всеми неприятностями – в интересах нашей святой науки. А теперь, Петерсен, идите и телефонируйте!»
