Ги Мопассан - В пути
Она поднялась с кушетки, отвернула занавеску, и я действительно увидал того человека, который заходил ко мне: он сидел на скамейке в сквере и глядел на окна гостиницы. Заметив нас, он встал и ушел, ни разу не обернувшись.
Итак, на моих глазах происходило нечто поразительное и трагичное: я наблюдал безмолвную любовь мужчины и женщины, которые даже не были знакомы друг с другом.
Он любил ее, как любит человека спасенное им животное, которое сохраняет благодарность и преданность на всю жизнь. Понимая, что я обо всем догадался, он приходил ко мне каждый день и спрашивал: «Как она себя чувствует?». И горько плакал, видя, что она слабеет и бледнеет с каждым днем.
— Я разговаривала с этим странным человеком раз в жизни, а мне кажется, что я знаю его двадцать лет, — сказала она мне.
При встречах с ним она отвечала на его поклон печальной и ласковой улыбкой. Я чувствовал, что эта женщина, всеми покинутая и знавшая, что дни ее сочтены, счастлива, я чувствовал, что она счастлива от сознания, что она так горячо любима — такой почтительной, такой неизменной любовью, такой возвышенной и поэтичной, и видит такую безграничную преданность. И все же она упорно цеплялась за свою сумасбродную, навязчивую мысль и категорически отказывалась принять этого человека, узнать, как его зовут, поговорить с ним.
— Нет, нет, — говорила она, — это испортит нашу необычную дружбу. Мы должны оставаться чужими друг другу.
Ну, а он, разумеется, тоже был в своем роде Дон Кихотом: ведь он шагу не сделал для того, чтобы сблизиться с ней. Он хотел свято выполнить нелепое обещание, которое он дал ей в поезде, и никогда не заговаривал с ней.
В долгие часы, когда ее одолевали приступы болезни, она нередко вставала с кушетки, приподнимала гардину и смотрела, тут ли он, стоит ли он под окном. И при виде его, — он всегда неподвижно сидел на скамейке, — на лице у нее появлялась улыбка, и она снова ложилась.
Умерла она около десяти часов утра. Когда я выходил из гостиницы, он подошел ко мне с искаженным лицом: он уже знал о случившемся.
— Я хотел бы хоть на секунду увидеть ее в вашем присутствии, — сказал он.
Я взял его под руку, и мы вошли в гостиницу.
Подойдя к смертному одру графини Марии, он схватил ее руку, надолго прильнул к ней устами и, как безумный, выбежал из комнаты.
Доктор опять помолчал.
— Это, конечно, самая странная встреча на железной дороге из всех, о которых мне известно. Очевидно, есть еще на свете такие вот смешные безумцы, — закончил он свою повесть.
— Они вовсе не такие уж сумасшедшие, как вы думаете... — прошептала одна женщина. — Они были... Они были...
Она умолкла: слезы душили ее. Спутники, чтобы успокоить ее, переменили тему разговора, и никто так и не узнал, что она хотела сказать.
Примечания
1
Гюстав Тудуз (1847—1904) — французский романист из кружка Флобера; посещал «обеды освистанных писателей», учрежденные Флобером, Доде, Золя и Тургеневым.
