Мирча Элиаде - Гадальщик на камешках
— И вы не догнали ее и не сказали ей об этом? — спросил Эмануэль.
Бельдиман улыбнулся и покачал головой:
— Нет. Так нельзя. Ведь я не профессиональный гадальщик. И я не должен вмешиваться в жизнь другого, неизвестного мне человека и сообщать ему вести, о которых он меня не просил. К тому же я могу и ошибиться. Я знаю, что ошибся однажды. Правда, это было в горах, у Горячего Камня. Скала, которая сотни лет не сдвигалась с места. Но я думал, что и там я смогу что-нибудь увидеть по тому, как сядет человек — лицом или спиной к скале. По правде говоря, я многое увидел, но самого главного прочитать не смог, и, значит, можно сказать, я ничего не понял. Я был с целой группой людей. Это не были мои друзья. Я встретил их на дороге...
Если бы он поднял глаза, то увидел бы, что Эмануэль его не слушает. Он то и дело менял положение и часто, глубоко затягивался сигаретой.
— Так что, как видите, я могу и ошибиться, — закончил свой рассказ Бельдиман.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы меня неправильно поняли, — вдруг сказал Эмануэль, — и подумали, что я любопытен и нескромен. Но, видите ли, со мной впервые происходит такая поразительная вещь — как вам сказать? — встреча с гадальщиком на камнях.
— Я знаю, чего вы хотите, — прервал его Бельдиман. — Вы хотите, чтобы я вам погадал.
— Совершенно верно.
— Да, но я не знаю, имею ли я на это право, — с вежливостью продолжал Бельдиман. — Я не могу вмешиваться в судьбу других. Такого права мне не дано. Я могу прочитать по камешкам, что случится с тем или иным человеком моего круга, но, кроме исключительных случаев, я никогда не говорил человеку то, что узнал.
— Быть может, это тоже исключительный случай, — настаивал Эмануэль. — Я пробуду здесь всего несколько дней. А потом уеду за границу. В Стокгольм. На консульскую службу. И кто знает, когда я вернусь обратно...
Бельдиман сдвинул шляпу на затылок и долго испытующе глядел на него.
— Хорошо, коли так... Но знаете, — добавил он быстро, — знаете, я скажу вам только начало.
— Что я должен сделать?
— Тихонько встаньте, пройдите вот здесь, — произнес он, рукой указывая направление, — и сядьте возле меня...
Когда он сел, Бельдиман встал на колени и, как только мог дальше, вытянулся, опершись на руки. Некоторое время он оставался в этой позе. Потом протянул руку и взял книгу.
— «Путь по воде», — прочел он вслух заглавие. — Что это за книга? — спросил он, обернувшись к Эмануэлю.
— Это роман. Мне нечего было читать, и я купил его в Констанце...
— Он не принесет вам удачи, — сказал Бельдиман, бросая книгу на песок.
— Но ведь вы говорили, что читаете только по камешкам...
— Это правда, но по тому, как лежала книга, по этой сломанной ракушке, которая смотрит на юг, и по камешкам, которые лежат на пути к счастью... Странно, — добавил он смущенно, потирая подбородок. — Я не совсем понимаю, что происходит. Я вижу двух девушек, которые должны принести вам беду, и не понимаю почему: ведь вам не суждено влюбиться ни в ту, ни в другую. Но эти девушки вам действительно принесут несчастье... И вот что странно, — продолжал он после паузы. — Одну из них вы должны встретить где-то на катке или на улице, покрытой льдом, она поскользнется, вы помчитесь ей на помощь, но тут как из-под земли появится другая девушка и поднимет ее. Вам захочется что-то сказать, а на вас нападет приступ смеха...
— Господин Бельдиман! — воскликнул Эмануэль, кладя ему руку на плечо. — Вы необыкновенный человек! Вы волшебник или ясновидец, это очевидно. Но вы никогда не сможете убедить меня, что все это прочли по камешкам и ракушкам на берегу...
Он замолчал, словно у него вдруг пропал голос, и начал судорожно глотать. Он слегка побледнел и машинально проводил рукой по волосам.
— ...Потому что все, что вы мне сейчас говорите, — наконец произнес он, — уже произошло...
— Это невозможно, — перебил его Бельдиман. — Совершенно невозможно. Если это уже произошло один раз, то произойдет и другой.
— Вы не поняли меня, — сказал Эмануэль, пытаясь улыбнуться. — Это произошло во сне, в моем воображении...
Бельдиман снова надвинул шляпу на лоб и, нахмурившись, с любопытством взглянул на него.
— Видите ли, — сказал Эмануэль, закурив новую сигарету. — Часа два или три тому назад, когда я пришел на пляж и стал читать этот роман, я вдруг поймал себя на том, что потерял нить повествования. Не знаю, действительно ли мне захотелось спать, но я растянулся на песке и закрыл глаза. И вдруг я увидел себя на хорошо знакомой улице, в Бухаресте, в разгар зимы, и у меня на глазах упала девушка. Это была молодая женщина в темно-синем пальто и берете, и, когда она упала, берет слетел с нее и покатился по тротуару. Я перешел улицу, чтобы ей помочь, но в тот же миг из какого-то двора вышла другая девушка и помогла ей встать. Я собирался в шутку сказать: «Вот падшая женщина», как вдруг услышал, что девушка произносит те же слова. На какой-то миг я потерял дар речи, потом рассмеялся... И вместе со смехом исчезло видение.
— Может быть, это и было видение, — сказал Бельдиман, — но вы его переживете и увидите наяву. И очень жаль, потому что эти девушки не принесут вам счастья.
Эмануэль пристально смотрел на него со странным выражением, словно не понимая.
— Это удивительно, — сказал он. — Вам удалось увидеть то, что я вообразил себе два или три часа тому назад. Каким чудом вы сумели увидеть все это, не понимаю. Но я не могу поверить, что вы угадали все это по песку и камешкам...
Бельдиман некоторое время молчал, словно пытался найти другие знаки.
— Дай Бог, чтобы я ошибся, — сказал он наконец. — Во всяком случае, если вам вскоре встретятся две девушки и одна из них будет помогать другой встать на ноги, бегите от них как можно скорее. Они не принесут вам счастья.
Он тихонько встал и пошел за своей курткой.
— Как вы сказали вас зовут?
— Эмануэль. Александру Эмануэль. Но домашние и друзья зовут меня Санди.
— Странно, — сказал Бельдиман, набросив куртку на плечи. И, ничего больше не сказав, не попрощавшись, медленно пошел к морю.
Эмануэль с грустью отворил окно. Небо серое и низкое, море теряется в дымке.
Он спустился в холл. Арон, племянник хозяина, помахал ему из-за своего стола.
— Вам телеграмма, — сказал он. — Только что принесли...
Эмануэль взял телеграмму, с волнением и недоверием прочел имя и адрес, повертел в руках и спросил:
— Только одна телеграмма? Я хочу сказать: не было ли еще телеграмм? Господину Вэлимэреску, например?
— Нет, я получил только эту телеграмму.
— А вчера вечером, — настаивал Эмануэль. — Быть может, господин Вэлимэреску получил телеграмму вчера вечером?
Арон на секунду задумался.
— Нет, — ответил он, — я не припомню.
Эмануэль сунул телеграмму в карман, сделал несколько шагов к двери, но тут же вернулся.
— Вы знаете господина Бельдимана? — спросил он.
— А, и вы тоже его встретили? Чудеса, да и только. Вообще-то он не любит разговаривать с дачниками. Сторонится людей. Он любит гулять один.
— А что он за человек? Я хочу сказать: что известно о нем? Что говорят люди?
Арон пожал плечами и стал играть карандашом, поднося его то к подбородку, то к нижней губе.
— Как вы понимаете, о таких людях, как он, ходит много всяких толков. Он странный человек. Одни говорят, что он убил свою жену, когда был смотрителем на маяке в Тузле. Другие, напротив, считают, что с тех пор, как у него утонула жена, он стал отшельником и живет как бы в мире ином...
— А что-нибудь еще о нем известно? — настаивал Эмануэль. — К примеру, нет ли у него какого-нибудь особого свойства, необычного дара?..
— Какого дара?
— Да не знаю! Ну, может быть, он умеет гадать на... Предсказывать будущее...
Арон решительно покачал головой:
— Нет, об этом я не слышал. Говорят разное: что он получил в наследство невероятное состояние и что у него денег куры не клюют, что женщина, которая утонула, будто бы не была его женой... Говорят самые разные вещи...
— Что-нибудь связанное с камнями? — перебил его Эмануэль.
— С камнями? Какими камнями? Драгоценными?
— Я и сам не знаю. Я просто спросил...
— Может быть, и с камнями, если правда, что он получил это огромное наследство за границей...
Эмануэль улыбнулся, закурил сигарету и направился к двери. Когда он ступил на тротуар, жара ударила ему в лицо. После минутного колебания он пошел по дороге в сторону пляжа. Пройдя метров двести, он опять остановился, пересек улицу и зашел к Видригину. И только после того, как выпил две чашки кофе и кончил читать газеты, вынул из кармана телеграмму и развернул ее. Лицо у него просияло, и он засмеялся. Телеграмма была от Алессандрини, из Констанцы. Он звал его сегодня вечером на ужин. Нетрудно догадаться почему. Наверняка из Бухареста неожиданно приехали друзья.
Когда он вернулся в гостиницу, начался дождь. Пыль тут же впитывала большие теплые капли. Он пообедал без всякого аппетита под шум дождя, который все усиливался. Автобус уходил в пять часов. Он поднялся к себе в комнату и лег.
