Антонин Ладинский - Гренада
Мне хотелось хоть им рассказать про свой сон, но разговором овладел Теплов. Наконец, уловив подходящий момент, я стал рассказывать о синем заливе, о странном корабле, который мне приснился, о Гренаде, даже о женщине в розовом платье.
– М-да… – протянул Федор Иванович, – бывает…
– Воду хорошо видеть во сне, – заметил Сухожилкин.
Федор Иванович налил рюмку водки, выпил, сделал рот похожим на горлышко бутылки, закусил селедкой, зажевал, зачавкал, зачмокал, и в такт жвачки у него зашевелились усы и бороденка. Пережевывая, тупо глядя перед собой, он сказал:
– Хорошо видеть какую-нибудь гадость, или хотите знать… ордюры. К деньгам.
– К деньгам – хлеб, Федор Иванович, – пискнул Сухожилкин, – собак тоже хорошо видеть. Собака – друг.
– Смотря какая собака, – икнул Теплов, – большая – хорошо, маленькая – ни к чему. А для меня нет лучше, как снег. Увижу снег, обязательно деньги откуда-нибудь придут.
Федор Иванович увлекся, стал рассказывать о том, какие у него были случаи с вещими снами. О моем сне, вероятно, забыли. Я попытался напомнить. Опять Теплов протянул:
– М-да… бывает…
Потом они ушли. На столе осталась пустая бутылка, на тарелке селедочный хвост. В комнате стоял сизый табачный дым. Чтобы проветрить, я погасил свет, открыл окно. Как раз мои гости проходили внизу по тротуару. Я услышал, как Федор Иванович отхаркнул, скверно выругался и сказал:
– Тоже… Гренада ему снится… подумаешь!
– Задается на макароны, Федор Иванович, – с готовностью поддержал его Сухожилкин.
– Дать хорошенько в морду, так не будет задаваться.
– А что вы думаете, Федор Иванович, и очень даже просто, не важничай!
– Скажи пожалуйста! Гренада… аркады…
– Прямо даже смешно, Федор Иванович.
Шаги удалялись в ночную темноту улицы. У одного грузные, у другого с подшаркиванием. Слышно было, как плевал Федор Иванович. Ясно было, что они обиделись, но почему – я никак не мог понять.
