Уильям Фолкнер - Свет в августе; Особняк
— О, черт, да, да! — сказал Стивенс.
Рэтлиф закрыл дверцу, обошел машину, открыл другую дверцу, сел, захлопнул и эту дверцу, включил мотор, зажег фары и тронул машину, — оба они тоже старики, обоим под шестьдесят.
— Не знаю, может, она уже припрятала где-нибудь дочку, а может, еще только собирается завести. Но уж если заведет, так дай бог, чтобы она никогда не привозила ее в Джефферсон. Вам уже попались на пути две Юлы Уорнер, не думаю, что вы смогли бы выдержать и третью.
Когда оба незнакомца ушли и унесли свет, он больше не ложился. Он уже отдохнул, все ближе подходила минута, когда надо будет снова идти. Он так и остался стоять на коленях, на куче старых досок, которые он сгреб, чтобы защититься от земли, если он вдруг уснет. К счастью, человек, укравший у него в прошлый четверг десять долларов, не взял английскую булавку, так что он туго свернул деньги по размеру нагрудного кармашка и приколол их булавкой. На этот раз все будет в порядке: пачка такая толстая, что он даже во сне почувствует, если кто к ней начнет подбираться.
И вот подошло время идти. Отчасти он даже был рад: человек и от отдыха может устать, истомиться, как от всего другого. На дворе было темно, прохладно, идти легко, и кругом пусто, одна только старая земля. Но после шестидесяти трех человеку уже не надо все время думать о земле. Правда, земля сама напоминала о себе, о том, что она тут, ждет; тихонько, не спеша, она с каждым шагом тянула его к себе, говоря: «Не бойся, ляг, я тебя не обижу. Ты только ляг». Он подумал: «Теперь я свободный. Могу идти, куда хочу». Вот он и пойдет на запад, люди всегда идут туда, на запад. Как снимутся с места, как тронутся в новые края, так непременно пойдут на запад, словно сам Старый Хозяин заложил это в кровь и плоть, что достались тебе от отца в ту минуту, как он тебя вбрызнул в чрево матери.
Теперь он был свободен. И немного попозже, к рассвету, как придет ему охота, он и прилечь сможет. И когда охота пришла, он лег поудобнее, примостив спину, и ноги, и руки, уже чувствуя, как его начинает потихоньку-полегоньку тянуть вниз, словно эта чертова старуха-земля хочет его убедить, будто она и сама не замечает, что делает. Но в эту минуту он увидел знакомые звезды, видно, он лег не совсем так, как надо, потому что ложиться нужно лицом к востоку; идти на запад, а если лег — ложись лицом к востоку. И он передвинулся, немножко повернулся и улегся именно так, как надо, и теперь он был свободен, теперь он мог себе позволить рискнуть; и чтобы показать, как он осмелел, он даже решил закрыть глаза, дать ей волю, пусть делает, что хочет; и тут, словно поверив, что он и на самом деле уснул, она постепенно принялась за свое, потянула крепче, правда, осторожно, чтоб не обеспокоить его: просто покрепче, посильнее. А ведь не только одному человеку надо всю жизнь от нее обороняться, всем людям во все века приходилось быть настороже; даже когда человек жил в пещерах, как рассказывают, он подгребал под себя песок, чтоб подальше быть от земли во время сна, а потом придумал для защиты деревянные полы, а еще позже — кровати и стал подымать полы вверх, этаж за этажом, пока не поднял их на сто, на тысячу футов, в высоту, в воздух, защищаясь от земли.
Теперь он уже мог рискнуть, ему даже захотелось дать ей полную волю, — пусть покажет, пусть докажет, на что она способна, если постарается как следует. И в самом деле, только он об этом подумал, как сразу почувствовал, что Минк Сноупс, которому всю жизнь приходилось мучиться и мотаться зря, теперь расползается, расплывается, растекается легко, как во сне; он словно видел, как он уходит туда, к тонким травинкам, к мелким корешкам, в ходы, проточенные червями, вниз, вниз, в землю, где уже было полно людей, что всю жизнь мотались и мыкались, а теперь свободны, и пускай теперь земля, прах, мучается, и страдает, и тоскует от страстей, и надежд, и страха, от справедливости и несправедливости, от горя, а люди лежат себе спокойно, все вместе, скопом, тихо и мирно, и не разберешь, где кто, да и разбирать не стоит, и он тоже среди них, всем им ровня — самым добрым, самым храбрым, неотделимый от них, безымянный, как они: как те, прекрасные, блистательные, гордые и смелые, те, что там, на самой вершине, среди сияющих видений и снов, стали вехами в долгой летописи человечества, — Елена и епископы, короли и ангелы-изгнанники, надменные и непокорные серафимы.
ПРИМЕЧАНИЯ
Советский читатель впервые познакомился с творчеством У. Фолкнера в 1958 году, когда в Издательстве иностранной литературы был выпущен его небольшой сборник «Семь рассказов» с послесловием И. Кашкина.
Затем последовало издание трилогии о Сноупсах: «Деревушка» — издательство «Художественная литература», 1964, «Город», 1965, «Особняк», 1965. В 1973 году издательством «Прогресс» в серии «Мастера современной прозы» был издан однотомник Фолкнера, в который вошли романы «Сарторис» и «Осквернитель праха» и повесть «Медведь».
В 1972 году в журнале «Звезда» (№№ 5, 6, 7) был опубликован роман «Похитители», в 1973 году в журнале «Иностранная литература» (№№ 1, 2) был опубликован роман «Шум и ярость». Ряд рассказов Фолкнера печатался в различных периодических изданиях.
«Свет в августе» («Light in August»). Опубликован в 1932 году.
«Особняк» («The Mansion»). Опубликован в 1959 году. Является третьей, завершающей книгой трилогии о Сноупсах. Первый роман трилогии, «Деревушка», был опубликован в 1940 году, второй роман, «Город», — в 1957 году.
Примечания
1
Рождество (англ.).
2
Стр. 55. …виски… купить… — Действие романа происходит в годы «сухого закона», запрещавшего продажу спиртных напитков. В эти годы процветала подпольная торговля самогонным виски.
3
Стр. 61. Д. Б. — сокращенно: доктор богословия.
4
Стр. 63. Старейшины — руководители общин пресвитерианской церкви.
5
Стр. 63. Грант — генерал Грант Улисс Симпсон (1822–1885), командующий армией северян в Гражданской войне между Севером и Югом (1861–1865).
6
Стр. 70. К. К. К. — Ку-клукс-клан — террористическая расистская организация, провозглашающая идеи «превосходства белой расы» и «истинного американизма».
7
Стр. 74. Бутлегер — подпольный торговец виски.
8
Стр. 104. Иезавель — согласно библейской легенде, жена иудейского царя Ахава, язычница, преследовавшая сторонников бога Яхве.
9
Перевод Андрея Сергеева.
10
Стр. 170. Унитарианская молельня — молельня приверженцев унитарианской церкви, одного из ответвлений протестантской религии. Унитарианцы отстаивают «единство» бога, отрицая догмат о его «триединстве».
11
Проповедник-методист. — Методисты — приверженцы одной из протестантских сект, требующие методического исполнения религиозных обрядов и других предписаний церкви.
12
малыша (исп.).
13
Стр. 174. Саквояжники — презрительное прозвище, употреблявшееся после поражения Юга в Гражданской войне южанами по отношению к приезжим северянам, представителям федеральных властей.
14
Стр. 176. Линкольн для негров — все равно что Моисей для детей израилевых, и что Чермное море — это кровь, которая должна пролиться, чтобы черный народ достиг Обетованной земли. — Линкольн Авраам (1809–1865), президент США в 1861–1865 гг., осуществивший в 1863 г. освобождение негров-рабов. Моисей — в библейской мифологии — пророк, которому приписывается освобождение древних евреев от преследований со стороны египетских фараонов и вывод их из Египта в землю обетованную. Чермное море — Красное море; согласно библейской легенде, воды этого моря по знаку Моисея расступились, чтобы пропустить евреев.
15
Стр. 177. …проклятье же белой расы — черный человек, который всегда будет избранником Божьим, потому что однажды Он его проклял. — Имеется в виду библейское предание о том, что Ной проклял своего сына Хама и предсказал, что потомки его будут рабами потомков Сима и Иафета. От Хама якобы пошли африканские народы.
16
Стр. 180. …какие рисовал бы Бердслей, живи он во времена Петрония — Бердслей Обри Винсент (1872–1898) — английский график, изысканное искусство которого оказало большое влияние на графику стиля «модерн». Петроний (год рожд. неизв. — ум. в 66 г. н. э.) — римский писатель, очевидно, имеется в виду эротическая тема творчества Петрония.
