Ивлин Во - Пригоршня праха
— Старикан радуется, как ребенок, — сказала Бренда Марджори, — он отлично приспосабливается к новому режиму.
Запыхавшиеся и раскрасневшиеся мужчины ворвались хватить виски с содовой.
— У Тони один шар чуть не вылетел в окошко, — сказал Джок.
В эту ночь Тони спал в Гиневре.
— Ведь у нас все в порядке, правда? — сказал он вдруг.
— Ну конечно, милый.
— Знаешь, я тут в одиночестве впадаю в уныние, и воображение работает.
— Тони, не хандри. Помни, хандрить запрещается.
— Больше не буду, — сказал Тони.
Наутро Бренда пошла с Тони в церковь. Она решила весь уикенд посвятить ему, а уж после этого исчезнуть надолго.
— Ну как высокая наука, леди Бренда?
— Захватывающе.
— Скоро все мы будем обращаться к вам за советом, когда превысим кредит в банке.
— Ха, ха.
— А как поживает Громобой? — спросила мисс Тендрил.
— Я на нем поеду на охоту в среду, — сказал Джон.
Княгиня Абдул Акбар была забыта в волнении перед предстоящим охотничьим сбором. «Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб был хороший след. Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб я увидел, как лису загонят. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб у меня все вышло как надо. Боженька, благослови Бена и Громобоя. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб я перепрыгнул через высоченную загородку», — всю службу повторял он.
Бренда обошла с Тони коттеджи и оранжереи, помогла ему выбрать бутоньерку.
За обедом Тони веселился. Бренда уже начала забывать, каким забавным он иногда бывает. После обеда он переоделся и пошел играть в гольф с Джеком. Потом они посидели немного в клубе. Тони сказал:
— У нас тут в среду съезжаются окрестные своры. Ты б не мог остаться?
— Должен вернуться. Предстоит дебат об этих чертовых чушках.
— Жаль. Слушай, а почему бы тебе не пригласить сюда твою даму? Завтра все уезжают. Ты ведь мог бы ей позвонить или нет?
— Мог бы.
— Думаешь, ей бы тут не понравилось? Я бы ее поместил в Лионесс — Полли там спала два уикенда подряд; наверное, это не так уж неудобно.
— Отчего же, ей, пожалуй, тут понравится. Позвоню, спрошу.
— А почему бы тебе тоже не поохотиться? Тут у одного типа, Бринкуэлл его фамилия, кажется, можно взять напрокат вполне приличных лошадей.
— Пожалуй, так я и сделаю.
— Джок остается. К нему приедет лихая блондинка. Ты не против?
— Кто? Я? Конечно, нет.
— Как прекрасно прошел уикенд.
— Мне показалось, что ты веселился вовсю.
— Совсем как в прежние времена — до эры экономики,
Марджори сказала Джоку:
— Как ты думаешь. Тони знает о Бивере?
— Конечно, нет.
— Я не говорила Аллану. Как ты считаешь, он знает?
— Сомневаюсь.
— Ох, Джок, и чем это кончится?
— Бивер ей скоро надоест.
— Беда в том, что Биверу на нее наплевать. Не то она его в два счета бросила б… Она себя ведет как последняя идиотка.
— А я бы сказал, что она на редкость ловко обтяпывает свои дела, если хочешь знать мое мнение.
Другая супружеская пара тоже обменялась впечатлениями:
— Как ты думаешь, Марджори и Аллан знают о Бренде?
— Наверняка нет.
Бренда сказала Аллану:
— Тони рад-радешенек, правда?
— Веселится напропалую.
— Он меня начинал беспокоить… Ведь никак не подумаешь, что он подозревает о моих шашнях?
— Ну что ты, да ему и в голову никогда не придет. Бренда сказала:
— Понимаешь, я не хочу, чтоб ему было плохо… Марджори ведет себя так, словно она моя гувернантка.
— Вот как? Мы не обсуждали этого вопроса.
— Тогда от кого же ты узнал?
— Дорогая моя, до этой минуты я и понятия не имел, что ты водишь шашни. И сейчас ни о чем тебя не расспрашиваю.
— А… а я думала, все знают.
— У тех, кто пускается в загул, одна беда: или им кажется, что никто о них не знает, или что все на свете знают. А на самом деле только дамы вроде Полли или Сибил считают делом своей жизни разузнать подноготную каждого; остальных это просто не интересует.
— А.
Позже Аллан сказал Марджори:
— Бренда пыталась со мной откровенничать по поводу Бивера.
— Я не знала, что ты знаешь.
— Еще бы я не знал. Просто я решил не допускать, чтобы она меня посвящала: она и так вообразила себя пупом земли.
— Не могу тебе передать, как мне не нравится это увлечение. Ты знаком с Бивером?
— Встречался. Впрочем, пусть они с Тони сами разбираются — это не наше дело.
V
Блондинка Джока звалась миссис Рэттери. У Тони сложилось впечатление о ней из случайно услышанных сплетен Поллй и из отрывочной информации, оброненной Джеком. Было ей слегка за тридцать. Где-то в Коттсморе жил несколько обесчещенный майор Рэттери с сильно подмоченной репутацией, за которым она когда-то была замужем. Американка по происхождению, но уже полностью ассимилировавшаяся, богатая, она не имела движимой и недвижимой собственности, за исключением той, что помещалась в пяти огромных сундуках. Джек положил на нее глаз прошлым летом в Биаррице и снова пленился ею в Лондоне, где она крупно играла в бридж, причем очень удачливо, часов по шесть-семь кряду и меняла отель в среднем раз в три недели. Время от времени она запойно кололась морфием; тогда она забрасывала бридж и по нескольку дней безвыходно сидела у себя в номере, изредка подкрепляясь холодным молоком.
Она прилетела днем в понедельник. В первый раз гость прибывал в Хеттон подобным образом, и все домочадцы были заметно взволнованы. Истопник и один из садовников под управлением Джока натянули простыни в парке, чтобы обозначить посадочную площадку, и подожгли сырые листья — указать направление ветра. Пять сундуков заурядно прибыли поездом в сопровождении пожилой вышколенной горничной. В одном из сундуков миссис Рэттери привезла собственные простыни; простыни были не шелковые, не цветные, без кружев и каких бы то ни было украшений, кроме небольших, строгих фонограмм.
Тони, Джок и Джон вышли посмотреть, как она приземлится. Она вылезла из кабины, потянулась, отстегнула наушники кожаного шлема и пошла к ним навстречу. «Сорок две минуты, — сказала она, — совсем неплохо при встречном ветре».
Высокая и прямая, в шлеме и комбинезоне, она казалась почти суровой; нет, совсем иначе представлял ее Тони. Где-то в глубинах подсознания у него засел довольно нелепый образ хористки в шелковых трусиках и лифчике, выскакивающей из огромного, перевитого лентами пасхального яйца с криком:
«Гульнем, ребятишки!» Миссис Рэттери приветствовала их сдержанно и непринужденно.
— Вы в среду поедете на охоту? — спросил ее Джон. — Знаете, у нас будет охотничий сбор.
— Я бы поехала на полдня, если б достала лошадь. Я в первый раз буду охотиться в этом году.
— И я тоже.
— Значит, мы оба будем чувствовать себя скованно. — Она говорила с ним, как с ровесником. — Ты мне покажешь окрестности.
— Наверное, сначала обложат Брутонский лес. Там есть большая лиса, мы с папой ее видели. Когда они остались одни, Джок сказал:
— Хорошо, что ты приехала. Как тебе показался Тони?
— Это он женат на той красотке, которую мы встретили в «Кафе де Пари»?
— Да.
— Ты еще про нее сказал, что она влюблена в того молодого человека?
— Да.
— Странный у нее вкус. Напомни, как его зовут.
— Тони Ласт. Чудовищный дом, правда?
— Разве? Я не очень разбираюсь в домах.
Миссис Рэттери оказалась неприхотливым гостем: ее не приходилось развлекать. после обеда она вытащила четыре колоды карт и принялась раскладывать на столике в курительной сложнейший пасьянс, которого ей хватило на весь вечер.
— Ложитесь, не дожидайтесь меня, — сказала она. — Я не сойду с места, пока он не выйдет. Он иногда часами не выходит.
Ей показали, где выключить свет, и оставили за пасьянсом.
На следующий день Джок сказал:
— У тебя на ферме есть чушки?
— Есть.
— Ты не станешь возражать, если я взгляну на них?
— Ни в коей мере. Но зачем?
— А там есть человек, который за ними ходит? Он сможет про них рассказать?
— Есть.
— Так я, пожалуй, проведу там все утро. Мне в скором времени придется выступать в палате о чушках.
Миссис Рэттери они не видели до самого обеда. Тони был уверен, что она спит, пока она не вышла из утренней комнаты в комбинезоне.
— Я проснулась рано, — сказала она, — спустилась вниз и увидала, как рабочие обдирают потолок. Я не удержалась — и присоединилась к ним. Надеюсь, вы не против.
Днем они поехали в ближайшие конюшни, выбрать лошадей. После чая Тони сел писать письмо Бренде; за последние несколько недель он пристрастился писать письма.
«Как прекрасно прошел уикенд (писал он). Благодарю тебя тысячекратно за твою доброту. Очень хотел бы, чтоб ты приехала и на следующий уикенд или осталась подольше в этот раз, но, разумеется, я все понимаю. Лихая блондинка совершенно не такая, как мы себе представляли, — очень невозмутимая и отчужденная. Совсем не в обычном вкусе Джека. Убежден, что она не имеет ни малейшего представления о том, где она находится или как меня зовут.
