Собрание сочинений в 9 тт. Том 2 - Уильям Фолкнер
— Мы и так покупаем дешево.
Дочь следила за всеми печами; в доме не было ни одной спички. Несколько штук она прятала в наружной стене за вынимающимся кирпичом. Лупоглазому тогда было три года. Выглядел он годовалым, хотя ел уже хорошо. Доктор велел матери кормить его яйцами, приготовленными на оливковом масле. Однажды едущий на велосипеде рассыльный бакалейщика резко затормозил и упал. Из пакета что-то потекло.
— Это не яйца, — сказал рассыльный. — Видите? Разбилась бутылка с оливковым маслом.
— Покупали бы в жестяных банках, — сказал рассыльный. — Он все равно не заметит разницы. Я привезу вам другую бутылку. Только почините ворота. Хотите, чтобы я сломал себе шею?
До шести часов он не вернулся. Стояло лето. В доме не было ни огня, ни спичек.
— Я вернусь через пять минут, — сказала дочь.
Бабка наблюдала за ней, пока она не скрылась. Потом завернула ребенка в легкое одеяло и вышла. Улица их проходила рядом с главной, где находились продовольственные магазины, богатые люди в автомобилях останавливались там по пути домой и делали покупки. Когда бабка дошла до угла, у обочины притормозила машина. Оттуда вылезла женщина и направилась в магазин, шофер-негр остался за рулем. Бабка подошла к машине.
— Мне нужно полдоллара, — сказала она.
Негр взглянул на нее.
— Чего?
— Полдоллара. Мальчишка разбил бутылку.
— А, — сказал негр. Полез в карман. — Как это понимать? Она послала вас сюда за деньгами?
— Мне нужно полдоллара. Он разбил бутылку.
— Раз так, я, пожалуй, пойду туда, — сказал негр. — Наверно, вы замечали, что старые клиенты, такие, как мы, платят за все, что берут.
— Полдоллара, — сказала бабка. Негр дал ей полдоллара и вошел в магазин. Бабка проводила его взглядом. Потом положила ребенка на сиденье машины и пошла вслед за негром. Это был магазин самообслуживания, вдоль барьера медленно двигалась очередь. Негр стоял возле женщины, вылезшей из машины. Бабка видела, как та передала негру несколько бутылок соуса и кетчупа.
— Это будет доллар с четвертью, — сказала бабка.
Негр отдал ей деньги. Она взяла их и отошла в другой конец зала. Обнаружила там бутылку итальянского оливкового масла с ценником.
— Остается еще двадцать восемь центов, — сказала бабка и пошла вдоль полок, приглядываясь к ценникам, пока не нашла одного с надписью «двадцать восемь». В упаковке лежало семь кусков банного мыла. Из магазина она вышла с двумя свертками. На углу стоял полицейский.
— У меня кончились спички, — сказала она ему.
Полицейский полез в карман.
— Чего ж не купили там? — спросил он.
— Да вот, забыла. Знаете, как это в магазине с ребенком.
— Где же ребенок? — спросил полицейский.
— Сдала в счет уплаты, — ответила бабка.
— Вас бы на эстраду, — сказал полицейский. — Сколько спичек нужно? У меня всего одна или две.
— Одну, — сказала бабка. — Я всегда развожу огонь с одной.
— На эстраду бы вас, — сказал полицейский. — Там бы весь дом разнесли.
— Да, — сказала бабка. — Я разнесу.
— Это какой? — взглянул он на нее. — Богадельню?
— Разнесу, — сказала бабка. — Завтра прочтете в газетах. Надеюсь, там не переврут моего имени.
— А что у вас за имя? Кальвин Кулидж?
— Нет, сэр. Это мой мальчик.
— А-а. Так вот почему у вас столько хлопот с покупками. На эстраду бы вас… Двух спичек хватит?
Пожарных вызывали по этому адресу уже трижды, так что они не спешили. Первой там появилась дочь. Дверь оказалась заперта; когда пожарные прибыли и выломали ее, весь дом был охвачен пламенем. Бабка высовывалась из верхнего окна, откуда уже вился дым.
— Гады, — сказала она. — Думали, смогут добраться до него. Но я сказала, что задам им. Так и сказала.
Мать думала, что Лупоглазый тоже погиб. Ее пришлось держать, пока лицо кричащей бабки не исчезло в дыму и остов дома не рухнул; только тогда женщина и полицейский с ребенком на руках нашли ее: молодую женщину с безумным лицом, не закрывающую рта, глядящую на ребенка отсутствующим взглядом и неторопливо закручивающую обеими руками распущенные волосы. Полностью она так и не оправилась. Из-за тяжелой работы, недостатка свежего воздуха и отдыха, болезни — наследства беглого мужа, мать не смогла вынести такого потрясения, и временами ей опять казалось, что ребенок погиб, хотя она при этом держала его на руках и напевала над ним.
Лупоглазый еле выжил. До пяти лет у него совсем не росли волосы, к этому возрасту он был уже чем-то вроде питомца одного лечебного учреждения: недорослый, слабый ребенок с таким нежным желудком, что малейшее отклонение от предписанной врачом строгой диеты вызывало у него судороги.
— Алкоголь убьет его как стрихнин, — сказал врач. — И он никогда не станет мужчиной в полном смысле слова. Прожить может довольно долго. Но взрослее, чем теперь, не будет.
Говорил это он той женщине, что нашла ребенка в своей машине, когда бабка сожгла дом, по ее настоянию Лупоглазый находился под присмотром врача. На вторую половину дня и на выходные она приводила его к себе, и он играл там в одиночестве. Ей пришла мысль устроить для него детский праздник. Она сказала ему об этом и купила новый костюмчик. Когда наступил день праздника и гости начали собираться, Лупоглазый куда-то пропал. Наконец служанка обнаружила, что дверь в ванную заперта. Ребенка окликнули, но он не отозвался. Послали за слесарем, но тем временем испуганная женщина взломала дверь топором. Ванная была пуста. Окно распахнуто. Оно выходило на крышу пристройки, с которой спускалась до земли водосточная труба. А Лупоглазый исчез. На полу валялась плетеная клетка, где жила пара попугайчиков; рядом с ней лежали птицы и окровавленные ножницы, которыми он изрезал их заживо. Через три месяца Лупоглазого по требованию соседки отправили в колонию для неисправимых детей. Он таким же образом изрезал котенка.
Мать его была нетрудоспособна. Женщина, старавшаяся подружиться с ребенком, содержала ее, оставляя ей шитье и прочие домашние заботы. Освободясь, Лупоглазый — за безупречное поведение его выпустили через пять лет как исправившегося — стал присылать матери два-три письма в год, сперва из Мобайла, потом из Нового Орлеана, потом из Мемфиса. Каждое лето он приезжал навестить ее — худощавый, черноволосый, преуспевающий, спокойный и необщительный, в тесном черном костюме. Сказал ей, что служит ночным администратором в отеле; что ему приходится разъезжать по делам из города в город, как врачу или адвокату.
В то лето по пути домой Лупоглазый был арестован за убийство человека, совершенное в одном городе, в тот самый час, когда он в другом убивал другого, — он лопатой греб деньги, хотя ему нечего было с ними делать, не на что
