Кошка, Сёдзо и две женщины - Дзюн-Итиро Танидзаки
С такими мыслями он доехал до магазина «Кокусуйдо». Тут он слез с велосипеда и, удостоверившись, что хозяин на месте, приоткрыл стеклянную дверь:
— Здравствуйте! Прошу прощения, не одолжите ли мне двадцать сэн?
— Двадцать сэн? Пожалуйста, — ответил хозяин не то чтобы уж очень неприветливо, но без особого желания вскакивать и рассыпаться в любезностях. Он достал из кассы две десятисэновых монетки и молча протянул ему. Сёдзо перебежал через дорогу, купил в лавке пакетик сладких булочек и кусок курятины, завёрнутый в листья бамбука, потом вернулся обратно и попросил:
— Можно, я воспользуюсь вашей кухней?
При всём своём обаянии Сёдзо был порядочным нахалом, поэтому на вопрос: «Зачем?» — он лаконично ответил: «Нужно!» — и с улыбкой проследовал на кухню. Здесь он развернул листья бамбука, выложил курятину в алюминиевую кастрюльку, зажёг газ и сварил её. Затем с многочисленными извинениями попросил одолжить ему ещё и фонарь для велосипеда.
— Вот, возьмите, — хозяин вынес ему старый бумажный фонарик с надписью «Ресторан Миёси, город Уодзаки». Скорее всего, фонарик принадлежал раньше какой-то столовой, отпускающей обеды на дом.
— О-о, прямо антиквариат!
— Вот именно, смотрите, чтоб не пропал. При случае вернёте.
На улице ещё не совсем стемнело, поэтому Сёдзо прицепил фонарь к поясу. Доехав до станции Рокко, он оставил велосипед в чайной на углу и зашагал по крутой тропинке в гору. Дом был недалеко, он подошёл к нему со стороны чёрного хода, просмотрел на пустыре подходящие заросли кустарника, забрался в них и присел на корточки, затаив дыхание.
«Посижу тут часика два, перекушу булочками, — думал он. — Если Лили выйдет, дам ей курочку, она заберётся ко мне на плечи, оближет губы, вот и получится у нас тайное свидание».
Поскольку Сёдзо вышел из дому просто так, без всяких особых планов, и ноги сами повели его в эту сторону, да и Цукамото попался ему случайно, а решение поехать в Рокко было принято только в дороге, то одет он был совсем легко и довольно скоро замёрз. Трясясь мелкой дрожью, он глядел на небо, усыпанное звёздами. Обутый на босу ногу в деревянные сандалии, он ощутил прикосновение холодной воды и провёл рукой по шапке, по плечам: они были мокрыми от обильной росы. «Холодает, — подумал он, — если так сидеть тут два часа, то и простудиться недолго». Но с кухни донёсся запах жареной рыбы, и Сёдзо решил, что Лили может почуять его и прибежать с прогулки: он весь обратился в слух.
— Лили! Лили! — позвал он негромко.
Нельзя ли как-нибудь подать знак, такой, чтобы поняла она, но не обитатели дома? Кусты, где он прятался, были густо обвиты травянистой лианой-пуэрарией, в её переплетениях время от времени что-то поблёскивало. Сёдзо прекрасно знал, что это капли росы отражают идущий из дома электрический свет, и всё-таки каждый раз замирал от надежды: может, это кошачьи глаза? Ах, Лилишка, вот радость-то! Сердце начинало отчаянно колотиться, но в следующее мгновение надежда оказывалась напрасной. Смешно сказать: никогда в жизни он ещё не ждал ни одно человеческое существо с таким волнением. Ну в самом деле? Были у него свидания с девушками из кафе; любовь? Ну, встречался с Ёсико втайне от первой жены, это было приятно, волнующе, держало в непривычном возбуждении. Но там всё устроили родители, они их свели, они ловко обманывали Синако; там не надо было пускаться в трудный путь, мокнуть в ночной росе и всухомятку ужинать булочками. Не было того ощущения значительности происходящего, и не было такого горячего желания увидеться.
Сёдзо очень не нравилось, что и мать, и жена обращаются с ним как с малым, неразумным ребёнком, но поделиться обидой было не с кем, он страдал, чувствовал себя совершенно одиноким, беспомощным и поэтому ещё сильнее любил Лили. Только Лили умела своими полными тоски глазами увидеть, как ему плохо, и успокоить его; этого не умели ни Синако, ни Ёсико, ни мать. Зато он тоже был уверен, что читает в кошачьем взгляде печаль бессловесной твари, понимает всё, что она чувствует, но не умеет объяснить человеку. А теперь они были в разлуке уже сорок с лишним дней. Какое-то время он, правда, старался больше не думать о кошке и поскорей о ней забыть, но мать и жена сильно досаждали, досаду некуда было излить, и ого опять неудержимо потянуло к Лили. Ещё бы, если тебя держат взаперти и требуют отчёта за каждый шаг, как не затосковать по любимому существу, как забыть его? Вдобавок от Цукамото по поступало никаких-известий. Ведь договорились, отчего же он молчит? Ладно, если загружен работой, а вдруг что-нибудь не так и он скрывает, не хочет тревожить Сёдзо? Может быть, Синако её обижает, морит голодом, она совсем отощала, может, убежала и пропала, или заболела и сдохла? В последнее время Сёдзо часто снилось нечто подобное, не раз он внезапно просыпался среди ночи, ему чудилось, что где-то незлобно мяукают, он делал вид, что идёт в уборную, и открывал украдкой ставни. Когда такое повторялось слишком часто, ему начинало казаться, что это не сон, что это душа Лили: кошка сбежала и умерла где-нибудь под забором, а дух вернулся, и он содрогался от ужаса. Правда, он убеждал себя, что несмотря
