Эмиль Золя - Сказки Нинон
Обезумев от ужаса, метались по чердаку Гильом и Гильометта: гнусные твари втянули их в свой хоровод. Справа, слева, со всех сторон множились, вылупливались новые поколения, тысячи отвратительных существ. Казалось, они выпрыгнули из человеческих рук. Живой поток поднимался все выше.
Сокровище, только что отражавшее лунные лучи, исчезло, оно превратилось в темную массу, тяжело перекатывающуюся, бурлящую, подобно вину, забродившему в бочке…
На чердаке не осталось ни единой монетки. Вся огромная куча обрела жизнь, вокруг кишели мириады гадов. Гильом и Гильометта бросились бежать, запустив друг в друга пригоршнями гадюк. Казалось, они унесли с собой всю нечисть. Чердак опустел. Сестра Бедных ничего не услышала, она мирно спала улыбаясь во сне.
VIПроснувшись, Сестра Бедных почувствовала угрызения совести. Она сказала себе, что напрасно накануне вздумала бороться с нищетой, обходя всю страну, — следовало первым делом помочь дяде и тетке.
Девочка сочувствовала всем страждущим. Для нее любой бедняк был просто бедняком, будь он добрым или злым. Все слезы были для нее одинаковы; она не считала себя вправе карать и награждать, — нет, ее задачей было осушать людские слезы. Десятилетняя девочка не имела понятия о строгой справедливости, она вся была сострадание и милосердие. Помышляя о мучениях, какие терпят грешники в аду, она жалела этих несчастных гораздо больше, чем души чистилища.
Кто-то ей однажды сказал, что один из бедняков не заслуживает хлеба, который она дала ему, но она не поняла смысла этих слов. Всякого голодного необходимо накормить — в этом она была твердо убеждена. Решив исправить свою ошибку, Сестра Бедных взяла свой мешочек и поспешно отправилась к соседям. Расплатившись звонкими, сверкающими монетами, она приобрела клочок земли, примыкавший к усадьбе ее родственников. Затем она купила пару красно-пегих быков с шелковистой, переливающейся шерстью. Не забыла она купить и плуг. Потом она наняла батрака, который пригнал волов на поле возле хижины. Тем временем в городе Сестра Бедных закупила всевозможные припасы: сухие виноградные лозы, горящие жарким огнем, муку тончайшего помола, соленья, сушеные овощи. За ней следовали три больших повозки, и на них нагружали все, что было нужно в хозяйстве. Удивительно было видеть, как разумно тратила девочка божьи деньги: она не покупала ничего лишнего, никаких пустяков, которые могли бы соблазнить такую малютку. Она приобретала прочную утварь, штуки полотна, медные котлы — все то, о чем мечтает опытная тридцатилетняя хозяйка.
Когда повозки наполнились, она велела поставить их рядом с быками и плугом. И тут она поняла, что хижина слишком мала, чтобы вместить все эти богатства. Она пожалела, что не может купить ферму: денег у нее было достаточно, но свободной, продажной фермы не было в тех краях. Тогда Сестра Бедных решила призвать каменщиков и построить на месте жалкой хижины новое, просторное жилище. Она поспешно насыпала на землю, перед повозками, несколько куч монет, чтобы уплатить за постройку.
Все это Сестре Бедных удалось выполнить в один час. Гильом и Гильометта все еще спали, их не разбудили ни грохот колес, ни щелканье кнут а.
Сестра Бедных подошла к дверям с лукавой улыбкой — ей тоже иногда хотелось пошалить. Она нарочно торопилась и теперь радовалась, что успела все сделать до пробуждения родственников.
Она еще раз осмотрела свои покупки, потом принялась стучать в дверь обоими кулачками, крича изо всех сил:
— Дядя Гильом, тетя Гильометта!
Старики не шевелились. Тогда Сестра Бедных стала колотить в рассохшиеся створки ставен, продолжая кричать:
— Дядя Гильом, тетя Гильометта! Открывайте скорее, богатство пришло к вам в гости! Впустите его!
Гильом и Гильометта услышали эти крики. Они соскочили с кровати, не проснувшись как следует, и вышли на порог, протирая глаза. Так велика была их поспешность, что на Гильоме оказалась юбка, а на Гильометте — штаны. Они даже не обратили на это внимания — так удивило их все, что они увидели. Кучи монет возвышались, как копны сена, перед тремя нарядными повозками, дубовые столы и стулья, большие медные котлы стояли прямо на снегу. Быки пыхтели и фыркали на холодном утреннем ветру. Лемех плуга, озаренный первыми лучами солнца, казался выкованным из серебра.
Погонщик быков подошел к Гильому и сказал:
— Хозяин, куда мне поставить упряжку? Пахать сейчас нечего, но будьте спокойны: поля ваши засеяны, и урожай будет хорош.
Тем временем возчики подошли к Гильометте.
— Любезная госпожа, — сказали они, — вот ваше хозяйство и запасы съестного на зиму. Скорее пока жите нам, куда разгружать повозки. Здесь столько всего, что целого дня не хватит на разгрузку.
Старики стояли, разинув рот, не зная, что ответить. Робко разглядывали они добро, которое видели в первый раз; они вспоминали о монетах, так жестоко подшутивших над ними этой ночью. Спрятавшись в уголок, Сестра Бедных смеялась, ее потешали их озадаченные лица; ей вовсе не хотелось мстить за суровость, проявленную дядей и теткой в тяжелые, дни. Девочка еще ни разу в жизни так не смеялась. Уверяю тебя, и ты расхохоталась бы, если бы увидала Гильометту в штанах и Гильома в юбке, которые стояли с растерянным видом, не зная, смеяться им или плакать.
Увидев, что они готовы вернуться в хижину и захлопнуть двери и окна, Сестра Бедных вышла вперед.
— Друзья мои, — сказала она возчикам и батраку. — Все это надо внести в хижину. Не бойтесь завалить каморку до крыши. Я не подумала о тесноте и накупила столько всего, что теперь нам понадобится целый замок. Вот эти деньги мы отдадим каменщикам.
Она говорила это для того, чтобы родственники услышали ее, — пора им было успокоиться и понять, что она и есть та добрая фея, которая принесла эти щедрые дары. Между тем Гильом и Гильометта еще с вечера решили отколотить ее за то, что она убежала от них на целый день. Но когда они услышали ее слова, когда увидели, как разгружают возы и возле их дверей вырастают горы мебели и съестных припасов, оба разрыдались, сами не зная почему. Казалось, невидимая рука сдавила им горло. Они стояли, задыхаясь от непонятного волнения, в полной растерянности. И внезапно дядя и тетка осознали, что всегда любили Сестру Бедных. Смеясь и плача, они кинулись обнимать ее, — и им стало легче.
VIIЧерез год Гильом и Гильометта стали самыми богатыми землевладельцами в этих краях, Им принадлежала большая новенькая ферма, поля их простирались во все стороны за пределы черты горизонта. Что бедняк становится богачом, не такое уж редкое явление: в наше время этим никого не удивишь. Но многие не хотели верить, что Гильом и Гильометта из злых стали добрыми. Однако это была сущая правда. Перестав страдать от холода и голода, родные Сестры Бедных вновь обрели добрые чувства. В свое время немало пролив слез, они чувствовали себя теперь родными братьями бедняков и великодушно им помогали. Известно, что слезы — хорошие советчицы. Но дело было не только в этом. Мне думается, волшебные су обладали неким удивительным свойством, благодаря которому свершилось чудо. Гильометта перестала сходить с ума по тряпкам, а Гильом бросил пить и начал усердно трудиться. Ведь это не были обыкновенные деньги, которые можно дурно истратить; нет, они не давались злым людям и пробуждали милосердие в сердце своего владельца, направляя его руку на благодеяния. О, эти славные, крупные су, у них не было ничего общего с нашими уродливыми золотыми и серебряными деньгами!
Гильом и Гильометта готовы были целовать Сестру Бедных с утра до вечера. Первое время они оберегали ее от малейшего утомления и сердились, когда она заговаривала о работе. Ясно было, что они хотят сделать из нее красивую барышню с белыми ручками, годными лишь на то, чтобы завязывать банты.
— Живи как знатная госпожа, — говорили они ей каждое утро, — и не заботься ни о чем.
Однако девочка не соглашалась с ними; она умерла бы от тоски, если бы сидела целыми днями, сложа руки и глядя, как в небе плывут облака, — вместо того чтобы любоваться на свое добро, она натирала воском дубовую мебель или старательно разглаживала простыни из тонкого полотна. Она сама находила себе занятия и отвечала родным:
— Оставьте меня, я тепло одета, и кружева мне не нужны; мне веселее хлопотать по хозяйству, чем заниматься тряпками.
Она рассуждала так умно, что Гильом и Гильометта поняли, что она права. Они не стали ей перечить. То-то была для нее радость! Она начала вставать, как бывало, в пять часов утра и заниматься хозяйством. Разумеется, она не мела комнаты и не стирала белье, как в годы нужды; у нее не хватило бы сил самой держать в порядке новое, просторное жилье. Зато она присматривала за служанками и без ложного стыда помогала им в работах по скотному и птичьему двору. Она была самой богатой и самой работящей девушкой во всей округе. Все удивлялись, что она ничуть не изменилась, став богатой фермершей, — только щечки у нее порозовели и за работу она бралась веселее прежнего.
