Стивен Кинг - Дитя Колорадо
– Убежище Хэйнандо, – прошептала Стефани, почувствовав прилив сострадания.
– Ну да, его. Не одалживая много денег ни у своих близких, ни у родственников мужа, она сама встала на ноги, но пришлось потратить большую часть денег, отложенных на обучение Майкла в колледже. Когда она предстала перед нами, я понял, что она хотела все выяснить, во-первых, для дела, а во-вторых для души, – он с сомнением посмотрел на Дэйва, который пожал плечами и кивнул, словно подтверждая, что можно и так сказать.
Винс тоже кивнул и продолжил:
– Она хотела покончить с сомнениями. Жив он или умер? Замужем она или вдова? Надеяться ли ей на отдых или дальше везти все на себе? Звучит немного черство, возможно, так и есть, но я уверен, что после шестнадцати месяцев ожидания надежда становится тяжелой, чертовски тяжелой ношей и мешает жить дальше.
– А что касается дела, то все просто: она хотела, чтобы страховая компания выплатила то, что положено. Я знаю, что Арла Коэн не единственный человек на свете, у которого есть причины ненавидеть страховые компании, но по силе этого чувства ей равных нашлось бы немного. Она боролась за себя и за Майкла, жила трех или четырехкомнатной квартире в Боулдере – которая, конечно, сильно отличалась от их милого домика в Нидерлэнде – оставляла малыша в яслях и с няньками, которым она не всегда могла доверять, выполняла работу, которая ей не нравилась, засыпала в одиночестве, а не прижавшись к любимому человеку, как раньше, постоянно думала о счетах и следила за датчиком уровня топлива, ведь цены на бензин росли уже тогда... И все это время она сердцем чувствовала, что Джеймс мертв, но на этом основании страховку ей не выплатили, ведь тело найдено не было, не говоря уж о том, что ничего не было известно о причине смерти.
– Она все время спрашивала меня, не вывернутся ли эти подонки – так она их называла – заявив, что это самоубийство. Я ответил, что никогда не слышал, чтобы кто-нибудь покончил с собой, подавившись куском мяса, и позже, на формальном опознании фотографий, Каткарт сказал ей то же самое. Кажется, это ее немного успокоило.
– Каткарт был готов помочь и сказал, что свяжется с агентом компании в Брайтоне, Колорадо, и расскажет ему об отпечатках и фотографиях. Он обещал все устроить. Услышав это, Арла заплакала, частично от облегчения, частично от чувства благодарности и, думаю, частично от усталости.
– Ну конечно, – прошептала Стефани.
– Я поехал с ней обратно на пароме до Лосиного острова и устроил ее в отеле «Рэд руф», – продолжал Винс. – Ты тоже останавливалась там, когда приехала сюда, ведь так?
– Да, – ответила Стефани. Она уже почти месяц жила в общежитии, но в октябре собиралась искать квартиру, если старики разрешат ей остаться. Наверняка разрешат. Иначе зачем этот разговор?
– Следующим утром мы завтракали втроем, – сказал Дэйв. – Мне нравятся люди, которые не сделали ничего плохого и никогда не имели дела с газетчиками. Она говорила с нами открыто, не думая о том, что сказанное ею появится позже на первой странице, – он помолчал. – Конечно, мы об этом ничего не написали. После того, как всем стало известно, что некий мужчина был найден мертвым на пляже Хэммок и следователь не признал наличие преступления, эту историю не было смысла печатать. Новость уже не была сенсацией.
– И никаких мотивов? – спросила Стефани.
– Абсолютно никаких! – воскликнул Дэйв и рассмеялся так, что закашлялся. Успокоившись, он вытер уголки глаз большим узорчатым платком, который вытащил из заднего кармана брюк.
– Что она вам рассказала? – спросила Стефани.
– Да что она могла рассказать? – отозвался Винс. – В основном задавала вопросы. А я спросил только, был ли червонец сувениром на память или талисманом, – он фыркнул. – Да уж, журналист из меня в тот день был никакой.
– Червон... – не поняла Стефани.
– Русская монета достоинством в 10 рублей, которая была у него в кармане вместе с остальной мелочью. Я спросил, носил ли он ее с собой на счастье или еще по каким-то своим причинам. Она понятия не имела. Сказала, что единственное, что связывало Джима с Россией, был фильм о Джеймсе Бонде под названием «Из России с любовью», который они однажды взяли в прокате «Блокбастер».
– Он, должно быть, подобрал ее на пляже, – задумчиво сказала Стефани. – Там можно найти что угодно. – Сама она нашла женскую туфлю на высоком каблуке, которую прибой за долгое время сделал удивительно мягкой и гладкой.
– Должно быть, так, – согласился Винс. Он смотрел на нее, и его глаза поблескивали в глубоких глазницах. – Хочешь узнать, какую перемену я заметил в ней, когда мы встретились на следующее утро после официального опознания фотографии?
– Конечно.
– Она отдохнула. И с аппетитом ела за завтраком.
– Это факт, – подтвердил Дэйв. – Есть старая пословица, что приговоренный много ест, а по моим наблюдениям никто не ест больше, чем тот, кого простили, будь то мужчина или женщина. И в каком-то смысле она была прощена. Пусть она и не узнала, зачем он приехал в наши края, и что выпало на его долю здесь, думаю, она понимала, что так этого и не узнает...
– Понимала, – подтвердил Винс. – Она сказала мне об этом, когда я вез ее обратно в аэропорт.
– Но она убедилась в том, что он мертв, и это было главным. Сердцем она это знала давно, но разуму нужны были доказательства, чтобы понять, что можно жить дальше.
– Не говоря о том, что это помогло, наконец, убедить в ее правоте дотошных жлобов из страховой компании.
– Она получила деньги? – спросила Стефани.
Дэйв улыбнулся.
– Да, мэм. Эти ребята действуют быстро, когда дело доходит до торгов, но становятся очень медлительными, как только им предъявляют иск. Они долго тянули резину, но, в конце концов, все выплатили. В подтверждение этого мы получили письмо с благодарностью за все, что сделали. Она писала, что если бы не мы, она все еще ждала бы, пока страховая компания перестанет доказывать, что Джеймс Коэн, возможно, жив и находится в Бруклине или Тэнгери.
– Какие вопросы она вам задавала?
– Думаю, ты сама догадываешься, – сказал Винс. – Первым делом она хотела знать, куда он направился, сойдя с парома. Ответа у нас не было. Мы опрашивали людей, не так ли, Дэйв?
Дэйв Боуи кивнул.
– Но никто не вспомнил, что видел этого человека, – продолжал Винс, – понятно, ведь к тому времени уже стемнело. А что до остальных пассажиров с последнего парома, а их, как обычно, было немного, то они, скорее всего, поспешили на стоянку Бэй-стрит, к своим машинам, подняв воротники и опустив головы из-за сильного ветра с моря.
– Она спрашивала про бумажник, – сказал Дэйв. – Мы могли ответить только то, что его так и не нашли... по крайней мере, в полицию он не попал. Я предположил, что кто-то, возможно, вытащил бумажник из кармана владельца, опустошил его и выбросил за борт.
– Возможно, что и в раю есть родео, но это вряд ли, – холодно осадил его Винс. – Если у него был кошелек, то зачем было держать в кармане брюк еще 17 долларов купюрами?
– На всякий случай, – вмешалась Стефани.
– Может быть, – сказал Винс. – Но мне кажется, вряд ли. И честно говоря, то, что в шесть часов вечера на пароме между Тинноком и Лосиным островом работал карманник, кажется мне еще более необычным, чем то, что художник из рекламного агентства нанял частный самолет, чтобы лететь в Новую Англию.
– В любом случае, куда подевался его бумажник, мы ей объяснить не могли, – сказал Дэйв, – и куда пропали его пальто и пиджак, и почему он был обнаружен только в брюках и рубашке именно на этой части пляжа Хэммок.
– А сигареты? – сказала Стефани. – Уверена, ей это было интересно.
Винс издал короткий смешок.
– Интересно не то слово. Пачка сигарет чуть не свела ее с ума. Она не могла понять, зачем они ему понадобились.
Он был не из тех, кто бросил, а потом решил снова закурить, нас в этом не надо было убеждать. Каткарт тщательно осмотрел его легкие, думаю, ты понимаешь, зачем.
– Чтобы убедиться, что парень не утонул? – спросила Стефани.
– Точно, – ответил Винс. – Если бы доктор Каткарт обнаружил в легких воду, значит, при помощи куска мяса кто-то пытался скрыть истинную причину смерти мистера Коэна. Это не доказало бы факт убийства, но вызвало бы подозрение. Каткарт не нашел в легких Коэна ни воды, ни следов курения. Все чистое и розовое, как он выразился. И все же между офисом Коэна и аэропортом Стэплтон было место, где Джеймс, несмотря на спешку, с которой должен был действовать, попросил шофера остановиться и купил пачку сигарет. Либо он заранее припас ее, как и русскую монету, в чем я почти уверен.
– Вы ей об этом сказали? – спросила Стефани.
– Нет, – ответил Винс, и тут зазвонил телефон. – Я на минутку, – сказал он и направился к аппарату, чтобы взять трубку.
Он говорил коротко, раза три сказал «ага» и, закончив разговор, вернулся к ним, потягивая спину, как делал раньше.
– Звонила Элен Данвуди, – сказал он. Она готова поговорить о стрессе, который пережила, когда сшибла пожарный гидрант и «выставила себя на посмешище». Это точная цитата, но не думаю, что она появится в моем захватывающем дух репортаже об этом событии. В любом случае, думаю, мне лучше добраться до нее как можно скорее, чтобы получить историю, пока воспоминания свежи и пока она не занялась ужином. Мне повезло, что они с сестрой так поздно едят. Иначе я упустил бы свой шанс.
