Эмиль Золя - Собрание сочинений. Том 7. Страница любви. Нана
Об этом ясно говорит заглавие «Новейший нана-турализм», которое выбрал критик В. Басардин (псевдоним революционного демократа Л. И. Мечникова, брата известного ученого) для своей большой статьи о «Нана» (журнал «Дело», №№ 3 и 5 за 1880 год). Отметив, что «в крупном таланте автора и в его литературном прошлом имеются, бесспорно, уважительные на наш взгляд черты», критик с сожалением заявляет, что «Nana самый плохой из романов Золя», ввиду отсутствия в нем положительного идеала, и что реализм предполагает «трезвое изучение действительности не ради ублажения своих инстинктов, а ради освещения ее лучшими идеями своего времени». Критик не прощает Золя его «добровольной близорукости», того, что в романе нет «гуманизирующего луча света». «В этих резких недостатках, — заключает он, — …кроется вся сущность направления, осмеливающегося прикрывать себя дорогим, особенно для нас, знаменем реализма». Вместе с тем В. Басардин отдает должное обличительной стороне романа Золя, показавшего, по его выражению, «дряблых ташкентцев конца второй империи», состоящих «в духовном родстве» с щедринскими «ташкентцами».
Сходную оценку получила «Нана» и со стороны самого М. Е. Салтыкова-Щедрина. В цикле «За рубежом» (1880), разбирая произведение Золя, Щедрин называет его «романом, в котором главным лицом является сильно действующий женский торс» и «на глазах у читателей разыгрывается бестиальная драма». Для Щедрина «Нана» — образец натуралистической литературы, которая «не без наглости подняла знамя реализма», а в действительности является выражением «безыдейной сытости» французского буржуа 80-х годов XIX века, «для которого ни героизм, ни идеалы уже не под силу». Но и Щедрин не зачеркивает творчества Золя в целом. «Оговариваюсь, впрочем, — пишет он, — что в расчеты мои совсем не входит критическая оценка литературной деятельности Золя. В общем, я признаю эту деятельность (кроме, впрочем, его критических этюдов) весьма замечательною и говорю исключительно о „Нана“, так как этот роман дает мерило для определения вкусов и направления современного буржуа».
Эта принципиальная позиция русских революционных демократов объясняет и то обстоятельство, что они единодушно встали на защиту Виктора Гюго, который был в их глазах знаменем «искусства идейного, героического» (Салтыков-Щедрин), от критики со стороны Золя. Но они столь же единодушно защищали и самого Золя от «той ненависти и площадных нападок, с которыми накинулись на этого писателя вся критическая и литературная мертвечина и тля» (В. Басардин).
Если прогрессивная русская критика, отметила действительно слабые стороны «Нана», то критика реакционного лагеря ополчилась на то, что составляет силу романа, на имеющиеся в нем элементы критического реализма и социального обличения. При этом Золя в глазах реакционной критики оказался союзником революционных демократов и народников. В этом отношении характерен пасквиль, выпущенный в 1880 году в Москве С. Темлинским, под названием «Золаизм в России». В этой брошюре, честя Эмиля Золя «шарлатаном» и «дерзким нахалом», «пишущим отвратительные пошлости», автор связывает воедино «французский реальный роман» и «петербургскую журналистику начиная с Чернышевского, Добролюбова и Писарева, кончая Боборыкиным, Стасюлевичем и Михайловским». «Только под неотразимым влиянием петербургской печати, — сетует критик, — такая благоразумная газета, как „Новое время“, могла опозорить свои страницы последним комком грязи, добытым из смрадного ручья французской реальной литературы, напечатав в них роман „Нана“». Более того, С. Темливский расценивает «золаизм» как «одно из орудий» против победоносцевской реакции и призывает «выбить из рук» русской интеллигенции это орудие.
Вдумчивую оценку романа «Нана» мы находим в прогрессивной критике Франции наших дней. Так журнал «Эроп» в статье «Нана», помещенной в специальном номере, выпущенном к пятидесятилетию со дня смерти Золя («Europe», № 83–84, 1952), характеризует роман как «живую картину» эпохи, как «сатиру» на общество времен Золя и вместе с тем указывает на «узость» произведения, в котором «не существует народа» и «речь идет только о настоящем, описанном лишь наполовину правдиво, и никогда о светлом будущем». В целом же журнал высоко оценивает роман Золя и справедливо отмечает, что «Нана» содержит такие элементы, «…которые делают эту книгу живой и прогрессивной, не дают ей устареть».
С. Брахман
