Беглянка - Лайза Лутц
Встретив Фрэнка, я пообещала себе, что дни работы в клининге прошли и никогда не вернутся. Мы даем себе много обещаний и большинство из них не выполняем. Я распечатала в библиотеке листовки с предложением своих услуг, сделав внизу бахрому из полосок с номером телефона. До первого звонка пришлось ждать всего пару дней.
Его звали Кайл. Судя по всему, убежденный холостяк. Он снимал двухкомнатную квартиру недалеко от городской администрации. По моему опыту, люди с небольшим достатком, которые любят чистоту, делают уборку сами. И их обычно все устраивает. Остальные нанимают горничных, чтобы их квартиры не превратились в гигантские чашки Петри. Кайл сказал, что его домработница уволилась. Вроде бы из-за какого-то несчастья в семье, но по запаху, который ударил мне в нос еще у порога, я поняла, что она просто испугалась.
Кайл сразу же нанял меня и ушел на работу. Скрытый неряха, он выглядел опрятно, но внешность обманчива. К тому же сердцеед, судя по коллекции использованных презервативов под кроватью. Я надела толстые желтые перчатки и хирургическую маску. С этой работой я сталкивалась не впервые, и только она когда-то держала меня на плаву, однако я так и не смогла ее полюбить. Выходя из дома, я не чувствовала удовлетворения от хорошо выполненного дела. Зато все, к чему я прикасалась, оставляло на мне невидимые отпечатки. Сколько бы я ни принимала душ, этот налет не смывался.
Следующей позвонила женщина, мать которой находилась при смерти. Мне нужно было наводить порядок вокруг старой миссис Смайт, ее кислородного баллона, ее увлажнителя воздуха и ее сиделки. Последняя, насколько я могла судить, занималась только тем, что смотрела телевизор, приносила таблетки всех цветов радуги три раза в день и просила миссис Смайт не мешать ей наслаждаться сериалом. Звук телевизора всегда был чуть громче, чем шум аппарата для дыхания миссис Смайт. Она жила в старом доме, где корка многолетней грязи покрывала каждый угол. Швы между плитками в ванной заплесневели настолько, что вернуть им белый цвет было уже невозможно. Пылесосить приходилось вокруг сиделки, которая отказывалась вставать с дивана. А вот с запахом я ничего поделать не могла. Он исходил от самой старушки, и после трех недель работы у меня сложилось впечатление, что мыли ее не чаще, чем в Сахаре шел проливной дождь. Однажды, едва сдерживая подступающую тошноту от невыносимого смрада, я даже сама предложила помыть миссис Смайт. Медсестра в ответ лишь бросила на меня взгляд, от которого кровь стыла в жилах.
У меня появилась нелепая идея: если я хочу вновь поверить в то, что мир состоит не только из грязи и грехов, я должна найти хоть одно место, в которое буду возвращаться с удовольствием.
Придя домой к Блю, я не меньше получаса принимала душ, а затем ложилась на диван, включала телевизор и пыталась убедить себя, что все это не моя жизнь. Но каждое утро я просыпалась и понимала, что это она и есть и, видимо, лучше уже не станет.
Однажды вечером Блю пыталась подбодрить меня с помощью домашней еды, какая бывает на ужин у нормальных людей с нормальной жизнью и семьей. Она приготовила пасту карбонара и салат, и мы выпили две бутылки неплохого вина, которые Блю стащила из бара. После ужина мы съели на десерт клубнику со сливками, и Блю стала изучать некрологи в газете.
– В некрологах не пишут о неопознанных телах, – сказала я.
– О, я ищу не Джека, – ответила Блю.
– Просто вечернее чтение?
– Тебе, Амелия-дефис-Таня, все еще нужна новая личность, если не хочешь провести остаток своих дней без имени. А я искренне считаю, что ты состоялась бы в роли грабительницы банков.
– Возможно. – Я пожала плечами.
– Ну раз ты допускаешь такую возможность, я давно заметила, что в «Фэйрвью» с системой безопасности беда…
Честно говоря, я не понимала, серьезно она или нет. Я налила себе выпить и оставила вопрос висеть в воздухе. Почему бы и нет. Есть ли у меня хоть одна причина оставаться законопослушной гражданкой?
Блю вернулась к некрологам.
– В похоронном бюро «Морган и сыновья» многообещающий труп. Эллисон Уэйд. Дорожная авария. Церемония завтра в одиннадцать.
* * *
Той ночью на город обрушилась непогода. Утром за окнами похоронного зала было видно только черноту, будто все заполонила огромная стая ворон. Зонтики едва спасали от ливня. Мы с Блю бежали от машины до крыльца что было сил – и все равно промокли до нитки.
Внутри пахло влажной шерстью. Собралось множество скорбящих, и я заметила металлические значки, поблескивающие под лампами тут и там. Люди в форме, полицейской форме, повсюду. Около двадцати полицейских.
– Блю, как это понимать?
Она и сама выглядела удивленной и даже немного взволнованной.
– Здесь много полицейских, – сказала она.
– Да неужели?
На задней скамье сидел мужчина в сержантской форме. Он держался как мог, но с каждым словом приторного утешения его решимость таяла на глазах.
Я вернулась к двери, взяла чей-то черный зонт и вышла на улицу под непрекращающийся ливень. Блю последовала моему примеру.
– Мы же на нее едва взглянули, – сказала она.
– Даже если она моя сестра-близнец, я не стану выдавать себя за умершую жену полицейского. Да, у меня сейчас уйма проблем, но решать их таким способом – все равно что менять в доме проводку, не отключая электричество.
Мы ушли, потерпев фиаско. Домой ехали в оглушающей тишине, не считая голоса в моей голове, повторяющего: «Выхода нет». До появления компьютеров, гигантских баз данных и АНБ я могла бы запросто выбрать себе имя и переехать в другой город. А теперь мне казалось, что любая новая личность – словно пальто, которое начинает распускаться, едва я просовываю руку в рукав.
Зайдя в дом, я упала на диван, накрылась одеялом и постаралась уснуть, чтобы забыть свои тревоги. Блю ушла к себе и затихла.
