Гилберт Честертон - Шар и крест
– Нет, посудите сами,– продолжал Уилкинсон, цепко хватая Макиэна за рукав.– Если спешишь, нужна…ик… яхта… а если нужна яхта, берите мою,– закончил он с пьяной рассудительностью.
Эван посмотрел на него в удивлении.
– Да, мы очень спешим,– сказал он,– и яхта нам очень нужна.
– Стоит у пристани,– с трудом выговорил Уилкинсон.– Слева… Называется «Красотка Полли»… никак не пойму, почему я вам раньше ее не дал…
С этими милостивыми словами он упал ничком, мягко смеясь. Решив в ускоренном темпе несколько казуистических проблем, Эван принял решение (быть может, неверное), и через две минуты, догнав Тернбулла, все ему рассказал, а через десять минут оба они как-то влезли на яхту и как-то отплыли от острова Сэн-Луп.
Глава XII
НЕВЕДОМЫЙ ОСТРОВ
Те, кто считает, что добрые феи или Бог вели наших героев сквозь нелепые опасности (например, мистер Эван Макиэн, который сейчас жив и счастлив), могут найти один из лучших доводов в истории с яхтой. Ни атеист, ни рыцарь веры никогда яхтами не правили, но Макиэн плавал в лодке по морю, а Тернбулл, что много хуже, знал начала навигации. Вмешательство феи или Бога явствует хотя бы из того, что они ни разу ни во что не врезались. Кроме этого, все же отрицательного утверждения, об их плавании трудно сказать что-нибудь определенное. Плыли они недели две, и Макиэн считал, что путь их лежит на запад. Сколько они проплыли, установить не удавалось, но оба думали, что немало и находятся теперь в открытом океане. Поэтому оба они удивились, когда пасмурным утром перед ними показался пустынный остров – точнее, пятно на серебряной черте, отделяющей серо-зеленое море от розовато-серого неба.
– Что бы это могло быть? – спросил Макиэн.– Я не знал, что в Атлантическом океане есть острова так далеко за Силли. Господи, неужели мы доплыли до Мадеры?
– Скорее, до Атлантиды,– угрюмо откликнулся Тернбулл.– Как раз в вашем вкусе…
– Да, может быть,– серьезно отвечал Макиэн,– но мне всегда казалось, что предание об Атлантиде недостаточно обосновано.
– Но, что бы это ни было,– сказал Тернбулл,– о скалы мы разобьемся.
Тем временем пустынный мыс становился все длиннее и длиннее, словно на яхту наступал огромный слон. Однако вместо скал взору являлись бесчисленные ракушки, а в одном месте – чистый песок, достаточно безопасный даже для таких неученых мореплавателей. Они кое-как загнали яхту в бухточку, причем задом, так что корма вонзилась в песок, а нос торчал вверх, словно гордясь своей дурацкой удачей. Они вылезли и принялись разгружать судно с торжественностью школьников, играющих в пиратов. Рядами ставили они ящики сигар, принадлежавших милостивому Уилкинсону, и бутылки его шампанского, и коробки его консервов (сардин, языка и лососины), и многое другое. Наконец Макиэн застыл с банкой пикулей в руке и промолвил:
– Не пойму, зачем нам все это. Тому, кто останется в живых, вряд ли будет до деликатесов.
– Разрешите мне две вольности,– сказал Тернбулл.– Во-первых, я закурю (это поможет мне думать), а во-вторых, я позволю себе угадать, о чем вы думаете.
– А, что? – спросил Макиэн с той самой интонацией, с какой нас переспрашивает невнимательный ребенок.
– Я знаю, о чем вы думаете, Макиэн,– повторил Тернбулл.– О том же самом, что и я.
– О чем же вы думаете? – спросил Эван.
– О том же, о чем и вы. Ну, хорошо: о том, что жалко оставлять столько шампанского.
Призрак улыбки скользнул по серьезному лицу кельта, но он не ответил: «Нет, что вы», и не покачал головой.
–Мы все выпьем и выкурим примерно за неделю,– сказал Тернбулл.– Устроим себе заранее погребальный пир.
– И вот еще что,– не сразу ответил Макиэн.– Мы на неведомом острове, далеко в океане. Полиция не найдет нас, но и люди о нас не услышат.– Он помолчал, чертя по песку шпагой,– Она не услышит о нас.
– Что же вы предлагаете? – спросил редактор, дымя сигарой.
– Мы должны подробнее описать все, что с нами было и будет, а главное – изложить наши мнения. Один экземпляр оставим здесь, на всякий случай, другой положим в бутылку. и бросим в море, как в книге.
– Прекрасная мысль,– сказал Тернбулл.– А теперь –за дело.
Долговязый Макиэн расхаживал по кромке песка, и торжественная поэзия, которой он жил, разрывала на части его душу. Неведомый остров и бескрайнее море воплощали его мечту об эпосе. Здесь не было ни дам, ни полицейских, и потому он не видел в нынешней ситуации ничего страшного и ничего смешного.
– Должно быть, сотворяя звезды на заре мира,– говорил он,– Господь породил этот остров, чтобы на нем свершилась битва между верой и небытием.
Потом он нашел площадку повыше и тщательно расчистил ее от песка.
– Здесь мы сразимся,– сказал он,– когда придет время. До той поры это место священно.
– А я думал тут закусить,– сказал Тернбулл, державший в руке бутылку.
– Только не здесь! – сказал Макиэн и быстро спустился к воде. Правда, прежде этого он вонзил в землю обе шпаги.
Закусили они в самой бухточке и там же поужинали. Дым Уилкинсоновых сигар языческой жертвой вздымался к небу; золото Уилкинсонова вина порождало причудливые мечты и философские споры. Время от времени друзья глядели вверх, на шпаги, охранявшие поле битвы и похожие на два черных кладбищенских креста.
Достойное Гомера перемирие длилось не меньше недели. Шотландцы ели, пили, спорили, иногда и пели. Отчет они написали обстоятельный и засунули его в бутылку. Остров они не исследовали, ибо свободное от вышеупомянутых занятий время Макиэн отдавал молитве, Тернбулл – табаку. Однажды, в золотой предвечерний час, Тернбулл допил последнюю каплю, швырнул бутылку в золотые волны, подобные кудрям Аполлона, и решительно направился к шпагам, дожидавшимся своих хозяев. Поднявшись за ним следом, Макиэн стоял, глядя в землю. Но предприимчивый и любопытный редактор, поднявшись на площадку, огляделся – и это повлекло за собой немаловажные последствия.
– Вот это да! – воскликнул он в изумлении,– Мы не на острове. Наверное, мы добрались до самой Америки.
Огляделся и Макиэн, и лицо его стало еще бледнее. Он тоже увидел длинную полосу земли, протянувшуюся от какой-то суши, и ему показалось, что это рука, готовая схватить их.
– Как знаете, Макиэн,– сказал Тернбулл со свойственной ему разумной неторопливостью,– но мне не хотелось бы умирать, погибая от любопытства. Узнаем-ка, где мы, а?
– Жалко откладывать поединок,– отвечал Макиэн со свойственной ему тяжеловесной простотой,– но я думаю, что это знамение, если не чудо. Быть может, Сам Господь проложил мост над морем.
– Если вы согласны,– засмеялся Тернбулл,– причина |мне не важна.
И они решительно двинулись по узкому перешейку. Минут через двадцать долговязый Макиэн перегнал Тернбулла, и приверженный науке редактор еще сильнее ощутил себя Робинзоном. Он шел, старательно высматривая признаки жизни (позже он признавался своей благочестивой жене, что думал увидеть аллигатора).
Однако первое же живое существо, представшее перед ним, было не аллигатором, но Макиэном, который бежал во весь опор, по привычке сжимая в руке шпагу.
– Осторожно, Джеймс! – крикнул он.– Я видел дикаря.
– Какого дикаря? – спросил Тернбулл.
– Кажется, негра,– отвечал Макиэн.– Там, за холмом.
– Милостивый! – вскричал Тернбулл, неизвестно к кому взывая.– Неужели мы на Ямайке?!
Он запустил руки в рыжие лохмы, и лицо у него было такое, словно он отказывается постичь столь плохо составленную загадку, как мир. Потом, не без подозрительности взглянув на Макиэна, он проговорил:
– Не обижайтесь, но вы немножко… как бы это сказать… мечтательны… и потом, мы немало пили… Подождите-ка, я схожу сам, погляжу.
– Если что, зовите на помощь,– отвечал Макиэн. Прошло пять минут, даже семь; Макиэн, закусив губу, сильнее сжал шпагу, подождал еще и, крикнув что-то по-гэльски, кинулся на выручку своему противнику в тот самый миг, когда тот появился на холме.
Даже на таком расстоянии было видно, что идет он странно – настолько странно, что Макиэн все же двинулся ему навстречу. То ли он был ранен, то ли заболел, но его шатало из стороны в сторону. Только с трех футов противник его и друг разглядел, что шатается он от смеха.
– Да,– едва выговорил развеселившийся редактор.– Это негр.– И снова стал извиваться.
– Что с вами? – нетерпеливо выговорил Макиэн.– Вы видели негра, это я понял, но что ж тут смешного?
– Понимаете, – сказал Тернбулл, внезапно обретая серьезность,-понимаете, он из джаза, а джаз этот играет на небезызвестном курорте под названием Маргэйт. Хотел бы я видеть на карте, как мы плыли…
Макиэн не улыбнулся.
– Значит…– сказал он.
– Да, значит мы в Англии,– сказал Тернбулл,– и это еще не самое смешное. Благородный дикарь сообщил мне, что бутылку нашу выловили вчера в присутствии олдермена, трех полицейских, семи врачей и ста тридцати отдыхающих на море клерков. Успех у нас невиданный. Знаете, мы с вами как на качелях – то храм, то балаган. Что ж, позабавимся балаганом…
