Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 3
— Я отказываюсь отвѣчать на вопросы, предлагаемые въ такой оскорбительной формѣ,- сказалъ секретарь.
— Вы отказываетесь отвѣчать? — закричалъ мистеръ Боффинъ. — Отказываетесь?.. Хорошо же, Роксмитъ! Такъ я отвѣчу за васъ. Я объясню, въ чемъ вся суть. Тутъ есть двѣ стороны. Я разберу ихъ каждую порознь. Первая сторона — ваша безмѣрная наглость. Вотъ она первая сторона!
Секретарь горько улыбнулся, какъ будто говорилъ: «Слышу и понимаю».
— Было безмѣрной наглостью съ вашей стороны и даже помыслить объ этой молодой особѣ,- продолжалъ мистеръ Боффинъ. — Эта молодая особа намъ не пара. Эта молодая особа ищетъ денегъ (и въ правѣ разсчитывать на нихъ), а у васъ денегъ нѣтъ.
Белла опустила голову и замѣтно отодвинулась отъ покровительственно поддерживавшей ее руки мистера Боффина.
— Что вы такое, хотѣлъ бы я знать, чтобы позволять себѣ преслѣдовать вашимъ вниманіемъ эту молодую особу? — не унимался мистеръ Боффинъ. — Эта молодая особа ожидала себѣ на рынкѣ хорошей цѣны. Не за тѣмъ была она на рынкѣ, чтобъ ее подцѣпилъ какой-то тамъ проходимецъ, у котораго нѣтъ ломанаго гроша за душой.
— Ахъ, мистеръ Боффинъ! Мистрисъ Боффинъ, ради Бога скажите что-нибудь за меня! — могла только выговорить Белла и, вырвавъ свою руку, она закрыла руками лицо.
— Старуха, ты молчи! — сказалъ мистеръ Боффинъ, предупреждая жену. — Белла, не огорчайся такъ, дорогая. Я возстановлю твои права.
— Не надо, не надо мнѣ вашего заступничества! — горячо воскликнула Белла. Вы только оскорбляете меня!
— Полно, полно, моя милая, успокойся! Надо же проучить этого молодца, — снисходительно возразилъ ей мистеръ Боффинъ. — Слушайте, вы, Роксмитъ! Вы могли отказаться отвѣчать, но вы не можете не выслушать меня. Я вамъ уже сказалъ, и вы слышали, что первая сторона вашего поведенія — наглость, наглость и самомнѣніе. Скажите мнѣ одно, если можете. Не говорила ли вамъ этого сама молодая особа?
— Говорила я, мистеръ Роксмитъ? — спросила еле слышно Белла, не отнимая рукъ отъ лица. — Скажите — говорила?
— Не огорчайтесь такъ, миссъ Вильферъ. Теперь вѣдь это все равно.
— Ага! такъ этого вы, значитъ, не можете отрицать! — подхватилъ мистеръ Боффинъ, многозначительно тряхнувъ головой.
— Но послѣ того я его просила простить меня! — воскликнула Белла съ отчаяніемъ. — Я и сейчасъ готова просить у него прощенья, на колѣняхъ готова просить, если ему это можетъ помочь.
Тугъ мистрисъ Боффинъ залилась слезами.
— Старуха, перестань! — сказалъ ей супругъ. — Это только доказываетъ, что у тебя доброе сердце, мой другъ, — обратился онъ къ Беллѣ. Но я хочу договориться до конца съ этимъ молодымъ человѣкомъ, разъ ужъ я его поймалъ… Итакъ, Роксмитъ, первая сторона вашего поведенія — наглость и самомнѣніе, какъ я уже вамъ сказалъ. Перехожу къ другой сторонѣ, и эта будетъ похуже. У васъ разсчетецъ былъ.
— Я это съ большимъ негодованіемъ отрицаю.
— Отрицать безполезно. Отрицаете вы или нѣтъ, это ничего не мѣняетъ. У меня есть, слава Богу, голова на плечахъ, я тоже кое-что смекаю. Вотъ еще, будете вы мнѣ толковать! — прибавилъ мистеръ Боффинъ, принимая самый непріятный свой видъ и скорчивъ такую гримасу, что все лицо его сморщилось, какъ грибъ. Точно я не знаю, какъ грабятъ богатыхъ людей. Не смотри я въ оба да не держи кармановъ на крѣпкихъ застежкахъ, я и оглянуться бы не успѣлъ, какъ угодилъ бы въ рабочій домъ. Случилось же это съ Дансеромъ и съ Эльвзомъ, съ Г'опкинсомъ и Блумбери Джонсомъ, такъ отчего же не можетъ случиться со мной? Вѣдь грабили же ихъ всѣ, кому только было не лѣнь, пока не раззорили въ конецъ. Развѣ не приходилось имъ прятать каждую свою вещь, чтобъ кто-нибудь не стащилъ ее у нихъ изъ-подъ носа? — Конечно приходилось. Что жъ, вы мнѣ, пожалуй, скажете, что эти господа не знали человѣческой натуры.
— Жалкіе люди! — пробормоталъ секретарь.
— Что вы сказали? — накинулся на него мистеръ Боффинъ. — Впрочемъ, не трудитесь повторять, не стоитъ. Ваши слова не имѣютъ значенія для меня. Я рѣшилъ разоблачить ваши козни передъ этою молодою особой, я рѣшилъ показать этой молодой особѣ вашу оборотную сторону, и никакія силы не остановятъ меня… Слушай же, Белла, дорогая моя… Роксмитъ! Вы нищій, я васъ съ улицы подобралъ. Такъ или нѣтъ?
— Продолжайте, мистеръ Боффинъ, не обращайтесь ко мнѣ.
— Дѣло не въ томъ, къ кому я обращаюсь. Я все равно скажу свое… Итакъ, вы нищій, я подобралъ васъ съ улицы. Вы на улицѣ ко мнѣ подошли и попросили взять васъ въ писцы; и я взялъ. Очень хорошо.
— Не знаю, хорошо ли, — пробормоталъ секретарь.
— Что вы говорите? — переспросилъ мистеръ Боффинъ, снова накидываясь на него.
Тогь ничего не отвѣтилъ. Поглядѣвъ на него съ комическимъ выраженіемъ обманутаго любопытства, мистеръ Боффинъ заговорилъ опять:
— И вотъ, этотъ Роксмитъ, этотъ нищій, котораго я взялъ съ улицы къ себѣ въ домъ, разнюхавъ мои дѣла, узнаетъ, что я оставляю кругленькую сумму этой молодой особѣ. «Ого!», говоритъ себѣ Роксмитъ (тутъ мистеръ Боффинъ похлопалъ себя пальцемъ по носу съ лукаво-проницательнымъ видомъ, какъ бы изображая Роксмита, конфиденціально бесѣдующаго съ своимъ носомъ). «Ого! тутъ можно поживиться. Ну-ка попробуемъ!» И, не теряя времени, онъ начинаетъ жадно подбираться къ деньгамъ. Онъ разсчиталъ неглупо. Хорошо, что эта молодая особа не романтической складки. А будь у нея поменьше характера да смысла въ головѣ, такъ онъ, клянусь душой, обдѣлалъ бы свое дѣльце… Но, къ счастью, она сумѣла себя отстоять… Взгляните вы на него: хороша фигура — продолжалъ съ смѣшною непослѣдовательностью мистеръ Боффинъ, обращаясь теперь къ самому Роксмиту. Взгляните на него!
— Оспаривать ваши несчастныя подозрѣнія, мистеръ Боффинъ… — началъ было секретарь.
— Несчастныя для васъ, какъ оно на повѣрку выходитъ, — поправилъ его мистеръ Боффинъ.
— …было бы слишкомъ безнадежной задачей, за которую я не берусь. Но я скажу нѣсколько словъ для возстановленія истины.
— Ха-ха! Большое вамъ дѣло до истины! — воскликнулъ мистеръ Боффинъ, презрительно щелкнувъ пальцами.
— Нодди! Другъ мой! — попробовала было остановить его жена.
— Молчи, старуха! — перебилъ онъ ее. — Я сказалъ этому господину: «Большое вамъ дѣло до истины». И опять повторю: большое ему до нея дѣло!
— Наши отношенія кончены, мистеръ Боффинъ, и для меня безразлично, что бы вы мнѣ теперь ни сказали, — замѣтилъ секретарь.
— Ага! вы смекнули-таки, что отношенія кончены? За это хвалю! — подхватилъ съ лукавой усмѣшкой мистеръ Боффинъ. — Но вамъ не удастся, мой милый, забѣжать впередъ. Смотрите-ка, что у меня въ рукѣ. Это ваше жалованье: я даю вамъ расчетъ. Не вы отказываетесь, а я вамъ отказываю. Зарубите это себѣ на носу.
— Для меня это не имѣетъ значенія, такъ какъ я все равно ухожу, — сказалъ секретарь, сдѣлавъ рукой такое движеніе, какъ будто онъ отмахивалъ въ сторону этотъ пунктъ.
— Для васъ не имѣетъ значенія? Не имѣетъ? А для меня имѣетъ, позвольте вамъ сказать, — продолжалъ мистеръ Боффинъ. — Допустить, чтобы изобличенный нахалъ самъ попросилъ расчета — это одно, а расчитать его за нахальство и за то, что онъ къ хозяйскимъ денежкамъ подбирался, — другое… Старуха, ты не мѣшайся. Молчи!
— Вы все мнѣ сказали, что хотѣли сказать? — спросилъ секретарь.
— Не знаю, все ли… это зависитъ…
— Подумайте хорошенько, не найдется ли еще какихъ-нибудь сильныхъ выраженій, которыми вы желали бы осчастливить меня.
— Подумаю, когда самъ захочу, а не по вашей указкѣ,- упрямо возразилъ мистеръ Боффинъ. — Вы хотите, чтобъ за вами осталось послѣднее слово. Но это мы еще посмотримъ.
— Нодди! Нодди! Ради Бога, перестань! — взмолилась бѣдная мистрисъ Боффинъ, не слушаясь запрещенія.
— Старуха! — обратился къ ней супругъ, но, впрочемъ, не грубо. — Если ты не угомонишься, когда тебя просятъ, я посажу тебя на подушку и вынесу изъ комнаты… Ну, Роксмитъ, что вы хотѣли сказать?
— Вамъ, мистеръ Боффинъ, ничего. Но миссъ Вильферъ и вашей доброй супругѣ я хочу сказать кое-что.
— Такъ говорите, да поскорѣе, а то вы и такъ намозолили намъ глаза.
— Я мирился съ моимъ ложнымъ положеніемъ въ этомъ домѣ, чтобы не разлучаться съ миссъ Вильферъ, — заговорилъ секретарь. — Быть подлѣ нея — это изо дня въ день вознаграждало меня даже за незаслуженныя униженія, которымъ я часто подвергался у нея на глазахъ. Съ того дня, какъ миссъ Вильферъ отвергла меня, я, какъ мнѣ кажется, ни однимъ словомъ, ни однимъ взглядомъ не напомнилъ ей о своихъ чувствахъ. Но моя привязанность къ ней не измѣнилась, развѣ только въ томъ отношеніи… надѣюсь, миссъ Вильферъ извинитъ то, что я сейчасъ скажу… въ томъ отношеніи, что она стала глубже прежняго и имѣетъ больше основаній.
— Когда этотъ господинъ говорить: «миссъ Вильферъ», онъ разумѣетъ фунты, шиллинги и пенсы, замѣтьте это! — перебилъ его мистеръ Боффинъ, лукаво подмигнувъ остальнымъ. — У него «миссъ Вильферъ» означаетъ фунты, шиллинги и пенсы — ха, ха, ха!
