Сомерсет Моэм - Карусель
— Быстро говори, в чем дело, Дженни.
Ужасный страх охватил его, и его щеки побледнели, как и ее. Она смотрела на него с неимоверным беспокойством.
— Я не очень хорошо себя чувствую в последние дни, — прошептала Дженни. — И вчера я ходила к доктору. Он сказал, что у меня будет ребенок.
А потом, закрыв лицо руками, она горько зарыдала. Сердце Бэзила сжалось, и, когда он смотрел на эту несчастную девушку, склонившуюся под бременем стыда и страха, его переполнило чувство раскаяния. И если раньше он ни о чем не сожалел, то теперь сожалел всей душой.
— Не плачь, Дженни. Я не могу это выносить.
Она безнадежно подняла глаза, и когда он увидел это прекрасное лицо, искаженное болью, то содрогнулся от горя. Он был в смятении, и самые разные мысли метались у него в голове: он тоже боялся, но в то же время сильнее всего было чудесное ликование из-за того, что он станет отцом ребенка. Его сердце колотилось от гордости, и словно свершилось чудо — любовь вдруг зажглась в его сердце. Он заключил Дженни в объятия и расцеловал с большей страстью, чем когда-либо раньше.
— О нет, ради Бога, не надо! Для тебя это ничего не значит! — воскликнула она, пытаясь отстраниться от него. — А как же я? Лучше мне умереть. Я вела себя достойно, пока не встретила тебя.
Он больше не мог выносить ее страдания, и спонтанная мысль, пришедшая ему на ум только что, уже казалась единственно правильной. Был лишь один способ осушить эти слезы, лишь один способ исправить ошибки, и нахлынувший поток страсти помог принять решение. Но его сердце учащенно забилось, когда он заговорил, потому что он собирался сделать шаг без права на отступление, и лишь один Бог знал, чем это закончится.
— Не плачь, дорогая, ведь все не так плохо, — произнес он. — Нам лучше немедленно пожениться.
С тихим вздохом рыдания Дженни прекратились, и почти без движения она повисла на Бэзиле, будто лишившись чувств. Она медленно осмысливала его слова и озадаченно размышляла над ними, словно они прозвучали на языке, которого она едва понимала. А потом она задрожала, все так же молча.
— Повтори это, Бэзил, — прошептала она и после небольшой паузы спросила: — Ты серьезно? Ты можешь жениться на мне? — Она встала и посмотрела на него, растрепанная и прекрасная, с невыразимой печалью. — Я всего лишь официантка в баре, Бэзил.
— Ты мать моего ребенка, и я люблю тебя, — серьезно ответил он. — Я всегда мечтал иметь детей, Дженни, и ты сделала меня невероятно счастливым.
Ее глаза блестели от слез, а на взволнованном и еще недавно охваченном ужасом лице отразился такой восторг, что Бэзил почувствовал: его усилия окупились с лихвой.
— О, Бэзил, ты хороший! Ты ведь не шутишь, правда? И я всегда буду с тобой?
— Неужели ты так плохо обо мне думаешь, если полагаешь, что я могу бросить тебя сейчас?
— Да, я этого боялась. Ты почти не замечал меня в последнее время, и я была несчастна, Бэзил, но боялась, что ты это заметишь. Сначала у меня не хватало смелости тебе рассказать, я думала, ты разозлишься. Я знала, что ты не позволишь мне голодать, но ты мог бы просто дать мне денег и отправить восвояси.
Он поцеловал ее руки, сжигаемый желанием, как никогда, преклоняясь перед ее красотой.
— Я и не знал, что так сильно тебя люблю! — воскликнул он.
Дженни, зарыдав, упала в его объятия, теперь она рыдала с неудержимой страстью и, охваченная жаждой любви, принялась искать его губы.
У Бэзила в коридоре стояла маленькая газовая плита, и с очаровательной хозяйственностью Дженни принялась готовить чай: уставшая и счастливая, она гордилась тем, что может для него что-то сделать, и настояла, чтобы он пока отдыхал и курил.
— Я не хотела бы брать служанку, Бэзил, буду все делать для тебя сама.
— Ты не должна возвращаться в этот отвратительный паб.
— Я же не могу бросить их на произвол судьбы, сам понимаешь. Мне нужно уведомить их за неделю.
— Тогда уведомляй немедленно, и, как только освободишься, мы поженимся.
— О, я буду так счастлива! — с восхищением вздохнула она.
— А теперь послушай: мы должны проявить благоразумие и поговорить кое о чем. Ты знаешь, что я не очень хорошо обеспечен. Я имею лишь три сотни фунтов в год.
— Но это много! — воскликнула она. — Еще бы, папа никогда не получал больше трех шиллингов десяти пенсов в неделю.
Бэзил задумчиво улыбнулся, поскольку привык к роскошной жизни и никогда не умел экономить. Но он убедил себя, что два человека могут жить скромнее, чем один. Он уделит серьезное внимание праву и, несомненно, со временем начнет получать доход. Пока же он собирался заниматься судебными записками. Они могли позволить себе маленький домик в пригороде, в Барнсе или Патни, и, чтобы не быть расточительными, просто отправиться на медовый месяц в Корнуолл на две недели. После этого он должен немедленно приступить к работе.
— Мама удивится, когда я скажу ей, что собираюсь замуж, — со смехом произнесла Дженни. — Ты должен приехать и познакомиться с ними.
Хотя брат Дженни из Сити иногда приходил в «Голден краун», Бэзил не был лично знаком ни с кем из ее родственников. Он знал, что они живут в Крауч-Энде[29].
— Я не вернулась бы к ним, если бы ты не сказал, что женишься на мне, Бэзил. Мама выставила бы меня за дверь. Я боялась идти к ним сегодня, чтобы она ничего не заподозрила. — Вдруг в ее душу закралось сомнение, она быстро повернулась к нему: — Ты ведь не обманываешь меня, правда? Ты не оставишь меня теперь?
— Конечно, нет, глупое дитя. Разве ты не понимаешь, что я буду гордиться такой красивой женой?
Дженни пришлось уйти незадолго до шести, когда «Голден краун» открывал двери умирающим от жажды христианам. И Бэзил, проводив ее, отправился погулять, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Способность решать вопросы самостоятельно, невзирая на похвалу или осуждение, очень редкое качество даже для мужчин. И со свойственной ему неуверенностью в себе он ощущал в этот момент острую необходимость срочно получить совет или поддержку. Но Фрэнк был недоступен, и он не мог побеспокоить мисс Ли еще раз за этот день. Он отправился в свой клуб и написал записку с намерением узнать, можно ли встретиться с ней следующим утром.
Он плохо спал, проснулся позже обычного и едва успел позавтракать, когда пришел ответ, где сообщалось, что мисс Ли с радостью прогуляется с ним в одиннадцать часов по Сент-Джеймскому парку. Он проявил пунктуальность. Некоторое время они неторопливо бродили, наблюдая за пернатой дичью, и Бэзил, колеблясь, говорил на отвлеченные темы, но мисс Ли, заметив его необычную серьезность, догадалась, что ему предстоит сделать непростое заявление.
— Ладно, что там у вас? — прямо спросила она, присев.
— Только то, что я собираюсь жениться.
Она тут же подумала о миссис Мюррей и задалась вопросом, когда Бэзил нашел возможность признаться той в любви.
— И это все? — воскликнула она с улыбкой. — Весьма похвальный поступок для молодых людей, но уж точно не надо принимать в связи с этим столь серьезный вид.
— Я собираюсь жениться на некой мисс Буш.
— Это еще кто такая? Никогда о такой не слышала, — удивленно ответила милая леди, повернувшись к нему. Но смутное воспоминание пронеслось у нее в голове. — Это не та ли Дженни Буш, которую, как рассказывал Фрэнк, вы где-то нашли и клялись, что она — красивейшее создание на земле? — Она вперила в него пристальный изучающий взгляд. — Полагаю, вы не собираетесь жениться на официантке из паба на Флит-стрит?
— Именно так, — тихо ответил он.
— Но почему?
— Очевидно, потому что я в нее влюблен.
— Чушь! Впечатлительный юноша может влюбиться в дюжину девушек, но в стране, где моногамия установлена актом парламента, невозможно жениться на всех.
— Боюсь, не могу назвать вам других причин.
— Тогда вы могли бы сообщить мне эту весьма интересную новость в письме, — сухо заметила мисс Ли.
Он опустил глаза, поник и какое-то время молчал.
— Я должен был с кем-то поговорить, — наконец не выдержал он. — Я так одинок, и нет никого, кто оказал бы мне помощь или дал совет… Я женюсь на Дженни, потому что должен. Я знаю ее уже некоторое время, все это было мерзко и отвратительно. Но вчера, после того как я ушел от вас, она появилась у меня дома. Она была на грани истерики, бедняжка, она едва понимала, что говорит, и она сказала мне…
— …что случилось то, чего вам вполне следовало ожидать, — перебила мисс Ли.
— Да.
Мисс Ли размышляла, медленно рисуя свои инициалы острием зонта на гравии, а взволнованный Бэзил на нее смотрел.
— Вы уверены, что не совершаете глупость? — наконец спросила она. — Вы ведь не любите ее, правда?
— Нет.
— Тогда вы не имеете права на ней жениться. О, мой дорогой мальчик, вы и не представляете, как иногда утомителен брак, даже с людьми своего круга и схожих интересов! Я давно живу на свете и убеждена: брак — самое ужасное явление в мире, если только страсть не делает его абсолютно неизбежным. Я ненавижу и презираю всеми фибрами души тех глупцов, которые пытаются опровергать и игнорировать этот факт.
