Том 7. Последние дни - Михаил Афанасьевич Булгаков
30
Ну, на это уж я не рассчитываю (фр.).
31
Ваша последняя баллада доставила мне бесконечное наслаждение... (фр.)
32
До свидания... я замечаю, что слишком болтлив... (фр.)
33
Присаживайтесь, сударь... (фр.)
34
Parlez russe, mademoiselle. — Говорите по-русски, сударыня (фр.).
35
До свидания, сударь... (фр.)
36
Можно войти? (...) Александр, вам нездоровится? (фр.)
37
Ах, Боже мой! (фр.)
38
Свояк (фр.).
39
Каждое мгновение жизни — это шаг к смерти (фр.).
40
Очень рада вас видеть (фр.).
41
Secundus pars! Secundus! Второй часть! Второй! (лат.) Салтыков говорит о типографской опечатке. Правильно «secunda pars» — вторая часть, так как «pars» женского рода... (Достоверный факт — у графа Салтыкова действительно была книга с указанной опечаткой.)
42
Мой муж... (фр.)
43
Corpus juris romani. — Свод римского права (лат.).
44
Первый буржуа (фр.).
45
Национальный конвент (фр.).
46
Государь... (фр.)
47
Ваше императорское величество!.. (фр.)
48
Tete-a-tete. — Свидание наедине (фр.).
49
До свидания, господин барон (фр.).
50
До свидания, мадам. До свидания, мадемуазель (фр.).
51
Негодяй! (фр.)
52
Хромой (фр.).
53
В последнее время я чувствовал себя очень усталым (фр.).
54
На всем свете нет другого места, кроме Петербурга, где бы я чувствовал себя как дома (фр.).
55
Ради Бога, не думайте, что я забыл об этом... (фр.)
56
Тысяча извинений (фр.).
57
Мое здоровье разрушено нервными приступами (фр.).
58
На это уж я не рассчитываю (фр.).
59
Ваша последняя баллада доставила мне бесконечное наслаждение... (фр.)
60
До свидания, сударыня, я заметил, что заболтался... (фр.)
61
Публикуется машинопись с авторской правкой, внесенной Е. С. Булгаковой, карандашом и чернилами, по расклейке книги: Булгаков М. А. Кабала святош. М.: Современник, 1991, хранящейся в ОР РГБ. Ф. 562. К. 16. Ед. хр. 8.
2 редакция датирована: 1936 ноября 18.
Кроме того, в ОР хранятся 1 и 3 редакции (К. 16. Ед. хр. 7). Автограф и рукою Е. С. Булгаковой внесены поправки. Стоят даты: 1936, окт. 16 — ноября 9, 1937, марта 7–18.
На титульном листе дано полное описание материалов этой единицы хранения: На стр. 1–6, 65–68 — материалы к либретто; на стр. 7–55 — первая редакция; на стр. 69–151 — третья редакция (не закончена); на стр. 182–183 — список источников.
Как всегда у М. Булгакова, первая редакция «Черного моря» четче выявляет творческий замысел, а вторая — емче в художественном отношении. Приведу пример: Марич объясняется с Болотовой. Сначала во второй редакции было: «Марич. Ну, хорошо, я вам скажу. Я вижу, вы не можете сочувствовать тем, кто сделал это. Нет! Итак, я коммунист. Я состою в подпольном ревкоме. За мною гонятся. Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги организации. И прибежал я к вам с одною целью, позвольте мне их у вас сжечь, мне некуда девать их. И я оставлю ваш дом».
Синим карандашом внесены исправления и окончательный текст стал значительно лучше: «Марич. Нет, нет, я объясню. Я вижу, вы не с теми, кто сделал это... Нет! Итак, я коммунист... За мною гонятся... Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги. Позвольте мне у вас их сжечь, мне некуда девать их. Бежать я должен».
И на других страницах после вмешательства синего карандаша окончательный текст становится экономнее, благозвучнее, ярче.
Хранится в ОР РГБ еще один экземпляр машинописи, в котором главная героиня именуется Ольгой Андреевной Шатровой, а не Ольгой Андреевной Болотовой, — а ее муж — Шатров, а не Болотов. Отсутствует Зейнаб, из отряда зеленых. Есть и другие разночтения.
Тема либретто возникла не сразу. Как только М. А. Булгаков ушел из МХАТа, а после гибели «Мольера» это было неизбежно, перед ним встали новые задачи: он пошел служить в Большой театр либреттистом. 2 октября 1936 года он писал В. В. Вересаеву: «Теперь я буду заниматься сочинением оперных либретто. Что ж, либретто так либретто» (Письма. С. 367). Но слухи о переходе распространялись гораздо раньше, а потому к Булгакову стали приходить музыканты с различными просьбами и предложениями. 9 сентября 1936 года Е. С. Булгакова записала в «Дневнике»: «Вечером — композитор Потоцкий и режиссер Большого театра Шарашидзе Тициан. Пришли с просьбой — не переделает ли М. А. либретто оперы Потоцкого «Прорыв». М. А., конечно, отказался. Потоцкий впал в уныние. Стали просить о новом либретто...»
В сентябре шли переговоры с художественным руководителем Большого театра Самуилом Абрамовичем Самосудом о совместной творческой работе, в разговорах принимали участие все те же — Шарашидзе и Потоцкий. После предложения Самосуда работать в Большом театре — «Мы вас возьмем на любую должность. Хотите — тенором?» — М. А. Булгаков «с каким-то даже сладострастием» написал письмо руководству МХАТа о своем уходе со службы. И еще после этого колебался, поступать ли в Большой театр, но вскоре решил, что «не может оставаться в безвоздушном пространстве, что ему нужна окружающая среда, лучше всего — театральная» (Дневник. С. 122), хотя перед ним тут же поставили вопрос о либретто для новой оперы. Такого ясного сюжета, на который можно было бы написать оперу, касающуюся Перекопа, у него нет. А это, по-видимому, «единственная тема, которая сейчас интересует Самосуда» (Там же. С. 122–123). Но
