Собрание сочинений в 6 томах. Том 2 - Грэм Грин
— Почему? Они… забавные.
— Придет время, и никто не вспомнит, что когда-то здесь была Церковь.
Хефе ничего не сказал на это. Лейтенант догадывался, чтó он думает: стоит ли спорить из-за такой чепухи? Он резко проговорил:
— Каковы будут распоряжения?
— Распоряжения?
— Вы же мой начальник.
Хефе промолчал. Он незаметно поглядывал на лейтенанта своими маленькими хитрыми глазками. Потом сказал:
— Ты же знаешь, я тебе доверяю. Поступай, как считаешь нужным.
— Вы дадите мне письменное распоряжение?
— Нет, это лишнее. Мы же знаем друг друга.
Всю дорогу они вели осторожную борьбу, отстаивая каждый свою позицию.
— Разве губернатор ничего вам не написал? — спросил лейтенант.
— Нет. Он сказал — вы же друг друга знаете.
Уступить пришлось лейтенанту, потому что лейтенант по-настоящему пекся о деле, а не о своем будущем. Он сказал:
— Я буду брать заложников в каждой деревне.
— Тогда он не станет ходить по деревням.
— По-вашему, в деревнях не знают, где он сейчас? — резко проговорил лейтенант. — Но ему надо поддерживать с ними связь. Иначе какой от него толк?
— Делай как знаешь, — сказал хефе.
— И я буду расстреливать столько, сколько понадобится.
Хефе сказал с наигранной бодростью:
— Пустить немножко крови — никогда не повредит. Откуда ты начнешь?
— Думаю, с его прихода — с Консепсьона, а потом, может, пойду на его родину.
— Почему туда?
— Он, наверно, решит, что там ему будет безопасно. — Лейтенант в раздумье шагал мимо магазинов со спущенными шторами. — Пусть погибнет несколько человек, но, как вы считаете, губернатор поддержит меня, если в Мехико поднимут шум?
— Вряд ли, — сказал хефе. — Но ведь это то… — И скривился от боли.
— Это то, чего я хочу, — договорил лейтенант.
Он пошел к полицейскому участку один, а начальник вернулся в бильярдную. Прохожих на улице попадалось немного: было слишком жарко. Если б достать настоящую фотографию, думал лейтенант. Ему хотелось изучить лицо своего врага. Площадью завладели дети. Прыгая со скамейки на скамейку, они играли в какую-то непонятную, сложную игру; пустая бутылка из-под минеральной воды пролетела по воздуху и разбилась вдребезги у ног лейтенанта. Его рука метнулась к кобуре, он повернулся всем телом и поймал выражение ужаса на лице у мальчика.
— Это ты бросил бутылку?
На него был устремлен тяжелый, хмурый взгляд карих глаз.
— Что вы тут затеяли?
— Это бомба.
— Ты в меня целился?
— Нет.
— В кого же?
— В гринго.
Лейтенант улыбнулся неловким движением губ.
— Молодец, только целиться надо точнее. — И, отшвырнув осколки на дорогу, стал подыскивать слова, которые объяснили бы этим малышам, что он с ними заодно. Он сказал: — Твой гринго, наверно, из тех американских богачей, которые воображают, что… — и был поражен выражением преданности на лице мальчика. Это требовало какого-то отклика, и сердце лейтенанта вдруг сжалось от грустной, неутоленной любви. Он сказал: — Поди сюда. — Мальчик подошел, а его товарищи стояли испуганным полукругом и следили за ними с безопасного расстояния. — Как тебя зовут?
— Луис.
— Так вот, — сказал лейтенант, не находя нужных слов. — Учись целиться.
— Я хочу научиться, — с жаром сказал мальчик. Его взгляд был прикован к кобуре.
— Хочешь посмотреть, какое у меня оружие? — спросил лейтенант. Он вынул из кобуры свой тяжелый пистолет и протянул его мальчику. Остальные дети осторожно подошли поближе. Он сказал: — Вот это предохранитель. Подними его. Так. Теперь из него можно стрелять.
— Он заряжен? — спросил Луис.
— Он всегда заряжен.
Между губами у мальчика показался кончик языка; он судорожно глотнул, будто учуял запах еды. Теперь все ребята столпились вокруг лейтенанта. Один — посмелее — протянул руку и тронул кобуру. Они взяли лейтенанта в кольцо. И, пряча пистолет, он почувствовал, что и ему передалось их робкое счастье.
— Как он называется? — спросил Луис.
— Кольт калибра девять и шестьдесят пять.
— На сколько пуль?
— На шесть.
— Вы кого-нибудь убили из него?
— Пока еще нет, — ответил лейтенант.
У ребят захватило дух от восторга. Лейтенант стоял, держа руку на кобуре, и смотрел в карие, внимательные, полные терпения глаза. Вот за кого он борется. Он изгонит из их детства все, что ему самому приносило одно горе, — нищету, суеверие, пороки. Они заслуживают правды о пустой вселенной, о холоде остывающей земли и права на счастье — любое, какого им захочется. Ради них он был готов испепелить весь мир — сначала Церковь, потом иностранцев, потом политиков — даже его начальнику придется когда-нибудь сгинуть. Он начнет жизнь с такими вот ребятами заново — с нуля.
— О-о! — сказал Луис. — Если бы… Если бы я… — Мечты его были так огромны, что на них не хватало слов. Лейтенант протянул руку коснуться, приласкать мальчика и не знал, как это сделать. Он ущипнул его за ухо, и Луис отскочил назад — ему было больно. Мальчуганы, как птицы, разлетелись в разные стороны, а лейтенант один пошел через площадь к полицейскому участку — маленький щеголеватый человечек, горящий ненавистью и с тайной любовью в сердце. На стене в полиции профиль гангстера все с тем же упорством смотрел на первопричастниц. Кто-то обвел чернилами голову священника, чтобы выделить ее среди девичьих и женских лиц. Его зубы все так же непереносимо скалились в чернильном ореоле. Лейтенант яростно крикнул во двор:
— Есть тут кто-нибудь? — и сел за стол, слушая, как приклады винтовок волочатся по полу.
Часть вторая
Глава 1
Мул вдруг опустился на землю под священником. Ничего удивительного тут не было, потому что они путешествовали по лесам около двенадцати часов. Сначала двинулись на запад, но там их встретили слухи о солдатах, и они пошли к востоку; в этом направлении действовали «красные рубашки», так что им пришлось повернуть на север и пробираться по болотам, ныряя в тень махагониевых деревьев. Теперь оба они вымотались, и мул взял да и сел под ним. Священник слез с седла и засмеялся. Ему было весело. Странное открытие делает иногда человек — оказывается, что в жизни, какая она ни на есть, бывают и хорошие минуты; всегда найдется возможность для сравнения с худшими временами. Даже когда тебе грозит опасность, даже когда ты несчастен, маятник ходит туда-сюда.
Он осторожно вышел из-за деревьев на заболоченную просеку. Весь штат был такой — река, болота, лесные заросли. Он стал на колени и умылся на
