Уильям Фолкнер - Святилище
Темпл, придерживая полы пальто, прижалась к двери. Она слышала, как в одном из стойл возится слепой. Открыв дверь, выглянула наружу, увидя дом в ярком майском солнце, в воскресном покое, подумала о девушках и молодых людях, выходящих в новых весенних костюмах из общежития и бредущих по тенистым аллеям к спокойному, неторопливому звону колоколов. Подняв ногу, осмотрела испачканную ступню чулка и отряхнула ее, затем другую.
Вновь послышался стук палки слепого. Темпл спрятала голову, прикрыла дверь, оставя лишь щелку, и смотрела, как он уже медленнее идет мимо, натягивая подтяжки на плечи. Поднявшись по склону, слепой вошел в дом. Тогда она открыла дверь и осторожно ступила вниз.
Разутая, в одних чулках, Темпл торопливо зашагала к дому, нетвердо ступая по шероховатой земле. Поднялась на веранду, вошла в кухню и, прислушиваясь к тишине, замерла. Печь была холодной. Там стояли почерневший кофейник и сковородка; на столе с вечера оставались грязные тарелки. Я не ела уже… Уже… Вчера весь день… А позавчера вечером были танцы, и я не ужинала. Не ела с обеда в пятницу, а сегодня уже воскресенье, думала она, вспоминая колокола, прохладные звонницы в голубом небе, воркованье голубей на колокольнях, звучащее словно эхо басов органа. Подошла к двери и выглянула. Потом вышла, придерживая полы пальто.
Выйдя из кухни, Темпл быстро пошла по коридору. Солнце теперь освещало переднюю веранду, она побежала, втянув голову в плечи и пристально глядя на прямоугольник света, падающий в дверной проем. Там не было никого. Подбежав к двери, находящейся справа от входа, Темпл открыла ее, юркнула в комнату, закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Кровать была пуста. Поперек нее валялось сбившееся комом одеяло. Там же лежали фляжка в брезентовом чехле и одна туфля. Платье со шляпкой оказались брошенными на пол.
Темпл подняла их и попыталась отчистить ладонью и полой пальто. Потом вспомнила о другой туфле, отбросила одеяло, нагнулась и заглянула под кровать. Наконец отыскала ее в топке, в груде золы между колосниками и дымоходом, валявшуюся на боку с набившейся внутри золой, словно ее туда забросили или зашвырнули пинком. Вытряхнув золу, Темпл вытерла туфлю о пальто и положила на кровать, потом повесила на гвоздь фляжку. На чехле стояли буквы: США и написанный карандашом затертый номер. Потом сняла пальто и оделась.
Длинноногая, тонкорукая, с высокими небольшими ягодицами — уже не совсем девочка, еще не совсем женщина, — Темпл проворно двигалась, расправляя чулки и влезая в узкое пальто. Теперь я могу вынести все, подумала она с каким-то усталым тупым изумлением; могу вынести что угодно. Вытащила из-за чулка часики на измятой черной тесемке. Девять часов. Расправила пальцами сбившиеся кудряшки, вынула из них несколько хлопьев мякины. Потом надела пальто, шляпку и снова прислушалась у двери.
Темпл вернулась на заднюю веранду. В тазу на донышке была грязная вода. Она сполоснула его, наполнила снова и умылась. На гвозде висело грязное полотенце. Темпл осторожно вытерлась, достала из кармана пальто пудреницу, начала прихорашиваться и тут заметила женщину, глядящую на нее из кухонной двери.
— Доброе утро, — поздоровалась Темпл. Женщина держала ребенка у бедра. Он спал.
— Привет, малыш, — сказала Темпл, наклонясь, — ты намерен спать весь день? Взгляни-ка на меня.
Они вошли в кухню. Женщина налила чашку кофе.
— Уже, наверно, остыл, — сказала она. — Если хочешь, разведи огонь. — И достала из духовки противень с хлебом.
— Нет, — ответила Темпл, потягивая тепловатый кофе и чувствуя, как урчит у нее в животе. — Я не голодна. Не ела два дня, но есть не хочу. Разве не странно? Я не ела… — Скорчив умоляющую гримасу, она поглядела в спину женщине. — У вас нет туалета, а?
— Что? — Женщина оглянулась через плечо на Темпл, та смотрела на нее с выражением раболепной, заискивающей самоуверенности. Взяв с полки каталог заказов по почте, женщина вырвала несколько листков и протянула ей. Придется тебе сходить в сарай, как и мы.
— Сходить? — сказала Темпл, беря бумагу. — В сарай?
— Все уехали, — сказала женщина. — До полудня не вернутся.
— Да, — сказала Темпл. — В сарай.
— Да, в сарай, — передразнила женщина. — Если ты не слишком уж чистая для этого.
— Да, — сказала Темпл. Взглянула из двери через заросшую бурьяном прогалину. Сквозь темные ряды кедров виднелся залитый ярким солнцем сад. Надев пальто и шляпку, она направилась к сараю, держа вырванные листы в руке, покрытой мелкими ссадинами от прищепок, патентованных прессов для выжимания белья и стирального порошка, вошла внутрь. Остановилась, комкая и комкая листы, потом пошла дальше, бросая на пустые стойла торопливые испуганные взгляды. Подошла к задней двери. Дверь была открыта. За ней начинались заросли дурмана в неистовом бело-лиловом цвету. Темпл вышла на солнечный свет. Потом побежала, поднимая ноги чуть ли не прежде, чем они касались земли, дурман хлестал ее огромными, влажными, зловонными цветами. Пригнувшись, пролезла под колючую проволоку изгороди и побежала между деревьев вниз по склону.
По дну небольшой ложбинки у подножия холма пролегала узкая полоска песка, она вилась, сверкая слепящими бликами в тех местах, куда падало солнце. Темпл постояла на песке, прислушиваясь к пению птиц в залитой солнцем листве и озираясь. Пошла по высохшему ручейку к повороту, где можно было укрыться в зарослях шиповника. Среди свежей зелени виднелись еще не опавшие сухие прошлогодние листья. Чуть постояла там, продолжая с каким-то отчаянием комкать листы. А поднявшись, увидела на фоне блестящей вдоль сухого русла зелени очертания сидящего на корточках человека.
Замерев на миг, Темпл видела, как теряет свою опору, одну из туфель. Пробежала несколько ярдов, глядя, как ее ноги мерцают в солнечных бликах на фоне песка, потом повернулась, побежала назад, схватила туфлю и, развернувшись, вновь пустилась бежать.
Взглянув на дом, она обнаружила, что выбежала к передней веранде. На стуле, подняв к солнцу лицо, сидел слепой. На краю опушки Темпл остановилась и надела туфлю. Пересекла запущенный газон, вскочила на веранду и побежала по коридору. Добежав до задней веранды, увидела в дверях сарая мужчину, глядящего в сторону дома. Двумя большими шагами она пересекла веранду и вошла в кухню, где женщина курила за столом, держа на коленях ребенка.
— Он смотрел на меня! — сказала Темпл. — Все время!
Прижавшись к стене рядом с дверью, она выглянула в коридор, потом подошла к женщине, лицо ее было испуганным, бледным, глаза походили на прожженные сигарой отверстия, и положила руку на холодную печь.
— Кто? — спросила женщина.
— Да, — сказала Темпл. — Сидел там, в кустах, и все время смотрел на меня.
Она обернулась к двери, потом снова взглянула на женщину и заметила, что рука лежит на печи. С жалобным воплем отдернула ее, прижала ко рту, повернулась и бросилась к двери. Женщина схватила ее, другой рукой держа ребенка, и Темпл снова метнулась в кухню. К дому шел Гудвин. Взглянув на них, он вошел в коридор.
Темпл начала вырываться.
— Пустите, — шептала она. — Пустите! Пустите!
Дергаясь вверх-вниз, она царапала руку женщины о косяк двери, пока не высвободилась. Потом соскочила с веранды, бросилась к сараю, забежала внутрь, взобралась по лестнице, с трудом протиснулась в лаз и побежала к груде прелого сена.
Вдруг она полетела вниз головой; увидела, как ноги ее продолжают бежать в пустоте, потом шмякнулась спиной на чтото мягкое и замерла, глядя вверх на продолговатое отверстие, прикрытое дрожащими незакрепленными досками. В полосках солнечного света плавно опускалась легкая пыль.
Темпл шевельнула рукой в рыхлой массе, на которую упала, и вспомнила о крысе. Все ее тело взвилось в стремительном подскоке, она встала на ноги в мякине, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие; стояла она в углу, касаясь ладонями стен, лицо ее находилось сантиметрах в тридцати от поперечной балки, на которой сидела крыса. Какой-то миг они глядели друг на друга, потом глаза крысы вспыхнули, словно крохотные электрические лампочки, и она прыгнула на голову Темпл в тот самый миг, когда та отпрянула назад, снова наступив на что-то, перекатившееся под ногой.
Темпл упала головой к противоположному углу, лицом в мякину и дочиста оглоданные кукурузные початки. Что-то глухо ударилось о стену и рикошетом отлетело ей в руку. Крыса былауже на полу, в том же углу. Снова головы их находились в тридцати сантиметрах, глаза крысы вспыхивали и гасли в такт дыханию. Потом она встала на задние лапки, вжалась в угол, приподняв передние к груди, и тонко, жалобно запищала на Темпл. Та, не сводя взгляда с крысы, попятилась на четвереньках. Потом вскочила, кинулась к двери, заколотила в нее, оглядываясь через плечо на крысу, потом выгнулась и заскребла пальцами о доски.
