Синклер Льюис - Бэббит; Эроусмит
У доктора Лонга был такой вид, точно всю дорогу он проехал в вагоне-леднике. Мартин отроду не видел человека, более далекого от поэтических наклонностей и велеречивой филантропии Альмуса Пиккербо: тонкий, точный, губы втянуты, уши прижаты, на носу пенсне и волосы на прямой пробор. Он спокойно выслушал Мартина, холодно выслушал Пиккербо, с ледяным видом дал высказаться Клопчуку, провел обследование и вынес заключение: доктор Эроусмит, по-видимому, в совершенстве знает свое дело, опасность, бесспорно, есть, советую закрыть ферму, мой гонорар сто долларов, благодарю вас, нет, обедать не останусь, я должен поспеть на вечерний поезд.
Придя домой к Леоре, Мартин рычал:
— Он сама любезность, но бог ты мой, Леора, своей деловитостью и нетерпимостью к болтовне, он распалил во мне дикое желание вернуться к научной работе; подальше от гуманнейших филантропов, которые так заняты разговорами о любви к человечеству, что спокойно дают людям помирать! Он мне страшно не понравился, но… Интересно бы знать, что делает сейчас Макс Готлиб? Этот немец-сумасброд! Верно, он… верно, он говорит о музыке или еще о чем с какими-нибудь умными людьми. Хотела бы ты повидаться со стариком? Ну, хоть на две-три минуты? Рассказывал я тебе, как я роскошно окрашивал трипаносом?.. Ага, значит, рассказывал…
Он полагал: ферму на время закрыли — и делу конец. Он не понимал, как жестоко обижен Клопчук. Он видел, что Эрвинг Уотерс, лечивший Клопчука, сделался при встречах нелюбезен, и бурчал: «Что пользы, Март, вечно бить тревогу?» Но не знал, сколь многим гражданам Наутилуса было доверительно сообщено, что Эроусмит «на жалованье у этих бандитов из рабочих союзов».
3За два месяца перед тем, когда Мартин производил ежегодную ревизию фабрик, он познакомился с Клэем Тредголдом, президентом (по праву наследования) Компании стальных ветряных двигателей. Мартин слышал, что Тредголд, утонченный, но достаточно обходительный человек лет сорока пяти, вращался как один из порфироносцев в самых высоких сферах наутилусского света. После ревизии Тредголд предложил:
— Присядьте, доктор, возьмите сигару и расскажите мне все о санитарном деле.
Мартин насторожился. В ласковом глазу Тредголда играла насмешливая искра.
— Что вы хотели бы знать о санитарном деле?
— О, все, что можно…
— Я знаю только одно: на заводе вас, несомненно, любят. У вас, конечно, недостаточно кранов в умывальной второго этажа, но рабочие в один голос божились, что вы немедленно поставите добавочные. Если они так вас любят, что лгут наперекор собственной выгоде, то вы, очевидно, хороший хозяин, и я, пожалуй, спущу вам — до следующей ревизии. Однако мне пора!
Тредголд просиял.
— Молодчина! Я уже три года дурачу Пиккербо. Я рад, что с вами познакомился. И, пожалуй, действительно поставлю несколько новых раковин — через год, накануне ревизии. До свидания!
После истории с Клопчуком Мартин и Леора у входа в кинематограф встретили Клэя Тредголда и с ним роскошно одетую, стройную даму, его жену.
— А, доктор! Разрешите вас подвезти? — закричал Тредголд.
По дороге он предложил:
— Не знаю, вы, может быть, такой же трезвенник, как Пиккербо, но, если не откажетесь, я повезу вас прямо к нам домой и угощу коктейлем, самым благородным, какой только был изобретен с тех пор, как округ Эванджелин перешел на сухой закон. Разумное предложение?
— Я много лет не слышал ничего разумней, — сказал Мартин.
Дом Тредголда стоял на самом высоком холме (двадцать футов над средним уровнем местности), в Ашфорд-Грове, который для Наутилуса то же, что Бэк-Бэй для Бостона. Дом был выстроен в «колониальном стиле»: застекленная веранда, большой вестибюль с белой обшивкой стен, сине-серебряная гостиная. Мартин старался держаться непринужденно, когда миссис Тредголд, мило болтая, повела его и Леору за собой, но он отроду не бывал в таком великолепном доме.
В то время как Леора сидела на краешке стула, точно ее вот-вот отправят домой, а миссис Тредголд восседала хозяйкой, Тредголд мешал коктейль и говорил любезности.
— Вы давно здесь, доктор?
— Без малого год.
— Попробуйте. Сдается мне, вы не из той породы, что этот спаситель человечества — Пиккербо.
Мартин сознавал, что должен похвалить своего патрона, но, к приятному удивлению Леоры, он вскочил и продекламировал в стиле самых выспренних речей Альмуса Пиккербо:
— Джентльмены от производства стальных ветряных двигателей, этой высокой промышленной отрасли, которая, как ни одна другая, способствовала процветанию нашей страны! Хотя мне известно, что вы всегда норовите, где только можно, нарушить санитарные законы за спиной инспектора, все же мне хочется воздать вам должное за высокое ваше уважение к санитарному делу, за ваш патриотизм и ваши коктейли, и будь у меня более серьезный помощник, чем этот юнец Эроусмит, я стал бы, с вашего соизволения, президентом Соединенных Штатов.
Тредголд аплодировал. Миссис Тредголд уверяла: «Доктор Пиккербо, ну в точности!» Леора смотрела гордо, муж ее тоже.
— Я рад, что вы чужды социалистической трескотне доктора Пиккербо, — сказал Тредголд.
При этом слове Мартин сразу насторожился.
— А мне плевать, социалист он или нет, что бы вы там ни разумели под социализмом. Сам я в социализме ни черта не смыслю. По раз уж я позволил себе пародию на Пиккербо — что было с моей стороны, пожалуй, не совсем этично, — я должен сказать, что вообще не люблю ораторства: в нем столько энергии, что не остается места для фактов. Но заметьте, Тредголд, здесь отчасти виноваты люди вроде заправил из вашей Ассоциации промышленников. Я лабораторный исследователь, или, верней, иногда мне хочется им быть. Я люблю иметь дело с точными цифрами.
— Я тоже. В колледже Уильямса я увлекался математикой, — сказал Тредголд.
Тотчас они с Мартином перешли на вопрос о народном образовании и напустились на университеты, где «выделываются штампованные специалисты, точно колбасы на фабрике». Мартин вдруг спохватился, что поверяет Тредголду свои сомнения о «переменных», а Тредголд заявил, что неохотно возглавил отцовскую фабрику: он с юных лет мечтал сделаться астрономом.
Леора между тем объясняла приветливой миссис Тредголд, как тщательно приходится жене помощника директора соблюдать экономию, и миссис Тредголд ласкающим голосом утешала:
— Знаю, мне самой пришлось очень туго, когда умер мой отец. Вы не пробовали шить у маленькой шведки на Криминс-стрит, через два дома от костела? Очень толковая портниха и дешево берет.
В первый раз со времени своей женитьбы Мартин нашел дом, где чувствовал себя вполне счастливым. И Леора в женщине непринужденно элегантной (качество, которое всегда внушало ей страх и неприязнь) нашла собеседницу, с которой могла поговорить о боге и о ценах на камчатное полотно. Они держались свободно, и над ними не смеялись.
В двенадцать ночи, когда очарованье бактериологии и камчатного полотна потускнело, под окнами закашлял и засопел автомобильный рожок, и в комнату ввалился краснощекий толстяк, которого представили как мистера Шлемиля, президента Наутилусской страховой компании кукурузной зоны.
В еще большей мере, чем Клэй Тредголд, он признан был столпом ашфорд-гровской аристократии, но сейчас, когда он вторгшимся варваром стоял среди сине-серебряной комнаты, Шлемиль был прост и любезен.
— Рад познакомиться с вами, доктор. Поверьте, Клэй, я в бешеном восторге, что вы подыскали ученого собеседника, с которым можете болтать. А я, Эроусмит, я просто бедный, старый страховой агент. Клэй постоянно попрекает меня, что я темный невежда. Слушайте, Клэй, голубчик, получу я коктейль или нет? Я вижу вас насквозь! Вижу, что вы рады лишний раз похвастаться своим искусством! Ну-ну! Смешивайте!
Тредголд смешивал вовсю. Не успел он кончить, как явился тоже без приглашения юный Монти Магфорд, правнук причисленного к лику святых (несмотря на свои бакенбарды!) Натаниеля Магфорда, основателя Магфорд-колледжа. Монти удивился присутствию Мартина, нашел его существом вполне человекообразным, доложил ему о том и стал не без успеха догонять их по части коктейлей.
Так случилось, что в три часа утра Мартин, поощряемый слушателями, пел балладу, которой научил его Густав Сонделиус:
Темный глаз, лукавый глаз,Вьется локон шаловливый,И скромна и миловидна, —Только сладу с нею нет.
К четырем часам Эроусмиты были приняты в самый избранный круг наутилусского света, а в половине пятого Клэй Тредголд с недозволенной и беспощадной скоростью отвез их домой.
«Эроусмит»
4В Наутилусе был Загородный клуб — ось, вокруг которой вращалось все так называемое общество, но население Ашфорд-Грова — десять, двенадцать семейств — составляли особое племя; они хоть и ходили в Загородный клуб поиграть в гольф, но к остальным членам относились свысока, держались особняком и считали себя больше связанными с Чикаго, чем с Наутилусом. Они поочередно друг друга принимали. Никто из них не сомневался, что является желанным гостем на приеме у любого из них; и на эти приемы никогда не приглашались лица, стоящие вне Группы, — исключения допускались только для приезжих из более крупных городов и для редких одиночек, вроде Мартина. То был сплоченный маленький гарнизон в варварском городе.
