Иоанна Хмелевская - Мы все под подозрением

– О, – сказал Веслав с умеренным интересом.

– Они тоже его покупали?

– Я ужасно голоден, – повторил Лешек нетерпеливо. – Может, мне удастся уговорить их, чтобы отпустили меня в магазин.

– Если тебя отпустят, покупай для всех, может быть, этот паштет...

Занятый без остатка мыслями о еде, Лешек вышел из комнаты. Мы сгрудились втроем у стола Януша, заново погруженные в расследование. Витек был таинственной личностью, и никто из нас не предполагал, чтобы его могло что-то связывать с Тадеушем. А Януш видел их вместе уже после работы...

– Теперь я уже все вспомнил, просто перед глазами у меня стоит. Они были около машины Витека, и Витек как будто хотел уйти, а Тадеуш его удерживал. Что-то ему говорил. Витек, по-моему, нервничал, хотя по нему это не очень видно... Но мне так показалось. Потом он резко повернулся, как будто его громом ударило, посмотрел на Тадеуша, и они оба сели в машину...

– А они тебя видели?

– Нет, я был в магазине. Покупал этот паштет...

– Что такого Тадеуш мог ему сказать?

– Черт его знает. От Витека не узнаешь, а от Тадеуша тем более.

– Слушай, что-то в этом должно быть. Те милиционеры, которые сидят в кабинете, знают, что делают. Все время подбираются к нашим личным отношениям с покойником, и думаю, что хотят найти там мотив убийства...

– Но без причины никто не стал бы его душить, – критически заметил Веслав.

– Именно. Давайте быстро обдумаем, был ли какой-нибудь служебный повод.

– Почему быстро?

– Потому что его наверняка не было, выбросим это из головы и сосредоточимся на частных причинах.

После коротких размышлений мы пришли к выводу, что, исходя из служебных дел, его скорей каждый бы охотно воскресил. А частные дела?

– Ну, принимаемся за Витека. Что у него могло быть с Тадеушем?

– Может быть... – сказал Януш и не закончил, потому что из соседней комнаты до нас внезапно донесся усиливающийся шум и какие-то необычные крики. Не сговариваясь, мы сорвались с мест и понеслись туда, отталкивая друг друга.

Картина, открывшаяся нашим глазам, была настолько необычной, что на какое-то время мы просто окаменели. В центре комнаты на коленях перед Моникой стоял Каспер, целовал ей руки и вопил:

– Прости! Прости!..

Моника, выглядевшая сущей фурией, старалась вырвать у него руки, за ней стоял Кайтек, по которому было видно, что он только что получил по физиономии. Источником самого большого шума был Стефан, потрясающий кулаками над головой сильно заплаканной Веси, съежившейся на треугольном столике. Он потрясал кулаками и сдавленным голосом орал не слишком цензурные слова, которыми, видимо, старался передать, что он о ней думает.

Взволнованный Збышек пытался его успокоится делая это в равной степени как безрезультатно, так и неубедительно. Все вместе это создавало удивительную картину, которую мы ошеломленно наблюдали, просунув головы в дверь.

– Хо-хо, – сказал Веслав с явным одобрением.

Торчащий около него окаменевший Януш внезапно как бы очнулся.

– Тихо!!! – заорал он голосом, напоминающим иерихонские трубы.

Все сборище на мгновение замерло и вытаращило на него глаза.

Несколько секунд эта живая картина находилась в полной неподвижности, но Януш так же неожиданно, как закричал, повернулся и ушел. Это привело к немедленной перемене конфигурации, и удивительная сцена окончилась.

– Что это было? – спросила я, страшно заинтригованная, но, приглядевшись к ним внимательней, поняла, что ответа могу ожидать только от Алиции. Все остальные явно утратили способность к размышлению.

– Что тут было, господи, говори немедленно! – спрашивала я, пытаясь оторвать ее от Стефана, близкого к апоплексическому удару.

– Как бы его удар не хватил, – с беспокойством сказала Алиция. – Не знаешь, может быть, у кого-нибудь есть немного водки?

– Сейчас? Даже если и было, то наверняка уж давно выпили. Дай ему воды и пусть подышит глубоко.

– А зачем глубоко дышать? Это помогает?

– Нет, но он отвлечется этим, и гнев у него пройдет.

После короткого размышления Алиция кивком головы признала мою правоту. Я временно отказалась от получения исчерпывающей информации, мы сразу в нескольких стаканах принесли воды и раздали всем присутствующим, не исключая Марека, который только в эту минуту вошел в комнату.

– Что это? – спросил он с легким удивлением, подозрительно осматривая полученный напиток. – Вода? Я это должен выпить?

– Не пей, если не хочешь, оставь себе на всякий случай. Неизвестно, что еще тут случится.

– Господи, я думал, что питье воды входит в какой-то следственный эксперимент!

В комнате все еще царила растерянность. С огромным трудом, после нескольких попыток, мне наконец удалось узнать, что здесь происходит, и то без всяких подробностей.

Сразу после меня на допрос вызвали Стефана как ближайшего коллегу жертвы. По счастливой случайности они пришли за ним как раз тогда, когда Веся публично провозглашала сенсационные разоблачения, а именно: она сообщила, что Тадеуша убил Стефан из ревности к ней, а как другую версию выдвинула совершение убийства Моникой, которая, по ее мнению, хотела таким образом скрыть факт сожительства одновременно с Каспером и Кайтеком. По предположениям Веси, Столярек об этом знал, и Моника таким радикальным способом навсегда закрыла ему рот.

Веся провозглашала это громко, стоя спиной к двери в санитарный отдел, а за ней стоял капитан, терпеливо выслушивая ее разглагольствования. Стефан не успел отреагировать на выступление Веси, так как его тут же забрали в кабинет, но сразу по возвращении оттуда наверстал упущенное. Результатами ужасного скандала, который он устроил, ворвавшись в центральную комнату, где спряталась испуганная Веся, были благородный гнев Моники и удивительный поступок Каспера, который ни с того ни с сего двинул по физиономии своего потомка и упал на колени перед Моникой с душераздирающими воплями: «Прости, прости». Этого уже никто понять не мог, а Каспер, придя в себя, разъяснять отказался.

Меньше всего меня удивило унижение Кайтека, потому что, я немного была знакома с воспитательными методами Каспера. Он воспитывал своих сыновей, мягко говоря, старомодно. Взрослые парни целовали у отца руку и покорно принимали трепку, что, однако, не мешало им распивать вместе водку. Все бюро об этом знало, и все уже привыкли к этим странностям.

Я не успела обдумать полученные впечатления, потому что именно в эти минуты следственные власти принялись за вынос тела Тадеуша из конференц-зала. Занятое скандалом общество почти забило о главной причине всех событий, может быть, потому, что эта причина все еще казалась нам совершенным абсурдом. Ближе всех были знакомы с Тадеушем Ярек и Кайтек.

Ярек под парами выпитого алкоголя, как видно, еще не вполне осознавал факт смерти Столярека, а Кайтек молчал. Он молчал даже тогда, когда получил от отца по физиономии. Остальные реагировали в общем-то закономерно, то есть, признав случившееся неотвратимым, вместо заламывания рук занимались делами, касающимися живых.

Покойник, однако, оставался покойником, поэтому теперь неожиданно вид мертвого тела, накрытого пластиковой простыней, выносимого на носилках, произвел потрясающее впечатление. Прежде чем милиционеры сумели преодолеть узкий выход из зала, весь персонал собрался в коридоре и выстроился в длинную шеренгу. Провожаемый гробовым молчанием внезапно притихших сослуживцев, Столярек в последний раз покидал пределы мастерской.

– Вот и конец, – с горечью сказал Януш. – Был человек, и нет его...

Всем нам стало как-то не по себе, и мы продолжали стоять молча, той же шеренгой, хотя дверь за носилками давно захлопнулась. Внезапно на середину выступил Влодек со все еще бледно-зеленым лицом.

– Дорогие коллеги... – начал он воодушевленным голосом.

– Нет! – крикнула Алиция. – Я все могу перенести, но только не речи!

Заберите отсюда этого болвана!..

– Успокойся, Влодек, – сказал измученный Збышек.

– Пришла минута... – продолжал Влодек упрямо, не обращая внимания на протесты, – которая для нас... для нас...

– А для покойника тем более, – решительно сказал Анджей, взял Влодека за плечи и впихнул в комнату.

– Слава богу! – с облегчением вздохнула Алиция. – Что за кретин!

– Что ты хочешь, у него была такая исключительная и неповторимая возможность. Трудно допустить, что для его удовлетворения кто-нибудь совершит еще одно убийство, – сказал Казик, пожимая плечами, вышел из нашей шеренги и ушел в комнату.

Это был короткий антракт. Следственные власти ускорили темп, проводя допросы сразу в двух помещениях, и прежде чем мы успели осмотреться, на территории мастерской начали происходить события, достойные великого Данте. Я отказалась от успокаивающей атмосферы нашей комнаты, потому что, не имея времени думать, старалась по крайней мере возможно больше увидеть и услышать. Мы с Алицией стояли в единственном пустынном месте – под зеркалом около гардероба. Как оказалось, это был прекрасный наблюдательный пункт.