Кодзиро Сэридзава - Книга о Боге
И тут госпожа Родительница сказала:
— Да, эти западные ученые молодцы! В японском университете ты каждый день как одержимый конспектировал лекции. Потом вызубривал свои конспекты наизусть и на экзаменах слово в слово излагал вызубренное. Этого было довольно, чтобы закончить университет. Писать конспекты — единственное, чему вас научили. Ваши учителя представляются мне собранием роскошных томов с малопонятным содержанием, какие можно найти на полке столь же роскошного книжного магазина. Потому и говорят, что в японский университет поступить трудно, но коль скоро ты туда поступил, закончить его можно, не особенно напрягаясь. В западной стране лекции проходили так же?
В парижском университете студенты на лекциях тоже что-то записывали, но никто не конспектировал их слово в слово. Лекции следовало не запоминать (или, правильнее сказать, зазубривать), как это принято в японских университетах, а понимать. Взять хотя бы профессора С. То ли потому, что его предмет был весьма сложен, то ли потому, что на его лекциях присутствовало обычно около тридцати студентов, он, закончив очередной раздел, на следующем же занятии вызывал кого-нибудь из студентов и просил его вкратце пересказать основные положения этого раздела, при этом другие студенты могли задавать вопросы и высказывать свое мнение, после чего профессор делал замечания. Поэтому каждый день после лекции надо было осмыслить услышанное, сделать собственные выводы и именно их-то и записать.
Да и многое другое было совсем не похоже на Токийский Императорский университет. Например, незадолго до того, как я закончил университет, в Японии получила большое распространение марксистская теория, которая не только в корне меняла подход к экономической науке, но и претендовала на то, чтобы изменить всю политическую и социальную структуру общества, теория эта пользовалась большой популярностью в студенческой среде. Однако когда спустя четыре года я попал в парижский университет, то там никаким марксизмом и не пахло, словно его и не существовало вовсе. Помню, я тогда еще подумал: «Чего же еще ожидать в такой типично буржуазной стране, как Франция».
Однажды, когда у меня вдруг возникло «окно» между занятиями, я решил сходить на лекцию по истории экономической мысли, хотя это и не имело никакого отношения к моей теме.
Потом я еще несколько раз посетил эти лекции вольнослушателем, меня заинтересовало, что читавший курс профессор трактовал марксизм не как истину в последней инстанции, а всего лишь как одну из теорий. После третьей лекции лектор сказал нам, что завтра вечером будет выступать на собрании одного рабочего профсоюза с докладом о рабочих и марксизме и все желающие могут к восьми часам прийти в здание А.
На следующий день, поужинав пораньше, я отправился в здание А. К своему удивлению, я встретил там Анри, который тоже ходил на лекции к профессору С. и с которым я был сравнительно близок. Он писал дипломную работу на тему «Изменения в заработной плате рабочих в период с Французской революции до наших дней», поэтому в том, что он посещает собрания рабочих профсоюзов, не было ничего странного, однако он сказал мне тогда вещь для меня совершенно неожиданную. Оказывается, профессор С. раз в месяц посещал вечерние собрания, проводимые парижскими рабочими организациями, участвовал в дебатах и в дружеских беседах. На эти собрания ходили и некоторые его студенты. Анри предложил и мне как-нибудь сходить туда, считая, что это очень полезно и интересно.
Ни профессор С., ни профессор, читавший лекции по истории экономической мысли, не были марксистами, но их интересовало профсоюзное рабочее движение, опирающееся на марксистское положение о том, что экономические ценности создаются трудом, и они охотно общались с рабочими и их лидерами. Получив разрешение профессора С., я стал бывать на этих собраниях и, наблюдая за тем, как относится к рабочим наш профессор, этот лучший статистик Франции, ведущий специалист по политэкономии и теории денежного обращения, был восхищен его человечностью и еще раз убедился в том, что наука во Франции зиждется на уважении к человеку.
Разумеется, я не стал подробно рассказывать об этом госпоже Родительнице, ограничившись кратким ответом на ее вопрос, и вдруг она сказала:
— Я очень рада, что в той стране тебе удалось получить новое университетское образование. Благодаря ему ты смог стать самостоятельно мыслящим человеком. Вот ты все время твердишь, что ты позитивист, что ты неверующий… Но подумай сам, ведь позитивизм не имеет никакого отношения к вере. Позитивизм — это способ мировосприятия, метод исследования. В той западной стране все позитивисты, начиная от ученых и кончая простыми людьми, но это не мешает им оставаться католиками. Каждый создал себя как личность, следуя зову своего сердца, зову души, полученной в дар от Бога, именно поэтому им и удалось много сотен лет назад совершить великую революцию. Но о достоинствах жителей той страны тебе как-нибудь расскажет Бог, а я на этом умолкаю… Знаешь, Кодзиро, если ты такой позитивист, то выслушай то, что скажет тебе Бог, потом проверь его слова своими позитивистскими методами, а уж если в результате ты придешь к выводу, что верить в это не стоит, скажи об этом честно и открыто, объяви во всеуслышанье — да, я неверующий и т. д. Неужели ты настолько лишен чувства собственного достоинства, что станешь твердить о своем неверии, просто подлаживаясь под общественное мнение?..
Я довольно резко ответил тогда Родительнице, и мы начали спорить, но что именно я ей ответил, о чем мы спорили — этого мне в тот день вспомнить не удалось, словно у меня вдруг разом отшибло память. И я сел за работу.
На следующий день я, как всегда, после обеда около трех часов работал, потом встал из-за стола, собираясь устроить себе передышку и немного прогуляться, и тут вдруг мне вспомнилось, как я обрушился на госпожу Родительницу.
— По вашим словам, вы — Мать Человечества, а ведь сто лет тому назад вы немало потрудились как Вероучительница Тэнри. Между тем именно из-за Тэнри я столько страдал, мне не разрешали учиться в средней школе, ибо это якобы противоречит Божьей воле. А когда у меня начался плеврит, настоятель одной из церквей Тэнри, важный такой человек, заявил — это потому, что ты идешь против Божьей воли и продолжаешь учиться, он стращал меня, говорил: «Ты умрешь, если не уйдешь из школы»… Когда же я спросил его, кто ему это сказал, знаете, что он мне ответил? «Госпожа Вероучительница». — «Ваша госпожа Вероучительница — обманщица! — заявил я. — Это Бог помог мне, не имеющему никаких средств, поступить в среднюю школу! И я никогда ее не брошу! А в учение вашей фальшивой Вероучительницы я больше не верю!» С этими словами я выбежал на берег Каногавы и обратил свой взор к Фудзи…. Я все никак не умирал, и, наверное, это привело в замешательство важных наставников из Тэнри, во всяком случае, они перестали со мной разговаривать и только бросали на меня косые взгляды, если я попадался им на глаза. Разве человеку нельзя учиться?
— Я ничего подобного не говорила, — улыбнулась в ответ госпожа Родительница…
Когда же это было и где? — попытался сообразить я и сразу же вспомнил. На даче во время наших ночных занятий. Но вот что послужило толчком к этому разговору?.. Зато я прекрасно помню, о чем мы говорили потом.
— От наставников Тэнри я слышал: «Госпожа Вероучительница говорит: с образованными людьми, учеными можно и подождать… Это значит — людей, получивших образование, спасать не будут». Отсюда вывод: учиться чему-то — дурно…
— Я говорила, что с образованными людьми, учеными можно и подождать, вовсе не потому, что хотела их принизить… Просто Бог-Родитель полагает, что такие люди достаточно сильны и могут спасти себя сами, поэтому в данный момент основное внимание должно быть сосредоточено на спасении простых людей. В науках и учении нет ничего плохого, более того. Бог сам даровал людям мудрость и всегда поощряет тех, кто учится…
— То-то и оно. Именно этого и желает Бог-Родитель. Так почему же в те времена последователи Тэнри считали учебу и науки своим главным врагом? Вот ведь теперь при Центре есть даже университет, о школах я уж и не говорю… Не потому ли, что учение изначально против просвещения? Хотя, что и говорить, в современную эпоху развитие науки чревато страшными открытиями, такими, к примеру, как атомная бомба… Но ведь Бог-Родитель даровал людям разум, движимый надеждой, что это поможет им сделать свою жизнь счастливой, и, понимая это, они действительно усердно учились, придумывали разные новые машины, пускали в ход свою изобретательность и в результате создали новую цивилизацию. Разумеется, кое-какие открытия, вроде, например, атомной энергии, оказались очень опасными, способными привести человечество к гибели, но если не использовать их в военных целях, то они не так уж и страшны, то есть можно сказать, что в общем развитие науки делает человека счастливее, потому и Бог-Родитель не может быть против…
