Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 3
Давайте посмотрим, что случилось, – сказал Эдди полуприказывая, полуупрашивая. Он снял пальто. – Давайте попытаемся еще раз.
Да, сэр, – без раздражения и без надежды ответил машинист.
Он уже истощил свой небольшой запас знаний; он проверил все, что, по его мнению, могло быть в неисправности. Тем не менее он снова забрался в мотор, то здесь, то там что-то откручивая и прикручивая, наугад разъединяя части двигателя. Он был похож на ребенка, разбирающего часы, с той лишь разницей, что ребенок убежден, что узнает, как работает этот механизм.
Помощник машиниста все высовывался из окна кабины, глядя в темную тишину и вздрагивая от ночного воздуха, который становился все прохладнее.
Не волнуйтесь, – сказал Эдди Виллерс, напуская на себя уверенный вид. – Мы должны попытаться сами все исправить, но если у нас ничего не получится, рано или поздно пришлют помощь. Ведь поезда не бросают в неизвестности.
Не бросали, – поправил помощник машиниста.
Время от времени машинист поднимал голову – его лицо было испачкано машинным маслом – и поглядывал на Эдди Виллерса, лицо и рубашка которого тоже были в масле.
– Ведь это бесполезно, – сказал он.
– Мы не можем все так оставить! – вспыхнул Эдди; в глубине души он сознавал, что говорит сейчас не только о «Комете».,– и даже не только о железной дороге.
Переходя от кабины к трем блокам двигателя, осматривая их один за другим, снова возвращаясь к кабине, Эдди Виллерс питался вспомнить все, что когда-либо знал о двигателях, все, что узнал в колледже и даже раньше, все, чему научился еще в те Дни, когда станционные смотрители станции Рокдэйл сгоняли его со ступенек громоздких тепловозов. Руки его уже были в царапинах, рубашка прилипла к спине. Голова была полна каких-то обрывочных сведений, которые никак не могли помочь; он знал, что не разбирается в двигателях, понимал, что не знает, в чем дело; но он понимал также, что теперь это стало для него вопросом жизни и смерти. Он смотрел на цилиндры, лопасти и провода, на все еще мерцающие лампочками приборные панели. Он старался не допускать в сознание мысль, которая не давала ему покоя: можно ли надеяться и сколько обычному человеку нужно времени – согласно математической теории вероятности – на то, чтобы методом тыка найти нужную комбинацию и вернуть двигатель к жизни.
Ведь это бесполезно, мистер Виллерс, – взмолился помощник машиниста.
Мы не можем все так оставить! – воскликнул он.
Он не знал, сколько времени прошло, когда помощник машиниста вдруг вскричал:
Мистер Виллерс! Смотрите!
Помощник машиниста выглядывал в окно, показывая в темноту за спиной.
Эдди Виллерс обернулся. Вдалеке покачивался странный тусклый огонек; казалось, он медленно приближался; Эдди не мог понять, что это такое.
Немного погодя, он, казалось, различил что-то черное, медленно приближающееся к ним. Это черное двигалось параллельно рельсам; огонек, покачиваясь, висел низко над землей; Эддди прислушался, но ничего не услышал.
Затем послышался легкий приглушенный звук, похожий на стук копыт. Машинист и помощник стояли рядом и снарастающим ужасом смотрели на черное пятно, словно из пустоты ночи на них надвигался призрак.
Когда же они поняли, что это за пятно, и весело рассмеялись, пришел черед Эдди леденеть от ужаса. Он увидел привидение гораздо более страшное, чем можно было предположить: караван фургонов.
Караван остановился неподалеку от локомотива, и покачивающийся над первым фургоном фонарь, вздрогнув, замер.
– Эй, приятель, подвезти? – окликнул, смеясь, человек, который был, очевидно, за главного. – Что, застряли?
Пассажиры «Кометы» вглядывались в темноту, стоя около окон; некоторые уже спускались с поезда и подходили ближе. Из фургонов, из-за узлов с домашним скарбом выглядывали женщины; в хвосте каравана в одном из фургонов плакал ребенок.
Вы с ума сошли? – произнес Эдди Виллерс.
Да нет, я серьезно. Место у нас есть. Мы вас подвезем, ребята, за плату, конечно. Если вы хотите отсюда выбраться. – Это был долговязый нервный мужчина с развязными манерами и наглым голосом. Он походил на рыночного зазывалу.
Задохнувшись от гнева, Эдди Виллерс произнес:
Это «Комета Таггарта».
«Комета», говоришь? По мне, так она больше похожа на дохлую гусеницу. Что с тобой, приятель? Тебе никуда не доехать, даже если очень постараешься.
Что это значит?
Ты что, думаешь, ты едешь в Нью-Йорк?
Мы едем в Нью-Йорк.
Так значит… вы ничего не слышали?
О чем?!
Послушайте, когда вы в последний раз выходили на связь с какой-нибудь из станций?
Да не помню!.. О чем мы не слышали?
Моста Таггарта больше нет. Нет. Взорван. Звуковой луч или еще что-то. Никто точно не знает. Верно только, что никакого моста через Миссисипи больше нет. И никакого Нью-Йорка тоже больше нет, – по крайней мере, для таких ребят, как вы и я, его больше нет.
Эдди Виллерс плохо помнил, что было дальше; он привалился к сиденью, на котором должен был сидеть машинист, тупо уставившись на открытую дверцу, ведущую в машинное отделение; он не знал, долго ли просидел так. Когда же наконец огляделся, он был один. Ни машиниста, ни помощника в кабине не было. Снаружи раздавались беспорядочные крики, вопли, рыдания, кто-то что-то громко спрашивал, в ответ слышался смех рыночного зазывалы.
Эдди припал к окну – пассажиры и поездная бригада «Кометы» столпились вокруг возницы и его оборванных спутников; возница куда-то небрежно указывал, отдавая команды. Несколько пассажирок «Кометы», одетых лучше остальных, уже взбирались, всхлипывая и прижимая к груди изящные сумочки, в фургоны. Очевидно, их мужья договорились о цене.
Зазывала бодро вопил:
– Забирайтесь, давайте, ребята! Места всем хватит! Тесновато, конечно, зато мы будем двигаться – это лучше, чем оставаться здесь кормить койотов! Прошло время же лезного коня! У нас осталась только обыкновенная старомодная лошадка! Медленно, но верно!
Эдди Виллерс встал на ступеньки локомотива, чтобы видеть толпу и чтобы его было слышно. Он взмахнул рукой, другой рукой он держался за поручни.
– Вы ведь не уедете? – крикнул он своим пассажирам. – Вы не бросите «Комету»?!
Люди отшатнулись, словно не желая ни смотреть на него, ни отвечать ему. Они не хотели слышать вопросы, которые их разум был не в состоянии осмыслить. Он увидел искаженные паникой пустые лица.
А механик-то ваш чего? – показал на него пальцем зазывала.
Мистер Виллерс, – медленно произнес проводник, – бесполезно…
Не бросайте «Комету»! – воскликнул Эдди Виллерс. – Не оставляйте все так! Ради Бога, не оставляйте все так!
Ты с ума сошел? – завопил зазывала. – Ты не представляешь, что происходит на станциях и в управлениях! Они там все в панике, как недобитые куры, не знают, куда бежать! К завтрашнему утру все железные дороги по эту сторону реки вымрут!
Поедемте, мистер Виллерс, – сказал проводник.
Нет! – закричал Эдди, сжимая металлический поручень с такой силой, словно желал срастись с ним.
Зазывала пожал плечами:
Ну, дело твое, помирай, если хочешь!
Куда вы поедете? – спросил машинист, не глядя на Эдди.
Мы просто поедем, приятель! Поищем, где можно остановиться… где-нибудь. Мы из Калифорнии, из Империал-Велли. Парни из Народной партии разворовали весь наш урожай и все, что было у нас в погребах. Они это на зывают продразверсткой. Поэтому мы просто снялись с места и поехали. Приходится путешествовать ночью из-за парней из Вашингтона. Мы просто хотим поселиться где– нибудь… Можешь поехать с нами, приятель, если тебе некуда идти, или, если хочешь, подвезем тебя поближе к какому–нибудь городу.
Им не основать тайное свободное поселение, равнодушно подумал Эдди, слишком они злобны. Но и шайкой налетчиков им тоже не стать – для этого нужно еще больше злости. У них не больше шансов основать поселение, чем у мертвящего света их фонаря; подобно этому свету, они растворятся в бескрайних пустынных просторах страны.
Он стоял на ступеньках, глядя на фонарь. Он не смотрел, как последние пассажиры последней «Кометы Таггарта» переместились в фургоны.
Последним в фургон сел проводник.
Мистер Виллерс! – в отчаянии позвал он. – Поехали!
Нет, – сказал Эдди.
Рыночный зазывала махнул рукой в сторону Эдди, стоявшего на ступеньках лесенки над их головами.
Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – воскликнул он; в его голосе слышались одновременно угроза и мольба. – Может быть, кто-нибудь будет проезжать здесь и подберет тебя – через неделю или через месяц! Может быть! Хотя кто – в наши-то дни?
Убирайся, – сказал Эдди Виллерс.
Он снова взобрался в кабину. Повозки дрогнули и, скрипя и покачиваясь, скрылись в темноте. Эдди сидел на месте машиниста, прижавшись лбом к бесполезному дросселю. Он чувствовал себя капитаном потерпевшего крушение океанского лайнера, который предпочел гибель вместе с кораблем спасению на утлых суденышках туземцев, дразнивших его превосходством своих лодок.
