Сандро из Чегема. Книга 3 - Фазиль Абдулович Искандер
Так мы мирно проспорили некоторое время, и, наконец наевшись винограду, я слез с дерева. Кунта сидел у подножия яблони. Рядом с ним стоял очаровательный мальчуган в живописных лохмотьях, такой черноглазый восточный Христосик.
– Не узнаешь, Кунта? – спросил я у него.
– Не осуди, не признал, – отвечал Кунта, вглядываясь в меня своими слабыми светло-голубыми глазами.
Я назвался, и он, признав меня, был несколько смущен тем, что запрещал мне рвать дедушкин виноград. Самое удивительное, что за последние пятнадцать лет он не только не изменился, но даже стал выглядеть лучше. Исчезла острая худоба, и лицо его слегка округлилось и стало приятней для глаза.
– Сколько тебе лет? – спросил я у Кунты.
– Сто три, – отвечал он мне.
– А брат жив? – спросил я у него.
– Жив, – отвечал Кунта, – а что с ним сделается!
– А брату сколько? – спросил я.
– Брату сто шесть, – отвечал он.
– Ты с ним живешь? – спросил я.
– Нет, – отвечал он не без гордости, – я уже десять лет, как отделился от него.
– Чей это мальчик? – спросил я, глядя на мальчишку, прятавшегося за спиной Кунты и следившего оттуда за мной темными глазищами.
– Взял на воспитание, – отвечал Кунта, – родственник жены.
Я поманил ребенка к себе, но он, мотнув головой, остался за спиной Кунты. Тогда я вынул из кармана пятирублевую бумажку и, по обычаю наших краев дарить детям деньги, протянул ему.
Мальчик осмысленно встрепенулся. Губы его, и без того яркие, вспыхнули, и он, посапывая, медленно приблизился ко мне, цапнул деньги чумазой ручонкой и снова спрятался за спиной своего воспитателя.
– Хоть бы спасибо сказал, – заметил ему Кунта, но мальчик молчал, выглядывая из-за его спины своими темными глазищами.
– Что слышно? – застенчиво спросил Кунта после некоторого молчания.
– Того, Кто Хотел Хорошего, но не успел, предали земле?
– Нет, – сказал я.
Поднялся дядя Сандро с лошадьми. Кунта поздоровался с ним и сказал, чтобы мы спускались вниз к дому его брата, а там он и сам, подогнав своих коз, не замедлит явиться.
Через полчаса мы с дядей Сандро подъезжали к дому бывшего лесничего. Спешиваясь у ворот его дома, я заметил в маленьком загончике великолепного рыжего коня с хвостом, почему-то подрезанным наподобие львиной метелки.
На лай собаки хозяин вышел из дому и приближался к нам, глядя на нас из-под руки.
– Это ты, Сандро? – сказал он резким голосом шагов за десять от нас.
– Я, я, – отвечал дядя Сандро.
– А кто с тобой? – все тем же резким голосом спросил он, уже совсем близко подойдя к нам.
– Мой племянник, – отвечал дядя Сандро.
– Не тот ли, что в Москве обосновался? – спросил он, вглядываясь в меня своими острыми глазами и отбирая у нас поводья лошадей.
– Тот самый, – отвечал дядя Сандро.
Омар привязал наших лошадей к боковой стене дома. За домом виднелся целый городок ульев. Их было много, не меньше ста колодок.
Я смотрел на Омара. Точно так же, как и Кунта, он не только не постарел за последние тридцать лет, но даже стал выглядеть благообразней. У него даже лицо слегка округлилось, хотя он все еще выглядел человеком суховатого телосложения.
В далеком, самом раннем детстве я гостил у них в доме, тогда еще была жива его первая жена, которую он, участник мировой войны, шестнадцатилетней девушкой привез из Польши. Она говорила по-абхазски с немыслимым акцентом и белила свою кухню наподобие украинских хат. Над ее акцентом и над ее белой кухней чегемцы добродушно посмеивались.
Со времени смерти своей первой жены он долгое время не женился и, только став глубоким стариком, женился во второй раз. Но недавно, не выдержав его вздорного характера, жена ушла от него в свою деревню. Об этом рассказал нам Кунта.
– Проходите наверх, – предложил нам хозяин и пропустил нас вперед. Взгляд мой упал на каменные ступеньки лестницы, и сердце у меня сжалось. Это были ступеньки лестницы дедушкиного дома, и каждая выемка и трещина на этих белых камнях была знакомой, как морщины родного лица. Видно, человек, купивший дом, все забрал, кроме этих ступенек, а потом их прибрал и приспособил к своему дому этот неугомонный Омар.
– Глупость подымается по нашим ступеням, – тихо сказал мне дядя Сандро, кивая на лестницу.
– Дельце у меня к тебе есть, Сандро, – сказал хозяин, когда мы уселись на веранде.
– Что за дельце? – спросил дядя Сандро.
– Дай время, расскажу, – ответил хозяин и ушел на кухню, чтобы приготовить нам чего-нибудь поесть.
Пригнав к воротам дома своих коз, явился Кунта со своим воспитанником. Хозяин приспособил своего брата крутить над огнем вяленое мясо, а сам приготовил мамалыгу.
Мамалыгу, дымящуюся в тарелках, вместе с шипящим мясом принесли на веранду и поставили на стол. После этого хозяин принес из кладовки большую тарелку с медом в сотах, чурчхелы и графин с чачей адской крепости.
Кунта прислуживал за столом, подливая нам чачу и подкладывая куски мяса, очень соленого и очень вкусного. Мальчик, мерцая своими темными глазищами, тянул ко рту то кусок меда в сотах, то кусок жареного мяса. Дядя Сандро несколько раз призывал Кунту сесть за стол, но Кунта скромничал и продолжал обслуживать нас.
– Оставь его, – прикрикнул хозяин дома, – налопается еще, не бойся!
Дельце, о котором просил хозяин, касалось его сбежавшей жены. Начал он издалека, говоря, что он уже не мальчик, чтобы есть что попало и как попало, а человек в летах, и ему нужен человек, который мог бы приготовить и подать ему пищу. Была у него хозяйка, да вот он, видно, не сумел прибрать ее к рукам, и она отправилась к себе домой в село Атары. И несмотря на то, что он подсылал к ее родственникам стоящих людей, чтобы родственники пристыдили и отправили ее назад, она
