Пелам Вудхаус - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)
Итак, он встал с постели, спустился в холл и оказался там вовремя. Мистер Питерc мог и спать, но его сообщник стоял в десяти шагах от двери в музей.
– Что вы здесь делаете? – спросил Бакстер.
По правилам игры злодей, пойманный на месте, должен юлить, лепетать, а потом – признаться. Но тут все пошло вкривь и вкось. На Эша снизошло то философское спокойствие, о котором мы только мечтаем.
– Меня вызвал мистер Питерc, – отвечал он.
– Вызвал? В половине третьего?
– Он хочет, чтобы я ему почитал.
– В такое время?
– У него бессонница, сэр. Он страдает желудком и не спит от боли. Слизистая оболочка…
– Какая чушь!
С той кротостью, из-за которой так больно глядеть на несправедливо обиженных, Эш вынул книгу и ее показал:
– Вот книжка, сэр. Если вы не против, я пойду. Спокойной ночи.
И он направился к лестнице, искренне сочувствуя Питерсу, которого придется будить. Что поделаешь, такова жизнь! Нелегкая штука.
Бакстер пошел было за ним, но резко остановился, впервые заметив, как он беспомощен в этой молчаливой борьбе. Обвинить мистера Питерса в краже и даже в пособничестве – невозможно; смотреть, как оскорбляют святилище, – невыносимо. Да, экспонаты принадлежат лорду Эмсворту, но занимается ими он, и привязался к ним так, что чувства львицы к новорожденным львятам показались бы прохладными. Словом, бодрствующий секретарь был готов сделать что угодно, чтобы отвоевать скарабея.
Нет, не что угодно. Нельзя вносить разлад между хозяйским сыном и его невестой. Так и место потеряешь, а место хорошее.
Выход один, думал он. Ясно, что мистер Питерc только потворствует краже, совершает ее лакей. Значит, ловим его в музее, тогда мистер Питерc виноват лишь в том, что по оплошности нанял вороватого субъекта. А вот сам он, Бакстер, допустил ошибку, запер дверь. Надо оставить ее открытой, как в ловушке, а самому – дежурить.
Подумав так, Бакстер вернулся к себе. Тем временем Эш вошел в спальню мистера Питерса и включил свет. Мистер Питерc, только что уснувший, резко вскочил.
– Пришел почитать вам, – сообщил Эш.
Мистер Питерc издал звук, в котором удачно сочетались гнев и жалость к себе.
– Ну и дурак! Да я только что заснул!
– А теперь проснулись, – мягко сказал Эш. – Такова жизнь. Немного поспишь, немного подремлешь[15]… Я думал, вы обрадуетесь. Книжка хорошая. Я посмотрел, мне понравилось.
– Вы что, с ума сошли?
– Я отогнал этого типа. Вряд ли он поверил – нет, точно не поверил, но зато отстал. Прекрасная мысль, мне бы в жизни такого не выдумать!
Гнев мистера Питерса сменился истинным восторгом.
– Вы были в музее? Он у вас?
– В музее я был, но он – не у меня. Помешали злые люди. Вылез этот тип в очках, пришлось сказать, что я иду на ваш звонок, читать книжку. Слава Богу, книжка у меня была. По-видимому, он проследил, к вам ли я иду.
Мистер Питерc скорбно застонал.
– Бакстер, – сказал он. – Это Бакстер. Секретарь лорда Эмсворта. Он нас подозревает. Мы, то есть вы, должны его остерегаться.
– Ничего, как-нибудь. Располагайтесь поудобней, сейчас начну читать. В сущности, что может быть приятней ночного чтения? Ну, начинаем.
2
Наутро, после завтрака, Эш разыскал Джоан у конюшни, где она играла со щенком ретривера.
– Не уделите ли минутку? – спросил он.
– Конечно, с удовольствием.
– Выйдем куда-нибудь, чтобы не подслушали?
– Да, лучше выйдем.
Они вышли.
– Ваш песик не мог бы остаться? – осведомился Эш. – При нем мне труднее думать.
– Боюсь, что не мог бы.
– Ладно, Бог с ним. А вот скажите: приснилось мне или нет, что я встретил вас ночью в холле?
– Нет, не приснилось.
– И вы действительно мне признались, что собираетесь украсть…
– Взять обратно.
– Хорошо, взять скарабея?
– Да, призналась.
Эш задумчиво покопал ногой.
– По-моему, – сказал он, – это осложняет дело.
– В высшей степени.
– Наверное, вы удивились?
– Ничуть.
– То есть нет?
– Я сразу поняла, когда увидела объявление в «Морнинг пост». А когда вы еще сказали, что нанялись к мистеру Питерсу…
– В общем, вы знали все время?
– Да.
Эш благоговейно посмотрел на нее:
– Вы… удивительная девушка!
– Кто, я?
– Вы просто чудо!
– Потому что я все угадала?
– Отчасти. Но главным образом потому, что вы на это решились.
– А вы?
– Я – мужчина.
– А я – женщина. По-моему, мистер Марсон, женщина почти все делает лучше. Какой тест для этих споров об избирательном праве! Вот мы с вами, мужчина и женщина, пытаемся сделать одно и то же, шансы у нас одинаковые. А что, если я вас побью? Будете тогда говорить, что женщины ниже мужчин?
– Я так вообще не говорю.
– Судя по вашему взгляду, вы так думаете.
– И вообще, вы женщина исключительная.
– Комплименты вас не спасут. Я самая обычная, но мужчину побью.
– Почему «побью»? Почему мы с вами боремся?
– А что такого?
– Я к вам очень хорошо отношусь.
– И я отношусь к вам хорошо, но чувства чувствами, а дело делом. Вам нужна тысяча фунтов, и мне она нужна.
– Это ужасно! Я же вам мешаю ее получить!
– И я вам мешаю, ничего не попишешь.
– Нет, это подлость какая-то… То есть с моей стороны…
– Вам кажется, что мы, женщины, – слабые, беззащитные созданья. Ничего подобного! Мы ужасны. Тем самым у нас с вами – честный поединок, поблажки мне не нужны. Если вы будете уступать, я никогда вам не прощу. Понятно?
– Кажется, да.
– Что ж, за дело. Оно нелегкое, этот тип в очках следит и рыщет. Кстати, зачем вы сказали: «Бегите!», а сами остались на месте? Так нельзя. Это рыцарственно, но не по-деловому.
– У меня была отговорка, а у вас – нет.
– Правда. И какая хорошая! Следующий раз скажу, что меня вызвала Эйлин. Она действительно плохо спит от голода. Один ливрейный лакей сказал, что вчера она ничего не ела за обедом. Ужас какой!
– Вот она – беззащитное, слабое созданье.
Джоан засмеялась:
– Сдаюсь, подловили! Да, Эйлин – не из страшных нынешних женщин, но… Ах ты, жалко! Пришел в голову хороший ответ. Уже поздно вас срезать?
– Нет, что вы. Я сам крепок задним умом. Значит, она – беззащитное созданье…
– Спасибо. Я отвечаю: «А почему? Потому что она позволила мужчине собой командовать». Нет, как-то слабо!
– Да, – признал Эш. – Могли бы срезать острее.
– Ну ладно. Все равно, подражать ей я не буду, свободу за рыцарственность не отдам. Деньги нужны нам обоим. Не уступайте, я тогда ничего не смогу делать. Еще не хватало, чтобы вы их просто отдали!
– Честное слово, – серьезно сказал Эш, – я их вам не отдаю. Просто я лучше изучил Бакстера. Он очень опасен. Не знаю, как он унюхал след, но, видимо, унюхал. Конечно, вас он не подозревает. Я думаю, какое-то время он будет там дежурить. Нам придется подождать.
– Смотрите, как сложно получается! Я думала, пара пустяков.
– Дадим ему неделю, не меньше.
– Да-да.
– Куда нам, в сущности, спешить? Замок не хуже наших квартирок, а жизнь высших слуг – для меня открытие. Не знал, что они так чопорны, этикет мне нравится. Впервые чувствую, что я не кто-нибудь. Заметили, как я разговариваю с судомойкой? Достойно и милостиво, а? В общем, не жалуюсь. Согласны подождать?
– Хорошо, а мистер Питерc? Еще передумает, чего доброго!
– Ни в коем случае. Какое искушение! Скарабей – просто рядом. Кстати, вы его посмотрели?
– Да, мисс Твемлоу водила меня в музей. Ужас какой – лежит открытый, а взять нельзя!
– Именно, именно. А вообще смотреть не на что, чепуха какая-то. Если бы не надпись, никогда бы не поверил, что за такую муру хозяин отдает тысячу фунтов. Ладно, его дело. Наше дело – увернуться от Бакстера.
– Наше?! Что мы, партнеры?
Эш воскликнул:
– Вот! Вы нашли выход! Конечно, партнеры. Зачем нам конкурировать? Объединимся. Это решит все проблемы.
Джоан задумалась:
– Вы предлагаете поделить наш гонорар?
– Да. Поровну.
– А труд?
– Труд?
– Как мы его поделим?
Теперь задумался Эш.
– Ну, – начал он, – я сделаю черную работу, а…
– То есть возьмете скарабея?
– Да-да.
– А я?
– Э… вы… как бы тут сказать? Окажете мне моральную поддержку.
– Значит, я сплю, а вы рискуете?
– Риска, в сущности, нет…
– Кажется, вы только что говорили об опасности? Нет, так не пойдет. Помню, была у меня кошка. Поймает мышку – и несет к моим ногам. Никак не могла понять, что мне такие подарки не нужны. Она высоко ценила мышей, а меня не понимала. Так и вы с вашим рыцарством. Не дарите мне дохлую мышь, мы с вами партнеры. Есть риск или нет, мы его поровну разделим.
– Какая вы… решительная!
– То есть упрямая. Да, не спорю – приходится! А то будет нечестно. Работаем на равных или все отменяем!
– Дайте мне хоть пойти первым!
– Не дам. Мы бросим жребий. Монетка есть? Я бросаю, вы говорите.
– Но…
– Мистер Марсон!
Эш сдался, вынул монетку и угрюмо протянул ей:
