Оноре Бальзак - Физиология брака. Размышления
XXXII
Даже если женщина не питает к мужчине отвращения, в душе ее непременно дремлет чувство, которое рано или поздно прикажет ей отвергнуть удовольствия, не освященные страстью.
XXXIII
Не только чести, но и корысти ради муж никогда не должен доставлять себе такого удовольствия, которое он не сумел сделать желанным для своей жены.
XXXIV
Поскольку удовольствие проистекает из согласия ощущений и чувства, можно осмелиться утверждать, что удовольствия суть своего рода материальные идеи.
XXXV
Поскольку сочетания идей неисчислимы, так же должно обстоять дело и с удовольствиями.
XXXVI
Как на одном дереве не найти двух одинаковых листков, так в жизни человека не сыскать двух одинаковых наслаждений.
XXXVII
Если наслаждение всякий раз ощущается по-иному, мужчина может быть всю жизнь счастлив с одной и той же женщиной.
XXXVIII
Уметь улавливать малейшие оттенки наслаждения, углублять, обновлять и разнообразить их – вот в чем состоит гений мужа.
XXXIX
Если муж и жена не любят друг друга, гений этот – не что иное, как распутство, ласкам же, вдохновленным любовью, похотливость чужда.
XL
Самая целомудренная из замужних женщин может быть самой сладострастной.
XLI
Самой добродетельной женщине случается невольно согрешить против пристойности.
XLII
Когда двоих связуют узы наслаждения, общественные условности умолкают. Об этот риф разбилось не одно судно. Муж, который хотя бы однажды забудет, что обязан уважать целомудрие и без покровов, – человек пропащий. Супружеская любовь должна открывать и закрывать глаза лишь в нужные мгновения.
XLIII
Главное – нее силе или частоте, но в меткости.
XLIV
Заронить желание, взрастить его, взлелеять, развить, раздразнить и наконец удовлетворить – это целая поэма.
XLV
В наслаждениях следует переходить от двустишия к четверостишию, от четверостишия к сонету, от сонета к балладе, от баллады к оде, от оды к кантате, от кантаты к дифирамбу. Муж, начинающий прямо с дифирамба, – глупец.
XLVI
Каждой ночи потребно особое меню.
XLVII
Брак обязан неустанно сражаться с ненасытным чудовищем – привычкой.
XLVIII
Если мужчина не умеет отличить наслаждения вчерашней ночи от наслаждений сегодняшней, значит, он женился слишком рано.
XLIX
Легче быть любовником, чем мужем, ибо труднее быть остроумным каждый день, чем шутить от случая к случаю.
L
Мужу ни за что не следует засыпать первым и просыпаться последним.
LI
Мужчина, входящий в туалетную комнату женщины, – либо философ, либо болван.
LII
Безупречный муж: – человек конченый.
LIII
Замужняя женщина – раб, которому следует воздавать царские почести.
LIV
Мужчина может льстить себя надеждой, что знает свою жену и приносит ей счастье, лишь если она часто сидит у него на коленях.
Именно всей невежественной компании обреченных мужей, всем этим подагрикам, курильщикам, нюхальщикам табака, старикам, ворчунам и проч. адресовано письмо, которое стерновский Готье Шенди послал своему брату Тоби, когда тот задумал жениться на вдове Водмен.
Поскольку почти все советы, которые самобытнейший из английских сочинителей включил в это прославленное письмо, достойны пополнить наши замечания касательно наилучшего обращения мужей с женами, мы приводим его целиком, умоляя обреченных отнестись к нему как к одному из содержательнейших творений человеческого ума.
Письмо г-на Шенди капитану Тоби Шенди
«Дорогой брат Тоби.
Я собираюсь сказать тебе кое-что о природе женщин и о том, как за ними ухаживать; и счастье, может быть, для тебя – хотя и не такое уж счастье для меня, – что ты имеешь возможность получить наставительное письмо по этому предмету, а я в состоянии его написать.
Если бы так угодно было распорядителю наших судеб – и твои познания достались тебе не слишком дорогой ценой, я бы предпочел, чтобы ты вместо меня макал в эту минуту перо в чернила; но так как вышло иначе – пока миссис Шенди здесь рядом готовится лечь в постель, – я набросаю тебе в беспорядке, как они пришли мне на ум, ряд полезных для тебя, на мой взгляд, советов и наставлений, которые я привожу в знак любви к тебе, не сомневаясь, дорогой Тоби, в том, как они будут тобою приняты.
Во-первых, в отношении всего, что касается в этом деле религии – хотя жар на щеке моей свидетельствует; что я покраснел, заговорив с тобой об этом предмете, несмотря на нелицеприятное старание твое держать такие вещи в тайне, мне хорошо известно, как мало ты пренебрегаешь исполнением ее предписаний, – но я все-таки желал бы отметить одно из ее правил в особенности, о котором (в продолжение твоего ухаживания) ты забывать не должен, а именно: никогда не выступай в поход, будь то утром или после полудня, не поручив себя сначала покровительству всевышнего, дабы он охранял тебя от лукавого.
Гладко брей себе голову по меньшей мере раз в каждые четыре или пять дней, и даже чаще, для того чтобы, если по рассеянности случится тебе снять перед ней парик, она не в состоянии была приметить, сколько волос снято у тебя Временем – и сколько Тримом.
– Еще лучше удалить из ее воображения всякую мысль о плешивости.
Всегда держи в уме, Тоби, и действуй в согласии с твердо установленной истиной – что женщины робки. И слава богу, что они такие, – иначе с ними житья бы не было.
Смотри, чтобы штаны твои были не слишком узкие, но не давай им также чересчур свободно висеть на бедрах, подобно шароварам наших предков.
– Золотая середина предотвращает всякие выводы.
Что ты бы ни собирался сказать, много или мало, не забывай, что всегда надо говорить тихим, мягким тоном. Молчание и все, что к нему приближается, вселяет в мозг мечты о полуночных тайнах. Поэтому, если можешь, никогда не бросай щипцов и кочерги.
Избегай всяких шуток и балагурства в разговоре с ней и в то же время принимай все доступные для тебя меры, чтобы ей не попадали в руки книги и писания, проникнутые этим духом; существуют книги душеспасительные, и хорошо, если бы тебе удалось приохотить ее к ним; но ни в коем случае не позволяй ей заглядывать ни в Рабле, ни в Скаррона, ни в «Дон Кихота».
– Все эти книги возбуждают смех, а ты знаешь, дорогой Тоби, нет страсти серьезнее плотского наслаждения.
Втыкай булавку в грудь твоей рубашки, перед тем как войти в ее комнату.
Если тебе дозволяется сесть рядом с ней на диван и она дает тебе случай положить твою руку на свою – остерегайся им воспользоваться – ты не можешь это сделать так, чтобы она не узнала состояния твоих чувств. Оставляй ее на этот счет и на счет как можно большего числа других вещей в полном неведении: поступая таким образом, ты привлечешь на свою сторону ее любопытство; но если она все-таки не сдастся, а осел твой по-прежнему будет становиться на дыбы, как есть все основания предположить… Тебе следует первым делом выпустить несколько унций крови из-под ушей, как бьшо в обычае у древних скифов, которые вылечивались таким способом от самых бурных приступов вожделения.
Авиценна, далее, стоит за то, чтобы смазывать соответственное место настоем чемерицы, производя надлежащие опорожнения и прочищения желудка, – и я считаю, что он прав. Но ты должен есть поменьше или вовсе не есть козлятины или оленины – не говоря уже о мясе ослят или жеребят – и тщательно воздерживаться – поскольку, разумеется, ты в силах – от павлинов, журавлей, лысух, нырков и болотных курочек.
Что же касается напитков – мне нет надобности рекомендовать тебе настой из вербены и травы ганеа, замечательное действие которого описывает Элиан, – но если ты потерял к нему вкус – оставь его на время и замени огурцами, дынями, портулаком, водяными лилиями, жимолостью и латуком.
Сейчас мне больше не приходит в голову ничего полезного для тебя, кроме разве… объявления новой войны. – Итак, пожелав тебе, дорогой Тоби, всего наилучшего, остаюсь твоим любящим братом,
Вальтером Шенди».
В нынешних обстоятельствах Стерн, без сомнения, вычеркнул бы из письма мистера Шенди пассаж относительно осла и не только не стал бы советовать обреченному выпускать несколько унций крови из-под ушей, но и заменил бы огурцы и латук на кушанья куда более основательные. Если он рекомендовал быть как можно более сдержанным перед боем, то лишь для того, чтобы обрести чудесную мощь в бою, по примеру английского правительства, которое в мирное время располагает всего двумя сотнями кораблей, но готово выстроить на своих верфях вдвое больше, лишь только представится возможность ринуться в бой за владычество над всеми морями и флотами.
