Милорад Павич - Бумажныйй театр
— Это вас!
— Спасибо, — сказал следователь, посмотрев на сильную, жилистую руку Грола, протягивавшую ему трубку.
Голос принадлежал агенту, который был послан заниматься домом на Крунской улице.
— Человек в белом действительно проживает на Крунской улице. Я нашел в списке жильцов имя, записанное в отеле.
Следователь, принеся тысячу извинений, покинул квартиру Исидора Грола и, выйдя на улицу, сказал самому себе:
— Убийца действительно всегда возвращается на место преступления. Подождем, посмотрим, придет ли кто и кто это будет.
Была пятница, когда агент, наблюдавший за входом в отель, по телефону сообщил ему:
— Человек в белом прибыл. Это господин с Крунской улицы. Он наверху, в номере. Никто ему ничего не говорил.
— Сейчас буду! — крикнул следователь в мобильный и сбежал по лестнице.
По дороге он вызвал одного своего товарища и коллегу из соседнего полицейского участка, и тот одновременно с ним подъехал к дверям отеля. У этого второго инспектора на затылке было что-то вроде двойного подбородка и раздваивающаяся курчавая борода.
Вместе они поднялись на четвертый этаж. Молодой человек в белом костюме сидел в одном из двух кресел в номере 428 и курил. На сиденье другого кресла лежала его соломенная панамская шляпа.
«Ого, вторая панамская шляпа в одном деле», — подумал следователь и обратился к человеку в белом:
— Что вы здесь делаете? Ждете госпожу Шютц?
— Это не ваше дело, — ответил молодой человек. — Кто вы такой?
— Это именно что мое дело! — сказал следователь, подходя к столу. — Я из полиции. Для начала хочу сообщить вам, что госпожа Шютц не придет.
— Откуда вы знаете? — раздраженно спросил молодой человек.
— В прошлую пятницу она была убита в этой комнате. Задушена подушкой, смоченной каким-то средством для усыпления.
При этих словах молодой человек в белом костюме буквально разинул рот, потом поднялся со своего кресла, а следователь при этом уселся во второе.
Немного придя в себя, молодой человек в белом спросил:
— Кто же ее убил?
— Это вы мне скажите! — отрезал следователь.
В комнате воцарилось молчание. Было слышно, как человек в белом быстро думает…
Потом он сказал:
— Я ее не убивал.
— Допустим, — сказал следователь и добавил: — Можете быть свободны.
После того как молодой человек пулей вылетел из комнаты, второй следователь, тот, что был из соседнего полицейского участка, удивленно спросил:
— Зачем ты отпустил подозреваемого?
— Он не подозреваемый. И не убийца.
— А доказательства?
— На доказательстве я как раз сейчас и сижу, — спокойно ответил следователь и встал с широкополой соломенной шляпы, которую молодой человек забыл в кресле. Медленным движением он достал из кармашка жилета клеенчатый портновский метр и измерил внутреннюю окружность шляпы. — Именно так я и думал, — проговорил он. — Шестьдесят сантиметров. Дорогой мой, у нас проблема! Есть двое мужчин в белом. Один из них убийца, но это не тот, у кого объем головы шестьдесят сантиметров, что видно с первого взгляда. Убийца другой.
— Какой другой?
— Тот, который забыл здесь свою шляпу с объемом шестьдесят семь сантиметров. Обычно шляпы забывают те, кто их редко носит.
— Но кто же, черт побери, тот, — спросил второй следователь, — у кого объем шестьдесят семь сантиметров?
— Муж госпожи Грол, которая здесь представлялась вымышленным именем, госпожой Шютц. Но лучше нам поспешить, чтобы поймать птичку, пока она не упорхнула.
— Куда мы едем? — поинтересовался второй следователь уже в машине.
— На Дунай, улица Банатская!
— Так что же на самом деле произошло? — спросил второй, ведя машину.
— Муж, господин Грол, знал, что его жена встречается с любовником, и знал где. Я заподозрил его, когда увидел, что он не поливает женины цветы. Муж решил одним ударом избавиться и от жены, и от ее любовника, которого планировал отправить в пожизненное заключение. Он примерно такого же телосложения, как и молодой человек, и это, видимо, натолкнуло его на идею. Он учел то, что сейчас лето, и он видел, что любовник жены приходит в отель в белом. Он приобрел белый костюм, соломенную шляпу с широкими полями и полотняные туфли с кожаными носками и задниками. Спрятавшись возле отеля, он выждал, когда молодой человек уйдет, почти сразу после этого, одетый точно так же, как тот, вошел в отель, на ходу сообщил портье, будто что-то забыл в комнате, поднялся на четвертый этаж и убил жену. На все это потребовалось не больше пяти минут. Потом он спустился, махнув рукой, простился с портье, который не заметил подмены, и вышел. Но он действительно кое-что забыл в комнате. Он забыл в комнате шляпу. Я измерил его шляпу: объем головы шестьдесят семь сантиметров. Когда я измерил шляпу молодого человека, которого отпустил, ее окружность оказалась шестьдесят сантиметров. Поэтому я уверен, что убийца — господин Грол… Да и вообще, с первого взгляда было видно, что господин Грол куда головастее молодого человека.
Когда они приехали на Банатскую улицу, инспектор сказал своему коллеге:
— Грол наверняка сейчас дома, на втором этаже, видишь, там горит свет. Для начала я пойду один… Прошу тебя, подожди внизу минут пять. Если не появлюсь, беги на выручку.
Спустя несколько секунд следователь уже звонил в дверь с табличкой «Грол». Впустил его уже знакомый господин с остекленевшим взглядом. Он совсем не казался удивленным.
— Пройдемте, господин следователь, здесь, через террасу.
И господин следователь еще раз оказался на террасе. Рододендроны окончательно завяли в своих горшках.
Как только они вошли в комнату, господин инспектор выхватил револьвер, но выстрелить не успел. Последнее, что он почувствовал в своей жизни, был запах какого-то средства, видимо для быстрого усыпления, которым была пропитана подушка. Этой подушкой его и задушили сильные жилистые руки. Господин Грол умел чертовски ловко обращаться с подушками.
Гане Сотироски (РЕСПУБЛИКА МАКЕДОНИЯ)
Сотироски — поэт и прозаик. Изучал историю искусств в Скопье, Софии и Белграде. Его переводили на английский. Происходит из весьма многочисленной семьи Кие-Сотирачи из Прилепа, которая в прошлом подарила миру нескольких художников и писателей, а в наши дни дала много переводчиков и бизнесменов. Собрал и опубликовал в небольшом издательстве из Струмицы сборник «Диалоги». Вот один из примеров таких диалогов, под названием «Феминизм»:
ОН. Я дам тебе денег, купи трусики.
ОНА. Трусики я не ношу.
Сотироски не уставал повторять, что во время распада государства Югославия его Македония была единственной республикой, где не пролилось ни капли крови.
ИКОНА НА ЗОЛОТЕ
— Принесли?
— Принес. Она здесь.
— Можно взглянуть?
Этот разговор происходил между двумя мужчинами под вечер в корчме на окраине Битолы. Тот, что постарше, был в военной форме миротворческих сил Организации Объединенных Наций, второй — в рубашке из грубой некрашеной хлопчатобумажной ткани. Молодой достал из рюкзака какой-то предмет, завернутый в небольшой коврик, из тех, что делают в Пироте. Это была икона святого Димитрия. На ней, на золотой основе, был изображен святой верхом на коне, он скакал галопом над морем и рубил саблей паруса крошечных суденышек, рассыпавшихся по глади залива. Вдали виднелся город, а в глубине был нарисован человечек, идущий за плугом, который тащила пара волов.
— Краденая? — спросил тот, что в форме.
— Разумеется, краденая, но я за нее заплатил, все как положено, того же жду и от вас. Так что вся сделка совершенно законна.
— Какого она времени?
— Семнадцатый век или немного позднее.
— Кто автор?
— Ну, это неизвестно. У нас авторы на иконах не подписываются.
— Вот как? Могу ли я задать вам один вопрос?
— Задавайте, думаю, я даже знаю какой.
— Почему вы ее продаете?
— Объясню с помощью совершенно другой истории. В Москве находится много наших старинных рукописных книг, считается, что в свое время их продал русским один наш знаменитый соотечественник. Многие ставят это ему в вину. Но я позволю себе спросить, что произошло с теми книгами, которые он не продал в Россию? Те книги день и ночь с берегов Святой горы сбрасывали в море янычары, подвозя их туда целыми тачками.
— А откуда ваша икона?
— В каком смысле — откуда?
— Известно ли, где она написана?
— Конечно известно, в Македонии.
— В какой Македонии?
— Как в какой? В этой.
— Откуда это известно, если она не датирована, не подписана и не указано место ее создания?
— Вы собираетесь покупать икону или рисунок Рембрандта? Есть масса способов определить все то, что вас интересует, но на иконе это отражено совершенно иначе, чем на полотнах, которые писали художники у вас.
