Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава Том 1
Януш был уже совсем пьян. Только это ничуть не помогло, он находился сейчас на самом дне отчаяния и никогда еще не чувствовал такого одиночества. «На дне, буквально на дне», — твердил он Адасю, но тот не обращал на него внимания.
— Ананасовый компот! — заплетающимся языком приказал он официанту.
За компотом последовал черный кофе и опять много водки.
— Ты меня не понимаешь, — втолковывал Януш, — ты меня не понимаешь. Не понимаешь, что я абсолютно один.
Но Адась не уступал.
— Ты должен построить в Коморове конюшни, скаковые конюшни, понимаешь? Коморов прямо для этого создан.
Януш вдруг рассвирепел.
Он резко отодвинул от себя блюдечко с компотом, так что опрокинулись рюмки, и передернулся от омерзения.
— У меня жена умерла, а ты мне о конюшнях…
Он был настолько пьян, что уткнулся лицом в ладони и замер. А в голове и вокруг головы все быстро кружилось и расплывалось в круговороте, и всего ужаснее, отвратительнее всего было то, что, как он ни старался, он не мог остановить этого движения. Чувство было такое, будто в голове сепаратор, превращающий мозг в масло.
Адась после этих слов как-то опешил и даже чуточку протрезвел и потребовал у официанта счет. На дворе давно уже стемнело.
— Переменить надо заведение, — деловито предложил он, когда Януш отнял руки от лица, и по-приятельски похлопал Януша по ляжке. И это было омерзительнее всего.
Они вышли. На улице было темно и холодно. Держась под руки, они пошли по Гродзкой к Рынку. Вновь миновали костел святого Андрея.
— Только ничего мне не говори про этот костел, — сказал Адась. — Ужасная дыра этот Краков.
Действительно, Краков казался Янушу страшным. Было темно, тускло светили фонари, из-за осенней сырости дышать было тяжело. Они шли неуверенным шагом. Януш не слушал, что там без передышки плетет его спутник. Наконец до сознания его дошли косноязычные слова:
— А я тебе говорю, Януш, там есть такая девочка!.. Вполне приличное заведение! Уверяю тебя!
— Где? — спросил Януш.
— Поехали! — воскликнул Адась, и они пошли побыстрее.
Дойдя до стоянки такси за Сукенницами, они влезли в старый, но очень просторный автомобиль.
Адась сказал:
— Эта машина прямо как постель, можно бы её прямо сюда пригласить, эту самую девочку…
— Ну, ну, — заметил шофер, — это вам такси, а не аморальное заведение!
Адась расхохотался и хохотал всю дорогу, пока не приехали к ночному заведению на Вольской улице, на задворках какого-то дома.
Время ночных гостей, конечно, еще не наступило. Большой, залитый желтоватым светом зал зиял пустотой. Тем не менее за одним из столиков, укрытым в глубине темной ложи, сидели «танцорочки». В зале было холодно и сыро, как на дворе, поэтому бедняжки сидели в шерстяных свитерах и точно такие же свитера вязали на спицах. При виде первых гостей они не проявили к ним никакого интереса, и длинные костяные спицы в их руках мелькали все в том же темпе. Было их не то четыре, не то пять; уродливые и худые, торчали они за столом, точно Парки злой судьбы, прядущие нити неудачливых жизней.
Януш с Адасем сели за столик возле площадки для танцев. Столик был самое большее на троих. Януш заметил, что он несколько протрезвел — танцевальный зал уже не плыл куда-то в сторону, как ресторанный, но вот беда: посмотрев на Адася, он с сокрушением увидел, что молодой забулдыга совсем уже невменяем, — сидел какой-то красный, потный и таращил глаза.
Правда, и его собственное протрезвление оказалось мнимым. На холоде, на улице Януш чувствовал себя лучше, однако стоило усесться за столик, как в голове опять все заходило ходуном — столик то отдалялся, то начинал кружиться.
— Черного кофе, — приказал он официанту, уже давно стоявшему перед ними в угодливом поклоне.
Когда Януш вновь стал что-то воспринимать, он заметил, что кофейник уже на столике, а перед ним дымится стакан с черным напитком. Кроме того, на столе появилась бутылка французского коньяку. Рядом с Адасем сидела молодая, плоская, худосочная и уродливая женщина в зеленом декольтированном платье, усеянном блестками, которые казались Янушу роем порхающих светлячков. Адась держал ее за руку.
Януш вдруг вспомнил о правилах хорошего тона.
— Представь меня даме, — сказал он Адасю.
— Да вы только что знакомились, — пролепетал Адась.
— Я не помню.
Девушка засмеялась и с любопытством взглянула на Януша. Он заметил, что у нее большие черные и удивительно выразительные глаза. Она даже показалась ему симпатичной.
Адась уже наливал коньяк на донышки больших, пузатых рюмок, но рука у него дрожала, и он налил слишком много.
— С ума сошел! — сказала девушка. — Высосешь такую рюмку — и проку с тебя никакого.
Януш пригубил коньяк, который издавал крепкий и такой великолепный аромат, что даже голова кружилась. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть воздух, чтобы в голове просветлело.
Заиграла музыка, и Януш заметил, что в дансинге появилась публика. Очевидно, он успел вздремнуть, сидя за столиком. Кресла были удобные. Адась пригласил девушку танцевать, и Януш, оставшись один, почувствовал настоящее облегчение. Поудобнее устроившись в кресле, Януш оглядел зал. Он еще не был заполнен. Несколько пар танцевали. Музыканты поначалу играли бодро. На всех были голубые сюртучки.
Но тут какой-то субъект в светло-сером костюме прервал одиночество Януша, без церемоний подсев к его столику. Януш удивленно посмотрел на него, но не сказал ни слова.
Человек этот, молодой блондин, улыбнулся ему.
— Прошу прощения, — сказал он наконец, — я вижу, что вы так одиноки.
У Януша вновь поплыли круги перед глазами, и он беспомощно улыбнулся.
— Человек всегда одинок.
— Вот-вот-вот! — обрадовался незнакомец, и Януш заметил, что тот тоже пьян.
Но через минуту незнакомец успокоился и взглянул на Януша серьезно.
— Вам одиночество вредно.
Януш пожал плечами.
— К сожалению, я тут бессилен.
— Вам не следует искать утешения в рюмке.
Януш вдруг по-пьяному оскорбился.
— Это почему же? — спросил он с вызовом.
— Потому что это не соответствует вашей психике, вашему складу, так же как и общество этой личности. — И он указал подбородком на то место, где сидел Адась.
— Откуда вы это знаете? — без всякого, впрочем, интереса спросил Януш.
— Знаю, потому что догадываюсь. Достаточно взглянуть на вас, чтобы узнать все.
— Так уж сразу и все…
— Да, да. Ну, разумеется, не все. Но о состоянии, в каком вы сейчас находитесь, судить можно. Знаете что, — неожиданно сердечным тоном произнес незнакомец, положив руку на ладонь Януша, — я вам вот что посоветую: ступайте к себе в гостиницу. Ложитесь и усните. Это будет лучше всего.
Януш откинулся в кресле и закрыл глаза. Как ему хотелось сейчас тишины и покоя! И зачем он вообще здесь?
— Ведь так? — продолжал незнакомец. — Вам же будет куда лучше в гостинице.
Януш открыл глаза и увидел перед собой весьма заурядное, но освещенное умными глазами лицо все того же пьяного субъекта.
— Да, — произнес он, — только ведь я и в гостинице буду столь же ужасно одинок.
— Да. Но это лучше. Водка не для вас. Я вам это потому говорю, что сам пьян.
— Спасибо.
— Идемте, — сказал блондин, — я провожу вас до гардероба.
Они вышли. Блондин, который был трезвее Януша, взял у него номерок и получил его пальто. Когда Януш уже оделся, к нему подлетел Адась.
— Ну нет, Януш! Вечно ты веселье портишь, — обрушился он на Мышинского, как будто они уже веселились вместе по меньшей мере на десятке карнавалов. — Почему ты уходишь? Так не делают. И что Каролинка скажет?
— А вот уж это меня меньше всего интересует, — улыбнулся Януш. С той минуты, как он решил возвратиться в гостиницу, он сразу почувствовал себя куда лучше. Появилась уверенность в себе…
Блондин надел на него пальто и спокойно сказал Адасю:
— Ему пора домой.
Сказано это было так внушительно, что Адась сдался, очевидно предположив, что незнакомец имеет какие-то особые основания говорить таким тоном.
— Ну хорошо, тогда и я с тобой, — сдался Пшебия-Ленцкий.
— Вы проводите его в гостиницу?
— Ну, понятное дело, провожу. Только вот что, Януш, надо бы расплатиться…
Януш поморщился.
— У меня уже нет денег.
Благотворитель-блондин замахал руками.
— Я все улажу. Не беспокойтесь. — И, обращаясь к Адасю, добавил: — Ступайте прямо в гостиницу. А где вы, пан Мышинский, остановились?
— В «Саксонской».
— Ну, это недалеко. А может быть, и такси найдете.
Когда они очутились на улице, Адась сокрушенно воскликнул:
