Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо

ГЛАВА XIII

Робинзонъ дѣлаетъ клѣтку попугаю и дружится съ нимъ. Какъ Робинзонъ начинаетъ 3-й годъ своего пребыванія на островѣ. Какъ защищается онъ отъ воровъ — звѣрей и птицъ, наладающихъ на его хлѣбъ. Заботы Робинзона объ улучшеніи земледѣльческихъ орудій. Занятіе его во время дождливой погоды

Я былъ чрезмѣрно радъ, возвратившись домой послѣ моего путешествія, которое продолжалось цѣлый мѣсяцъ. Усталый и измученный до нельзя, я легъ на мою жесткую постель, чтобы отдохнуть. Мое старое жилище казалось мнѣ великолѣпнѣйшими палатами, которыя ни въ чемъ не имѣли недостатка. Все, окружавшее меня, представлялось мнѣ въ самомъ очаровательномъ видѣ, и я рѣшился никогда не удаляться изъ дома на такое долгое время.

Чтобы отдохнуть и оправиться совершенно отъ моего путешествія, я не выходилъ изъ дома цѣлую недѣлю. Въ это время я сдѣлалъ клѣтку для. моего попугая. Онъ сталъ помаленьку привыкать ко мнѣ, а чрезъ нѣсколько дней мы уже были съ нимъ въ короткомъ знакомствѣ. Мнѣ хотѣлось также пріучить къ себѣ козленка. Я давалъ ему кормъ изъ своихъ рукъ и часто ласкалъ его. Онъ скоро подружился со мною и такъ полюбилъ меня, что всегда почти находился при мнѣ.

Настало дождливое время осенняго равноденствія. 30-го сентября исполнилось два года моему пребыванію на островѣ. Я проведъ этотъ день также торжественно какъ и въ прошедшемъ году, въ постѣ и молитвѣ и благодарилъ Господа, что Онъ по Его премудрости привелъ меня въ это пустынное мѣсто. Безъ сомнѣнія, если бы я находился въ обществѣ людей, то моя жизнь съ ними была бы гораздо хуже настоящей, не смотря ни на какое положеніе мое въ свѣтѣ. Третій годъ моего пребыванія здѣсь я началъ съ душевнымъ благочестіемъ, покоряясь волѣ провидѣнія и готовый переносить все и непрестанно трудиться. Вообще надо замѣтить, мнѣ рѣдко случалось быть празднымъ. Я раздѣлялъ время на столько частей, сколько дѣлъ предстоядо мнѣ сдѣлать. На первомъ планѣ была молитва и чтеніе Библіи, которую я вэялъ съ корабля; на второмъ — охота съ ружьемъ, продолжавшаяся часа три, если была хорошая погода; третье мѣсто занимало приготовленіе кушанья, сбереженіе его и заготовленіе впрокъ разныхъ провизій. На эти занятія требовалась большая часть дня. Когда же солнце достигало своего апогея, то жары дѣлались невыносимы и не было никакой возможности выходить изъ дома. Тогда я могь заниматься работой только три или четыре часа пополудни, а иногда случалось мнѣ замѣнять часы охоты часами трудовъ, такъ что я работалъ утромъ, а на охоту ходилъ вечеромъ.

Въ этой краткости времени для работъ присоедините трудность работъ и недостатокъ инструментовъ, а также мою неопытность и неловкость въ этихъ работахъ, то можете понять, какъ дорого доставалась мнѣ самая незначительная вещь. Напримѣръ, мнѣ нужно было употребить 42 дня и цѣлое дерево, чтобы сдѣлать одинъ столъ, между тѣмъ какъ два хорошихъ работника съ инструментами могутъ сдѣлать 6 столовъ изъ одного дерева и въ одинъ день.

Насталъ ноябрь мѣсяцъ. Я съ нетерпѣніемъ ожидалъ времени жатвы посѣянной мною ржи и риса. Хотя обработана была небольшая часть земли и немного было посѣяно зеренъ и всходы хлѣба были великолѣпны и обѣщали богатый урожай, однако я замѣтилъ тутъ неблагопріятное для меня обстоятельство: мой хлѣбъ стали посѣщать воры — дикія козы и другіе звѣрки, похожіе на нашихъ зайцевъ. Оставалось одно только средство избавиться отъ нихъ — обнести поле заборомъ, что стоило мнѣ многихъ трудовъ и хлопотъ. Чтобы болѣе устрашить воришекъ, я стрѣлялъ въ нихъ изъ ружья днемъ, а ночью привязывалъ свою сабаку на длинную веревку къ столбу при входѣ въ загородку. Она бросалась съ лаемъ на хищниковъ, и туда и сюда, и отгоняла ихъ. Воры наконецъ оставили мое поле. Колосья стали наливаться и созрѣвать.

Лишь только избавидся я отъ дикихъ звѣрей, поѣдавшихъ зеленые колосья, явились другіе хищники въ безчисленномъ нножествѣ — птиды, которыя клевали созрѣвавшія зерна и грозили мнѣ совершеннымъ разореньемъ. Я отгонялъ ихъ ружейными выстрѣлами, отъ которыхъ онѣ, поднявшись изъ ржи цѣлыми стадами, улетали прочь, но потомъ, немного спустя, снова возвращались. Эти нападенія сильно безпокоили меня. Я застрѣлилъ четыре птицы и повѣсилъ ихъ на шесты въ разныхъ мѣстахъ моего поля. Эта казнь сильно повліяла на хищниковъ. Съ этого времени они не только перестали поѣдать мой хлѣбъ, но даже и близко не подлетали къ полю.

Наконецъ хлѣбъ поспѣлъ въ концѣ декабря. Въ этохъ климатѣ декабрь — самое благопріятное время для вторичной жатвы. Надо было жать колосья. Вмѣсто серпа я употребилъ одну изъ сабель, взятыхъ мною съ корабля. Я срѣзалъ ею колосья и, положивъ ихъ въ корзину, отнесъ ихъ домой; солому же, какъ вещь совершенно мнѣ ненужную, оставилъ въ подѣ для унавоживанья земли. Просушивъ нѣсколько колосья, я выбралъ изъ нихъ зерна руками. Урожай былъ невеликъ, но превосходенъ сравнительно съ количествомъ посѣянныхъ зеренъ. Половина гарнца ржи и рису, посѣянныхъ мною, принесла мнѣ два съ половиной четверика. Эту рожь и рисъ я не употреблялъ въ пищу, а опредѣлилъ ихъ для слѣдующаго посѣва.

Теперь я могъ надѣяться, что не останусь на будущее время безъ хлѣба; но однако я былъ въ большомъ затрудненіи, не имѣя нужныхъ вещей, посредствомъ которыхъ могь бы я изъ зеренъ сдѣлать муку, а изъ муки тѣсто и хлѣбъ. Я убѣжденъ былъ, что при значительномъ посѣвѣ я ничего не могу успѣть съ моими ничтожными земледѣльческими орудіями. Съ этого времени я постоянно былъ занятъ и исправленіемъ этихъ орудій, и придумывалъ разныя средства, чтобы молоть зерна и дѣлать изъ муки хлѣбъ.

Во-первыхъ, у меня не было ни сохи, чтобы вспахивать землю, ни заступа для размельченія землянныхъ комьевъ. Вмѣсто сохи служила мнѣ лопата, сдѣланная изъ дерева, которое очень походило на бразильское дерево, называемое желѣзнымъ, по его твердости и тяжести. На сдѣланіе этой лопаты я употребилъ 5 или 6 дней, потому что дерево было очень твердо и топоръ едва бралъ его. У меня не было также и бороны. За неимѣніемъ ея, я боронилъ землю большимъ тяжелымъ сукомъ дерева, который я тащилъ на собою, проходя нѣсколько разъ взадъ и впередъ по засѣянному полю.

Сколько не доставало у меня разныхъ земледѣльческихъ и другихъ вещей, сколько предстояло труда и хлопотъ при обработкѣ поля и уборкѣ хлѣба! Поле нужно было обвести заборомъ, чтобы защитить хлѣбъ отъ дикихъ козъ и другихъ звѣрей, сжать колосья, просушить ихъ, перенести домой, вымолотить, провѣять и сложить въ закрома. Потомъ нужно устроить что-нибудь въ родѣ мельницы, чтобы смолоть хлѣбъ, сито для просѣянія муки, и наконецъ надобно имѣть печку для испеченія хлѣба, не говоря уже о дрожжахъ и объ соли.

Не смотря на всѣ эти путешествія, я принялся за хлѣбопашество, надѣясь, что со временемъ сдѣлаю всѣ недостающія мнѣ вещи или замѣню ихъ чѣмъ нибудь другимъ. Да и нельзя мнѣ было долго раздумывать, потому что наступило время посѣва. Теперь я выбралъ уже довольно большое пространство земли, что бы можно было посѣять на немъ большое количество зеренъ. Это поле находилось недалеко отъ моего жилища. Всю засѣянную землю окружилъ я заборомъ, сдѣланнымъ изъ кольевъ того же дерева, о которомъ я уже говорилъ выше. Я зналъ, что эти колья скоро пустятъ вѣтви, а чрезъ годъ обратятся въ живой твердый заборъ. Надъ этой изгородью я трудился болѣе двухъ мѣсяцевъ, потому что большая часть этого времени была дождлива и дозволяла мнѣ только изрѣдка выходить изъ дому.

Во все время, когда мнѣ нужно было оставаться дома по случаю дождливой погоды, я не былъ безъ занятій. Работая что-нибудь, я разговаривалъ съ моим попугаемъ и чрезъ нѣсколько времени научилъ его выговаривать слѣдующія слова: я маленькій Поль, милый попугай Робинзона. Эти слова, произнесенныя чужимъ голосомъ, я услышалъ въ первый разъ во все время моего пребыванія на островѣ. Я не могу вамъ описать той радости и того удовольствія, которыя а чувствовалъ, слушая говоръ попугая. Поль былъ всегдашимъ компаніономъ при моихъ работахъ. Разговаривая съ нимъ, я какъ бы отдыхалъ отъ трудоювъ а также и отъ мыслей, предметомъ которыхъ были для меня важныя вещи и самыя необходимыя, напр. дѣланіе посуды для жидкостей, устройство печи и т. п.; когда я обѣдалъ или ужиналъ, Поль садился на мое плечо или на жердочки, сдѣданныя нарочно для него близъ стола; соучастниками въ моемъ обѣдѣ были также двѣ кошки, которыя располагались напротивъ меня, а моя вѣрная собака рядомъ со мною, у ногъ моихь.

Принимая въ разсчетъ сильныя жары этого климата, я почти не сомнѣвался, что можно сдѣлать горшокъ, если только найду на островѣ удобную для этого глину. Его можно, думалъ я, высушить на солнцѣ до такой степени, что онъ будетъ годенъ къ употребленію. Я даже воображалъ себѣ, что смогу сдѣлать большія корчаги, въ которыя буду складывать мой хлѣбъ — рожь и рисъ.

ГЛАВА XIV

Робинзонъ дѣлаетъ горшки, ступку, пестъ и сито. Супъ Робинзона. Какъ Робинзонъ устроилъ себѣ печь и какъ въ ней готовилъ себѣ хлѣбы и пироги. Жатва