Джейн Остен - Нортенгерское аббатство
В четверг вечером она пребывала в настроении, совершенно отличном от того, что посетило ее в предыдущий понедельник. Тогда девушка ликовала от предложения Торпа, теперь же она всячески избегала встречи с ним, дабы избавить себя от повторного ангажемента; она не осмеливалась ожидать, что мистер Тилни пригласит ее на танец в третий раз, но именно с этим были связаны все ее мечты, надежды и планы. Любая девушка проникнется сочувствием к нашей героине, переживающей такой критический момент, поскольку всякой леди знакомы подобные волнения. Каждая дама хотя бы однажды скрывалась от надоедливого поклонника и в то же время с замиранием сердца ловила малейшие знаки внимания со стороны того, кто ей дорог. Как только появились Торпы, терзаниям Кэтрин не было конца; она нервно и суетливо искала укрытия от взгляда Джона, притворно пропуская мимо ушей все, что он ей говорил. Начались танцы, а Тилни все не появлялись.
– Милая Кэтрин, – прошептала ей Изабелла, – ты только не пугайся, но я опять собралась танцевать с твоим братом. Я вполне осознаю, как это может шокировать. Я ему уже говорила, что это стыдно, но все же вы с Джоном не должны над нами смеяться. Дорогая, пойдем же скорее с нами. Джон только что куда-то отошел, но он обязательно появится через минуту.
У Кэтрин не было ни времени, ни желания отвечать. Те двое ушли, Торп по-прежнему крутился невдалеке, и она уже потеряла всякие надежды на то, чтобы от него избавиться. Тем не менее, Кэтрин все же напряженно за ним следила, когда вдруг ее поразила мысль о том, что, прячась в этой толпе, она поступает непростительно беспечно, ведь Тилни может прийти в любой момент, а она его не заметит; сразу же вслед за этим приступом беспокойства она услышала, как кто-то ее окликнул и тут же увидела самого мистера Тилни, подошедшего, чтобы пригласить ее на танец. Наш читатель легко может представить, как при этом заблестели ее глаза, как сладко затрепетало сердце, и с какой готовностью она шагнула ему навстречу. Кэтрин подумала, что избежать, вернее, вовремя избежать встречи с Джоном Торпом – само по себе огромная удача; как все же щедр бывает порою случай: получить приглашение на танец от мистера Тилни (будто того и впрямь что-то толкнуло на поиски девушки!), – можно ли было надеяться на что-либо подобное.
Не успела наша пара выйти в зал к танцующим, как Джон Торп, вставший позади барышни, воскликнул:
– Ничего себе, мисс Морланд! Что бы это значило? Я думал, сегодня вечером вы танцуете со мной.
– Не понимаю, почему вы так подумали, ведь вы меня об этом не просили.
– Клянусь Богом, это восхитительно! Я просил вас, как только сюда пришел, и сейчас я собирался напомнить вам об этом, но стоило мне отвернуться, и вас уж след простыл! Старый трюк. Я пришел на бал только ради вас и пребывал в полной уверенности, что, начиная с понедельника, вы танцуете только со мной. Да, я помню, именно так и было; я просил вас об этом, когда вы снимали свой плащ в холле. И там же я рассказывал своим знакомым, что сумел ангажировать самую хорошенькую девушку на всем курорте. Если сейчас они увидят вас с другим, они же мне прохода не дадут.
– Да нет же, после того, что вы им расписали, на меня никто и не подумает.
– Бог свидетель, если они так не подумают, я публично назову их болванами и вышвырну из этого зала. А что это за чудак с вами?
– Мистер Тилни, – бросила та, чтобы удовлетворить его любопытство.
– Тилни, – повторил он. – Гм, кажется, я его не знаю. Как я посмотрю, он ладно скроен. А ему, случайно, не нужна лошадь? Мой приятель, Сэм Флетчер как раз выставил великолепную скотинку на продажу. Как раз то, что надо для верховой езды – и всего за сорок гиней. Я сам раз пятьдесят уже собирался было ее купить – я вообще не могу устоять перед хорошей лошадью, если ее вижу, – но мне нужна лошадь для полей, а на это она не годится. Я бы отдал любые деньги за хорошего скакуна, особенно выученного для охоты! Сейчас у меня их целых три, и это лучшее, что видел свет. Я не отдал бы их и за восемьсот гиней. Мы с Флетчером опять собираемся снять домик на будущий сезон в Лестершире. А то, знаете ли, так неудобно жить в чер… – жить в таверне!
Слова эти были последними из того, что Джон успел выкрикнуть, поскольку в то же мгновение их разделил плотный и нескончаемый поток дам, спешащих на новый танец. Наконец-то Кэтрин подошла к своему партнеру и услышала:
– Тот джентльмен непременно вывел бы меня из себя, проговори он минуту дольше. Он не имеет никакого права отвлекать внимание моей очаровательной спутницы. Мы оба решили мило провести этот вечер, я считаю хорошенькой вас, а вы – меня, поэтому нам просто не должны мешать. Нельзя навязать себя кому-то и при этом не нарушить чей-то покой. Я рассматриваю контрданс как символ брака. Верность и почтительность – вот основные принципы этого танца, а посему те мужчины, что не намерены ни танцевать, ни жениться, не должны иметь никакого дела с женами их соседей.
– Но ведь это совсем другое!
– И вы полагаете, что нельзя сравнивать танец и брак?
– Разумеется, нет. Женатые люди никогда не расстаются, они должны вместе поддерживать семейный очаг. А те, что лишь танцуют вместе, просто проводят друг с другом каких-нибудь полчаса.
– Так вот как вы понимаете брак и танец! Разумеется, при таком освещении сходство меж ними невелико. Но позвольте мне высказать свою точку зрения. Допустим, и в том и в другом мужчина имеет право выбора, а женщина – право отказа; в обоих случаях ангажемент между мужчиной и женщиной, заметьте, заключенный по взаимному согласию, обозначает, что оба они принадлежат исключительно друг другу, если, конечно, обязательства эти не будут расторгнуты; это долг пары и естественное ее стремление следить за тем, чтобы он или она не находились где-то вдалеке, и в воображении своем она не превозносила до небес достоинства, скажем, соседа. Вы согласны с этим?
– Конечно; то, как вы это излагаете, звучит вполне убедительно. И все же, разница так велика! – я не могу рассматривать две эти вещи с одной и той же точки зрения.
– Вы правы, в одном пункте расхождение все же есть. В браке муж должен оказывать поддержку женщине, а та, в свою очередь, делать все, чтобы дом был приятен мужчине. Он – добытчик, она – украшение. В танце же их обязанности меняются местами: от него ждут любезности и теплоты, в то время как она ищет себе веер или лавандовую воду. Полагаю, именно эта разница смутила вас, когда я пустился в сравнения.
– Уверяю вас, нет. Об этом я не думала.
– Тогда я просто теряюсь. И все же, одно я должен заметить. Ваше несогласие настораживает. Вы полностью отказываете браку и танцу в схожести обязательств. Не позволяет ли это мне сделать вывод о том, что ваши представления об обязанностях в танце не так прямы и неуклонны, как того желал бы ваш партнер? Действительно ли у меня нет причин опасаться, что случись тому человеку, с которым вы говорили, вернуться, да и вообще, если любой другой джентльмен обратиться к вам, то вы не будете беседовать с ним так долго, как вам того заблагорассудится?
– Видите ли, мистер Торп – близкий друг моего брата, поэтому если он заговорит со мной вновь, я должна буду ему ответить. Однако во всем этом зале едва ли наберется трое молодых людей, с которыми я вообще знакома.
– Увы, увы! Мне остается уповать лишь на это!
– Но стоит ли желать чего-то большего? Ведь коли я никого здесь не знаю, это ли не самая прочная гарантия тому, что я ни с кем не заговорю. И, кроме того, я не хочу ни с кем больше разговаривать.
– Только теперь я получил то, чего хотел, поэтому смело продолжу. Скажите, по-прежнему ли вы находите Бат столь же очаровательным, что и во время нашей первой встречи?
– О да, и даже больше!
– Даже больше! Берегитесь! Как бы вам не забыть вовремя от него устать. Ведь вам необходимо это сделать, как только истекут шесть недель.
– Мне кажется, останься я здесь на шесть месяцев, и то он мне бы не наскучил.
– По сравнению с Лондоном здесь мало разнообразия – с этим соглашаются все по истечении всякого сезона. «На шесть недель Бат достаточно хорош, но сверх того это скучнейшее место на свете», – именно так считают те, кто приезжает сюда из года в год каждую зиму, сверх шести недель остаются здесь на десять, а то и все двенадцать и в конце концов уезжают, потому что не могут себе позволить оставаться здесь дольше.
– Ну что ж, у всех своя голова, и те, кто ездит в Лондон могут не считаться с этим местом. Но мне, приехавшей сюда из маленькой деревушки, ничто не напоминает здесь о доме; столько развлечений, столько дел, столько приятных мгновений!
– Так вы не любите деревню?
– Нет, люблю! Я прожила там всю жизнь и была очень счастлива. Но в селе один день так похож на другой!
– Тогда вы проводили время дома гораздо разумнее, чем здесь.
– Разве?
– А разве нет?
