Константин Гамсахурдиа - Десница великого мастера
Кахай шел справа от Цроли с целью занять перевалы пховских гор. Дружины Звиада должны были обогнуть крепость Очани. Если начальник крепости даст заложников, Звиад легко нагонит дружины Кахая, и тогда они, соединившись, пойдут дальше вместе до крепости Торгвай и, таким образом, сумеют отрезать от Пхови дидойцев.
XVI
Ласково грело осеннее солнце. Кудахтанье куропаток раздавалось на горных склонах. Стаями шли птицы вверх по склонам, шуршали в кустах полыни. Заберется стая куропаток на холм и застынет в ожидании, но закричит вожак — и взлетает вся стая, за ней другая, третья, и по всему глубокому ущелью разносится непрерывное кудахтанье.
По узенькой тропинке едет верхом юноша. Его стройную фигуру облегает пховская одежда, на голове — пховская шапка, за спиной висит щит, на левой руке сокол, более двадцати перепелов нанизаны головками на ремешок у его пояса.
Лошадь вяло мотает головой. Устало трусит по тропинке. Сокол водит хищными глазами по сторонам, прислушивается к кудахтанью куропаток.
Беззаботно напевает юноша, подымаясь в гору:
Харало, Хариаралуу,
Харало, Хариаралуу…
Нет, не смирить до конца
Волка, орла, храбреца…
Харало, Хариаралуу…
За ущельем по тропинке, идущей в гору, едет верхом по самому краю скалы женщина в иховском платье. Она резко осаживает лошадь.
— Константин! Хау! Константин! — кричит женщина.
Прикрывая глаза ладонью, она оглядывает плоскогорье, раскинувшееся на западе, снова поворачивается к ущелью и зовет во весь голос:
— Константин! Хау! Константи-и-ин!…
Харало, Хариаралуу,
Волк не оставит в покое овец.
И всегда удал храбрец.
Харало, Хариаралуу…
Юноша пел, неторопливо поднимаясь по тропинке. Шумела река на дне ущелья, кричали куропатки, а юноша все напевал:
Харало, Хариаралуу,
Удаль проявит храбрец.
Будет орел наповал
Бить свои жертвы меж скал.
Испугавшись крика женщины, стая куропаток метнулась под гору и, озабоченно клохча, исчезла с гребня горы.
Вороны с карканьем поднялись с развалин ближней молельни и закружились в воздухе, покрывая чернильными пятнами небо.
Юноша перестал петь и прислушался к зову женщины.
— Торопись, гони лошадь! — кричала она и махала ему рукой.
Юноша погнал лошадь, но на руке у него сидел сокол, и он не мог пуститься вскачь. Женщина стала звать его еще настойчивее, и он пришпорил лошадь, придерживая правой рукой сокола.
Женщина подъехала к самому краю утеса и стала наверху, над головой едущего по подъему юноши.
— Гони лошадь, сообщи в крепость Очани, что идет царское войско. Потом скачи на Кветари и извести эри-става, чтобы поспешил на помощь Очани! — прокричала она.
Юноша подъехал к ней, передал ей сокола, ласково погладил его от шеи до хвоста, поправил ему перья, показал, как усадить его на левую руку, Снял с пояса ремешок с перепелками и передал женщине.
Сокол нахохлился, и метнул взгляд своих янтарных глаз на нового хозяина.
— Мне, сынок, не поспеть за тобой, кувшины у меня побьются в хурджине. Поезжай напрямик, через Воронью балку.
Юноша приподнялся в седле, встал на круп лошади. По той стороне ущелья, вдоль гребня, двигалось войско. Шлемы сверкали на солнце. Он бросился в седло и погнал лошадь.
Женщина сняла с головы платок, осторожно завернула в него сокола, оставив открытой лишь его голову, сунула его за пазуху, ремень с дичью подвязала к поясу и тронула загнанную клячу.
XVII
Как только показалась крепость Очани, Звиад снова разделил свое войско на два отряда; предводителем одного он поставил Фанаскертели,азнаура из Тао, командование другим отрядом взял на себя. Фанаскертели должен был обойти крепость с севера, со стороны священной рощи.
Звиад знал заранее, что пховцы никогда по собственной воле не вступят в священную рощу. Он с войском двинулся по ущелью и, поравнявшись с Очанской крепостью, начал быстро подниматься вверх.
Если им дадут заложников, они пойдут дальше, если же нет, они клещами зажмут врага. С севера к Очанской крепости подступали холмы, с запада и востока — неприступные скалы, с юга — чуть покатое плоскогорье, которое замыкалось руслом высохшей горной речки. Вдоль русла рос редкий лес, местами встречались заросли шиповника и колючего кустарника.
Ущелье было столь глубоко, что всадник легко мог в нем скрыться. Ратники, поднимаясь вверх по ущелью к плоскогорью, могли ехать лишь тропинками, протоптанными скотом.
Звиад неоднократно бился с сарацинами и по опыту знал, что если в тылу конницы, атакующей врага, находится овраг, то это удерживает ее от отступления. Сарацины даже искусственно рыли такие овраги. На этот раз сама природа помогала полководцу.
Звиад приказал каждому второму всаднику оставить коня в овраге и пешим следовать за конным товарищем— одним с копьями, другим с арканами и третьим с пиками.
Спасалар учитывал преимущество горцев, он знал, что пховцы и дидойцы сидели на крепконогих горских конях. У него было правило: при сражении с конницей поражать прежде всего коней врага копьями или ловить их арканами.
Раньше чем Константин успел доскакать до Очани, начальник: Очанской "Крепости узнал уже от дозорных о приближении войска спасалара. Едва дозорные заметили вступивших в ущелье врагов, как в Очани ударили в набат. На террасах башен развели костры. Дружина выступила навстречу врагу.
С севера через священную рощу крались ратники Фанаскертели. Войско Звиада не могло остаться незамеченным в редком вязовом лесу.
В одно мгновение плоскогорье заполнилось пховскими и дидойскими всадниками. Дидойцы первыми встретили грудью вражеских всадников. Они перебили коней у передового отряда. Вязовый лес и заросли кустарников мешали развернуться битве — ратники Звиада не могли пустить в ход мечей.
Узкое ущелье заполнилось воинами Звиада. На взгорье вели только немногие тропинки, и всадники наскакивали друг на друга. Дидойцы встречали их на подъемах и беспощадно били людей и коней. Пронзенные стрелами и копьями, падали всадники, скатываясь в ущелье. Напуганные кони становились на дыбы и с ржанием бросались с утесов. Откуда-то налетело воронье, заполнило все ущелье и с зловещим карканьем расселось по деревьям. Ржали кони без всадников, стонали раненые, дико кричали пховцы и дидойцы.
Под спасаларом ранили коня. Едущий позади его оруженосец очутился рядом с полководцем. Он копьем ударил дидоиского стрелка и сбросил его с уступа.
Дрогнул левый фланг идущей в гору джавахетской дружины, всадники повернули коней к ущелью. Тогда разгневался Звиад-спасалар, «крикнул ратникам, затрубили царские дружины и ринулись, яко звери, вперед».
Дружины из Самцхе пешком прошли подъем, поднялись на плоскогорье и снова сели на коней. Джавахетцы обнажили сабли и. атаковали врага. Пховцев и дидойцев погибло без числа, полегли они рядами вокруг крепости Очани.
Вновь затрубили трубы царского войска. Правый фланг ринулся вперед и занял высоту, ведущую к крепости.
Пховцами командовал хевисбери Гудушаури. Он стоял на одном из холмов, когда ему сообщили, что ратники Фанаскертели идут священной рощей.
Зная, что пховцы не вступят в священную рощу, он направил туда большой отряд дидойцев. Ратники Фанаскертели не прибегали ни к пикам, ни к копьям. Выйдя из лесу, они мгновенно бросились с саблями на вражьих всадников, встретивших их на просеке.
Дидойцы были поражены, увидев, что их сабли ломались, как ледяные сосульки, от харалужных мечей дружины Фанаскертели. Гудушаури хотел было идти со своей дружиной на помощь дидойцам, но те дрогнули и повернули вспять своих коней. Дружина Фанаскертели направилась прямо к первой башне крепости.
Гудушаури понял, что, если он будет медлить, войска Звиада окажутся у него в тылу, и потому, обна-жив саблю, с пятьюстами всадниками ринулся прямо на войско Звиада. Отряд из Тао вступил в бой с хевисбери. Тогда Звиад-спасалар пришпорил своего громадного жеребца и бросил его грудью прямо на малорослого черкесского коня хевисбери. Но Гудушаури уклонился и замахнулся саблей на спасалара. Звиад мечом отбил удар его сабли, и в руках хевисбери остался лишь ее черенок. Не успели подать хевисбери новую саблю, как Звиад рассек его по пояс вместе со всеми доспехами.
Ринулся на спасалара сын хевисбери Торгвай, но его горячий конь изменил ему. Торгвай промахнулся и лишь, отсек ухо у жеребца Звиада.
Пховцы, увидав, что мечи царских ратников рассекают кость и железо, повернули вспять и ускакали. Царские войска выбили ворота крепости. Начальник крепости попросил перемирия. Он обещал Звиаду заложников. В ту же ночь обезглавили начальника крепости и труп его повесили на крепостной башне. Звиад взял добычу — доспехи и оружие — и разрушил крепость Очани. С рассветом двинулся он дальше вдоль ущелья, на Кветари, не встречая сопротивления. По пути его встречали пховцы хлебом-солью, а хевисбери являлись с веревкой покаяния на шее и просили мира.
