Теннесси Уильямс - Кошка на раскаленной крыше
МЕЙ: Присядьте, Большая Мама, присядьте на диван.
МАРГАРЕТ (быстро): Брик, иди сядь с Большой Мамой.
БОЛЬШАЯ МА: Ну что? Что?
ДОКТОР БАУ: За всю свою практику я никогда не видел более тщательного обследования, чем то, которое Большой Па Поллит прошел в клинике Очнера.
ГУПЕР: Она из самых лучших в стране.
МЕЙ: Она просто самая лучшая, лучше нет! (Почему-то она злобно толкает Гупера, проходя мимо него.)
Он хлопает ее по руке, не отводя глаз от матери.
ДОКТОР БАУ: Разумеется, еще до анализов у них была почти стопроцентная уверенность.
БОЛЬШАЯ МА: В чем уверенность? (Она переводит дыхание после неожиданного всхлипывания.)
Мэй быстро целует ее. Большая Мама сердито отталкивает Мэй от себя, не отрывая глаз от доктора.
МЕЙ: Мужайтесь, мамуля!
БРИК (стал в дверях проема, тихо): В сиянии, в сиянии холодной луны…
ГУПЕР: Да заткнись ты, Брик.
БРИК: Ах, простите. (Удаляется на галерею.)
ДОКТОР БАУ: А теперь, как вы понимаете, они взяты на исследование кусочек опухолевой ткани…
БОЛЬШАЯ МА: Опухолевой? Вы же ему сказали… (Страстно.) Вы же сказали и мне, и Большому Па, что там ничего страшного нет… Что это всего лишь спазмы… (Со всхлипыванием переводит дыхание.)
ДОКТОР БАУ: Так сказали Большому Папе. Но образец ткани исследовали в лаборатории и, к сожалению, ничего утешительного не нашли. Она злокачественная. (Пауза.)
БОЛЬШАЯ МА: Рак?! Рак?!
Доктор Бау сурово кивает головой. Большая Мама издает долгий сдавленный крик.
Мей и ГУПЕР: Ну, не надо, не надо, не надо, мама. Вы ведь должны знать.
БОЛЬШАЯ МА: Почему не сделали операцию. Почему не вырезали? А? А?
ДОКТОР БАУ: Невозможно, Большая Ма. Слишком сильно разрослось.
МЕЙ: Понимаете, мама, и печень, и почки – везде метастазы.
ГУПЕР: Неоперабельно.
МЕЙ: Вот именно.
Большая Мама ловит воздух ртом, словно умирающий.
ДОКТОР БАУ: Слишком поздно оперировать.
МЕЙ: Вот почему он так пожелтел, мамочка!
БОЛЬШАЯ МА: Уйди, уйди от меня, Мэй! (Резко поднимается.) Дайте мне Брика! Где Брик? Пусть Брик мне скажет! Брик! Брик!
МАРГАРЕТ (пробуждаясь от своих размышлений в углу): Брик так расстроился, что ушел на балкон.
БОЛЬШАЯ МА: Брик!
МАРГАРЕТ: Мама, разрешите, я вам скажу!
БОЛЬШАЯ МА: Не надо, не надо, оставь меня в покое, ты не нашей крови!
ГУПЕР: Мама, послушай меня!
МЕЙ: Гупер ваш сын, мама, он первенец!
БОЛЬШАЯ МА: Гупер никогда не любил отца.
МЕЙ (делает вид, что ужасно оскорблена): Но это же неправда!
Пауза. Священник кашляет и встает.
СВЯЩЕННИК ТУКЕР (обращаясь к Мэй): Кажется, мне лучше удалиться.
МЕЙ (любезно и печально): Да, преподобный Тукер, идите.
СВЯЩЕННИК ТУКЕР (смущенно): Спокойной ночи, спокойной ночи всем вам… Господь вас благослови… (Выскакивает за дверь.)
ДОКТОР БАУ: Он хороший человек, только такта не хватает. Только и слышишь от него, как кто-то завещал церкви витражи, ну, помянул один раз, и ладно, так нет же, ему надо дюжину случаев припомнить. Да еще прибавит, как плохо умереть без завещания, сколько бывает судебных проволочек.
Мэй покашливает и указывает на Большую Маму.
ДОКТОР БАУ: Так вот, Большая Ма… (Вздыхает.)
БОЛЬШАЯ МА: Это ошибка. Какой-то дурной сон.
ДОКТОР БАУ: Конечно, мы будем поддерживать его всеми доступными средствами.
БОЛЬШАЯ МА: Нет, нет, это дурной сон, просто сон, кошмарный сон.
ГУПЕР: Мне кажется, что отца мучают боли, только он не хочет признаться себе.
БОЛЬШАЯ МА: Сон, только сон.
ГУПЕР: Папу пора колоть морфием.
БОЛЬШАЯ МА: Никому не позволю колоть папу.
ДОКТОР БАУ: Дело в том, что когда начинаются боли, без помощи уколов вынести их довольно трудно.
БОЛЬШАЯ МА: А я говорю, что не позволю колоть его.
МЕЙ: Но ведь вы не хотите, чтобы он страдал…
Гупер, стоя рядом с ней, изо всех сил толкает ее.
ДОКТОР БАУ (кладет сверток на стол): Я это оставлю у вас, так что если вдруг неожиданный приступ, вы сами сможете справиться.
МЕЙ: Я умею делать уколы.
ГУПЕР: Мэй окончила курсы медсестер.
МАРГАРЕТ: Как-то не верится, что Большой Па позволит Мэй колоть себя.
МЕЙ: Он, конечно, тебя позовет для этого?
Доктор Бау встает.
ГУПЕР: Доктор Бау уходит.
ДОКТОР БАУ: Да, мне пора идти.
Большая Мама всхлипывает.
ГУПЕР (у двери с доктором Бау): Будьте уверены, доктор, мы не забудем, что вы для нас сделали. Мы вам очень признательны за все…
Доктор Бау вышел, даже не взглянув на него.
ГУПЕР: Конечно, доктор всякого навидался, но мог бы, право, быть чуть-чуть почеловечнее. (Большая Мама всхлипывает.) Не раскисай, мамочка.
БОЛЬШАЯ МА: Неправда, я знаю, это не правда!
ГУПЕР: Мама, точность анализа гарантирована!
БОЛЬШАЯ МА: А ты словно предвкушаешь его смерть!
МЕЙ: Мама, как вы можете!
МАРГАРЕТ (мягко): Я понимаю, что она хочет сказать.
МЕЙ (злобно): Ах ты понимаешь?
МАРГАРЕТ (спокойно и очень грустно): Да, кажется, понимаю.
МЕЙ: Прямо-таки бездна понимания для нового человека в семье.
МАРГАРЕТ: Вот понимания как раз и не хватает.
МЕЙ: Да уж, в твоей-то семье, Мэгги, оно требовалось в избытке! С отцом-алкоголиком, а теперь еще и с Бриком!
МАРГАРЕТ: Брик совсем не алкоголик. Просто он очень преданный сын. Вся эта история на нем тяжело отразилась.
БОЛЬШАЯ МА: Брик настоящий сын Большого Па, но пьет он чересчур много. Мы с папой очень обеспокоены. Знаешь, Маргарет, нам надо всем вместе, тебе и нам, что-то предпринять, чтобы как-то Брику помочь. Большой Па будет очень страдать, если Брик не возьмет себя в руки и не займется хозяйством.
МЕЙ: Каким хозяйством, мама?
БОЛЬШАЯ МА: Плантацией.
Гупер и Мэй обмениваются быстрыми и злобными взглядами.
МЕЙ: Большой Па никогда, никогда не позволит себе такую глупость, чтобы…
ГУПЕР: …отдать хозяйство в безответственные руки!
БОЛЬШАЯ МА: Большой Па ничего ни в чьи руки передавать не собирается. Он о смерти и не думает. Вбейте себе это в башку, все вы!
МЕЙ: Мамочка, мамочка, мы тоже надеемся на лучшее, как и вы. Мы тоже верим в силу молитв, но ведь есть какие-то вещи, которые в любом случае требуют обсуждения…
ГУПЕР: Нужно все предусмотреть, и сейчас самое подходящее время… Мэй, будь добра, принеси мой портфель из комнаты!
МЕЙ: Сейчас, милый. (Она поднимается и выходит.)
ГУПЕР: Так вот, мамуля. Все, что ты сейчас говорила, никакого отношения к действительности не имеет, и ты прекрасно это знаешь. Я всегда любил Большого Папу, любил по-своему, без рекламы. И он меня тоже любил и тоже своих чувств не афишировал.
Мэй возвращается с портфелем.
МЕЙ: Вот портфель, дорогой.
ГУПЕР: Спасибо. Разумеется, мои отношения с Большим Па строились на иной основе, чем у Брика.
МЕЙ: Ты его старше на восемь лет и все бремя ответственности нес на своих плечах. Что до Брика, то он вряд ли себя обременял чем-нибудь, кроме мяча или стаканом с виски.
ГУПЕР: Ты мне дашь когда-нибудь закончить, Мэй?
МЕЙ: Да, милый.
ГУПЕР: Так вот, управлять плантацией в двадцать восемь тысяч акров – дело очень ответственное.
МЕЙ: Да еще без всякой помощи.
Маргарет вышла на галерею. Слышно, как она негромко окликает Брика.
БОЛЬШАЯ МА: О чем ты говоришь? Когда ты здесь чем управлял? Тебя послушать, так Большой Па уже в могиле, и ты тут самый главный! Ну, помог ты ему пару раз по каким-то мелочам, но и контору свою в Мемфисе не бросил!
МЕЙ: Ах, мамочка! Как же вы несправедливы. Да ведь Гупер здесь дневал и ночевал пять последних лет, как Большой Па начал хворать. Сам-то Гупер ничего не скажет, он ведь не повинность нес, он дело делал. А Брик что? Брик все грелся в лучах своей прошлой славы игрока!
МАРГАРЕТ (возвращается одна): О чем это вы тут говорите? О Брике? Игрок? Он уже не игрок, вы прекрасно знаете. Он спортивный комментатор и, кстати, один из лучших в стране!
МЕЙ: Я говорю о его прошлом.
МАРГАРЕТ: Лучше бы вы вообще не говорили о моем муже.
ГУПЕР: Я имею полное право обсуждать своего брата с другими членами собственной семьи, к которым ты не принадлежишь. Ты бы лучше пошла и выпила с Бриком за компанию.
МАРГАРЕТ: Сколько злобы к родному брату!
ГУПЕР: А он ко мне как? Да он в одной комнате не желает со мной оставаться!
МАРГАРЕТ: Я знаю, зачем вам нужно без конца преднамеренно поносить его! За всем этим одна жадность! Жадность и скопидомство!
БОЛЬШАЯ МА: О, я с ума сойду! Я с ума сойду, если вы сейчас же не прекратите!
Гупер подступает к Маргарет с руками, сжатыми в кулаки, как будто собирается ударить ее. Мэй строит за ее спиной злобную гримасу.
МАРГАРЕТ: Мы и живем-то здесь только из-за Больших Ма и Па. Если то, что говорят про папу, правда, мы и секунды здесь не задержимся, когда все будет кончено.
БОЛЬШАЯ МА (всхлипывает): Маргарет, дорогая. Иди сюда, посиди со мной.
МАРГАРЕТ: Мамочка, золотая вы моя. Простите, простите!.. (Склоняет свою длинную, изящную шею, чтобы прижаться лбом к плечу Большой Мамы, округлившемуся под черным шифоном.)
