Кодзиро Сэридзава - Книга о Боге
— Ладно. Просто замечательно! Как я рад! Я всегда верил, что твои гениальные труды не пропадут даром. И все же, Жак, где ты теперь обитаешь?
— А разве я не здесь? Вот же я, говорю с тобой.
— Да нет. Твоя плоть умерла, но сам-то ты, твоя душа где? В Истинном мире? И чем ты там занимаешься?
— Вот что тебя интересует?.. Это очень серьезный разговор, Кодзиро, а мне пора возвращаться. Я снова приду к тебе, может быть, даже завтра… Тогда и поговорим.
При этих его словах мне удалось приподняться. Но Жака нигде не было. Словно пытаясь догнать его, я распахнул окно и вышел на балкон. Над головой нависало затянутое серыми тучами небо. И что же, преодолев эту облачную преграду, он исчез, растворился в небесном мире? Я долго стоял, вглядываясь в небо. Голос Жака еще звучал в душе, странно, что его самого не было видно…
Не обращая никакого внимания на дзелькву, которая прямо перед моим окном раскрыла три прекрасных белых цветка и явно пыталась заговорить со мной, я вернулся в комнату, сел за стол и попробовал припомнить все, что рассказал мне Жак. Он говорил о простых, вполне очевидных вещах… Я решил сразу же написать письмо Морису, ведь Жак просил меня сообщить ему о нашем разговоре.
Я уже взял ручку, но тут меня одолели сомнения: «А поверит ли мне Морис, если я напишу ему, что душа Жака не во сне, а наяву явилась ко мне из загробного мира и говорила со мной? Не решит ли он, что я просто повредился в уме?» Мне надо было написать так, чтобы Морис поверил — мой разговор с душой Жака был реальностью, по-японски я мог так написать, но вот по-французски это было слишком трудно. И моя рука, сжимавшая ручку, застыла над листом бумаги.
Вспомнив, что Жак, покидая меня, пообещал прийти завтра и поговорить со мной, я с утра лег в постель и постарался достичь состояния полной отрешенности, но Жак так и не появился. В начале третьего я повторил попытку, но его не было. На следующий день мои усилия тоже не увенчались успехом.
Придя в отчаяние, я стал гадать, почему он не приходит, и наконец понял. Хотя я и делал все, чтобы достичь состояния отрешенности, его вряд ли можно было считать полным, ведь я все время напряженно ждал появления Жака. Поэтому после обеда, приступив к процедурам, я начал с того, что постарался изгнать из своего сердца все мысли о Жаке и достичь состояния покоя и полной отрешенности. И вот, проведя в этом состоянии целых два часа, я очнулся, услышав голос Жака:
— Друг мой, вот я и здесь. Это Жак. Узнаешь?
— Конечно узнаю. Я ждал тебя.
— Ты, кается, основательно подзабыл французский, мне трудновато с тобой говорить. Хочешь, я перейду на японский?
Последнюю фразу, к моему величайшему изумлению, он произнес по-японски.
— Не надо, не поднимайся! Я понимаю твое удивление, но у нас в Истинном мире, к счастью, не существует разделения на языки. Да, можно и так сказать. Каждый говорит на своем языке, но и для тех, кто слушает, он звучит как родной. Когда я, француз, говорю по-французски, японцы воспринимают мою речь как японскую. Тут у нас полная свобода, никаких языковых барьеров!
— Поразительно!
— Ты живешь в Мире явлений и обременен плотью, поэтому я боялся, что законы и обычаи Истинного мира у вас не действуют. Но ты по воле Бога-Родителя Великой Природы уже начал проходить курс обучения, к тому же уже имеешь некоторое представление об Истинном мире и Мире явлений… С этого момента, с соизволения Бога-Родителя, то, что я говорю, будет звучать для тебя по-японски. Мы должны быть благодарны за это Богу-Родителю. Ну как, ты понимаешь меня?
— Не устаю поражаться… Ты говоришь по-японски безукоризненно.
— Вот и прекрасно. Поскольку твой французский теперь далеко не так хорош, как в прежние времена, я до сего дня избегал говорить с тобой о важных вещах.
— Мне стыдно. Но я рад, что мы можем говорить по-японски… Такого я и вообразить не мог… А о чем ты избегал со мной говорить?
— Честно говоря, там, где я нахожусь, это уже не имеет значения… Я имею в виду проблему еврейства. Ты теперь знаешь, что меня лично она не касается, но хорошо бы докопаться до причин, почему цивилизованные люди просто так, без всяких на то оснований, питают антипатию к евреям и подвергают их остракизму. Я уже говорил тебе, что у меня было много знакомых евреев. Я с детства невольно наблюдал за ними и должен сказать, что они ничем не отличаются от французов. Это прекрасная, замечательная раса. Единственное их отличие в том, что они исповедуют иудаизм. Поэтому я хочу, чтобы и ты, и Морис, живущие в мире обычных людей, постарались освободить человечество от предвзятого взгляда на евреев.
— А, вот в чем дело… В последнее время я много думал об этом.
— Что касается иудаизма… В сущности и иудаизм и христианство — учения, полученные от одного и того же Небесного отца, они различаются только обрядами. Помню, как я удивился однажды в раннем детстве, когда, играя со своими еврейскими друзьями, заметил на их половых органах странные шрамы. Я стал приставать к отцу с расспросами и узнал, что по законам иудаизма новорожденному через несколько дней после рождения делают обрезание. Меня это поразило. Возможно, в иудаизме есть и другие обряды, которые католикам могут показаться дикими. Не исключено, что именно этим и объясняется их антипатия по отношению к евреям… По-моему, евреям следует отказаться от этого странного обычая. Боюсь только, что это не просто, ведь религия есть религия, в любой можно найти нечто иррациональное, порой, как это ни нелепо, верующие готовы ценой собственной жизни защищать самые бесчеловечные обряды. Мне кажется, сейчас важно направить усилия на решение двух проблем: во-первых, надо искоренить предвзятое отношение к евреям, во-вторых, пересмотреть все мировые религии, так чтобы они отвечали требованиям Великой Природы и помогли обеспечить человечеству счастливую жизнь. По-моему, в настоящее время это самое главное… Наверное, я придаю этому такое значение еще и потому, что так до конца и не выполнил свое земное предназначение… Впрочем, теперь уж ничего не изменишь…
— Жак, ты знаешь, в последнее время я тоже стал сознавать чрезвычайную важность этих проблем. Вот закончу работу, порученную мне Богом-Родителем, и займусь их основательным изучением, — вдруг сказал я, охваченный какой-то странной грустью.
— Вот как? Это вполне в твоем духе… Спасибо… Знаешь, здесь, в лоне Бога, я усердно учусь и достиг уже второй ступени. Когда мне удастся подняться еще на одну-две ступени, я, ежели будет на то соизволение Бога-Родителя, передам все знания, накопленные мною по этим двум проблемам, всю энергию в Мир явлений, надеюсь, это поможет людям найти верное решение. Вот тогда мы с тобой сможем объединить свои усилия. С нетерпением жду этого момента.
Понимая, что он готов оставить меня, я быстро сказал, чтобы его задержать:
— Жак, у меня к тебе просьба. Ты не можешь мне рассказать поподробнее о своих духовных упражнениях?
— Ну… Начинать придется с рассказа об Истинном мире, а это займет довольно много времени. К тому же здесь не самое подходящее место для такого разговора. Иногда ты уезжаешь отдохнуть на лоно Великой Природы… Вот там, если представится возможность, мы об этом и поговорим… Сегодня же я расскажу очень коротко о самом главном, чтобы ты не чувствовал себя неудовлетворенным. А то, боюсь, работа, порученная тебе Богом-Родителем, еще долго не сдвинется с места… Так вот, учиться в Истинном мире тоже весьма нелегко. Поднимаешься от ступени к степени, примерно так же, как в мире людей: из начальной школы — в среднюю, потом лицей, университет и так далее. На каждой ступени к человеку приставлен ангел — его личный наставник… В процессе обучения человек прежде всего избавляется от пыли, грязи — всего дурного, что накопилось в его душе за время жизни в телесном обличье, и возвращает душу свою к тому состоянию, в каком она была дарована ему Великой Природой… То есть, если говорить языком мира людей, ты словно постоянно моешься в ванной… Не помню уже, сколько лет мне потребовалось, чтобы одолеть первую ступень… Когда я перешел на вторую, наставник похвалил меня за то, что я довольно быстро превзошел все премудрости первой ступени… Послушай-ка, но ведь рядом с тобой все время находится великая Мать всего сущего, госпожа Родительница, она пестует и поддерживает тебя, как возлюбленное чадо свое… Ну конечно же, тебе надо именно ее расспросить об Истинном мире! Этот мир гораздо сложнее человеческого, там все кипит жизнью, и для такого новичка, как я, в нем еще слишком много непонятного…
— Почему же новичок, ведь ты ушел в этот мир давно, не помню, сколько десятков лет тому назад…
— В Истинном мире иная скорость времени. Мне кажется, будто я пробыл там всего несколько дней. Слушай же внимательно, что я сейчас тебе скажу. Ты, хотя и существуешь еще в телесном обличье, уже замечен Богом Великой Природы и помогаешь ему на земле в Его великом начинании. Это самая большая честь, какая может выпасть на долю человека. Ты должен всегда помнить об этом. Тебе ведь известно, что Бог-Родитель с прошлого года приступил к Великой Уборке Земли, ибо исполнились сроки, намеченные Им миллиарды лет тому назад. И в этом начинании Ему с великим энтузиазмом помогают бесчисленные души, и среди них первая — живосущая Родительница, которая вместе с Богом-Родителем постоянно шествует по Земле, добираясь до самых дальних ее уголков. Несмотря на свою крайнюю занятость. Родительница, выполняя волю Бога-Родителя, неотлучно находится рядом с тобой, она наставляет, воодушевляет тебя и блюдет твои дни. Ты и сам это прекрасно знаешь и тем не менее продолжаешь обманываться, легкомысленно считая себя безбожником! Ты говоришь себе, что ты позитивист, а поскольку Бог-Родитель и госпожа Родительница незримы и их нельзя коснуться, то ты не можешь поверить в их существование, так ведь? На самом деле ты совсем другой. Нельзя допускать, чтобы скромность, которая всегда была твоим достоинством, делала тебя слабым и порождала душевные колебания! Поклянись мне, что ты прямо сейчас обретешь уверенность в себе, поверишь в существование Бога-Родителя и станешь активно помогать ему в Его начинании. Ты и представить себе не можешь, какую поистине неоценимую поддержку ты оказываешь мне тем, что помогаешь на Земле Богу-Родителю. Ну так как?
