Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А
Тем временем Даннескъёлд отыскал рубашку и брюки Голта.
— Джон, как думаешь, сможешь идти?
— Конечно.
Пока Франсиско и Риарден помогали ему одеваться, Даннескъёлд спокойно и методично разносил вдребезги пыточный агрегат.
Голт едва держался на ногах, опираясь на плечо Франсиско.
Первые шаги до двери дались с трудом, но потом он уже мог идти. Дагни и Франсиско поддерживали его. Они молча спустились по склону холма, купы деревьев заслоняли мертвенный свет луны и еще более зловещий, струящийся из окон Государственного научного института.
Франсиско спрятал самолет в зарослях, на самом краю поляны. Вспыхнули огни самолета, и раздался рев мотора, который запустил Даннескъёлд.
Захлопнув дверцу, Франсиско с облегчением улыбнулся.
— Смотри, теперь я отдаю приказания, — сказал он, помогая Голту. — Расслабься и успокойся… Ты тоже, — добавил он, обращаясь к Дагни, сидевшей рядом.
Машина набирала скорость, слегка подрагивая из-за грубых, торчащих из земли корней. Когда полет стал плавным, они проводили глазами темные силуэты деревьев. Голт молча наклонился и прикоснулся губами к руке Дагни: он покидал внешний мир, унося с собой единственное, что было ему дорого.
Франсиско достал аптечку и снял рубашку с Риардена, чтобы перевязать рану. Голт увидел тонкие струйки крови, бегущие от плеча к груди.
— Спасибо, Хэнк, — сказал он.
Риарден улыбнулся.
— Повторю то, что ты сказал, когда я поблагодарил тебя при нашей первой встрече: «Я действовал в своих интересах, и никакой благодарности мне не нужно».
— Повторю, — сказал Голт, — то, что ты мне ответил: «Спасибо вдвойне».
Дагни заметила, что их взгляды походили на рукопожатие близких друзей, и слова были лишними. Риарден поймал ее взгляд и чуть заметно опустил веки, словно подтверждая сообщение, присланное ею из долины.
Потом они услышали бодрый, громкий голос Даннескъёлда, казалось, что он разговаривает сам с собой, но поняли: он передает сигнал по радио:
— Да, все мы живы… Он в порядке, только слегка потрясен и отдыхает… Нет, никаких травм… Да, мы все здесь. Хэнку Риардену всадили пулю в мягкое место, но… — Даннескъёлд оглянулся через плечо, — он улыбается мне… Потери? Пожалуй, мы потеряли самообладание на несколько минут, но уже приходим в себя… Не пытайтесь прилететь раньше меня в Ущелье Голта. Я приземлюсь первым и помогу Кэй в ресторане приготовить вам завтрак.
— Его сообщение могут перехватить? — спросила Дагни.
— Нет, — ответил Франсиско. — у них нет аппаратуры для этих частот.
— С кем он разговаривает? — спросил Голт.
— С доброй половиной мужского населения долины, — ответил Франсиско, — со всеми, для кого нашлось место в самолетах. Сейчас они следуют за нами. Думаешь, кто-нибудь смог усидеть дома и оставить тебя в лапах грабителей? Мы уже готовились взять штурмом этот институт или, если потребуется, отель «Уэйн-Фолкленд». Но был риск, что они убьют тебя, поняв, что им конец. Вот мы и решились сначала попытаться вчетвером. В случае неудачи подключились бы и все остальные. Они ждали здесь, неподалеку. Тут, на холме, повсюду наши люди, они видели, как мы вышли, и сообщили остальным. Командовал ими, между прочим, Эллис Уайэтт. Он летит на твоем самолете. Нам не удалось прилететь в Нью-Гемпшир раньше доктора Ферриса, потому что самолеты пришлось поднимать с секретных площадок, а он имел преимущество, так как пользовался государственными аэропортами. Кстати, больше не сможет.
— Да, — сказал Голт, — было бы неплохо.
— Вот и все. Остальное не составило труда. Потом я расскажу тебе всю правду. В общем, четверых оказалось достаточно, чтобы взять их бастион.
— В обозримом будущем, — проговорил Даннескъёлд, повернувшись к ним, — тупые скоты, тайком или в открытую пытающиеся править теми, кто превосходит их, поймут, что грубая сила не может побороть разум.
— Они уже поняли, — сказал Голт. — Разве не этому ты учил их в течение двенадцати лет?
— Я? Да. Но курс обучения закончен. Насилие не мой метод. Я получил свою награду за эти годы. Мои люди уже начали строить себе дома в долине. Корабль спрятан там, где его никому не найти, пока я не смогу его продать для более достойного применения. Он будет превращен в трансатлантический пассажирский лайнер, превосходный, пусть и скромных размеров. Что до меня, я начну готовиться к другим урокам. Думаю, придется освежить в памяти труды нашего первого учителя.
Риарден усмехнулся.
— Я бы хотел поприсутствовать на твоей лекции и задать парочку неудобных вопросов.
— Я скажу, что ответы можно найти самому.
Внизу было почти темно. Лишь изредка мелькал свет в окнах каких-то зданий, да трепетал отблеск свечей в богатых домах. Большинство сельских жителей вернулись к образу жизни тех давних веков, когда искусственное освещение было непомерной роскошью, и с заходом солнца жизнь прекращалась. Города казались редкими, словно высыхающими после отлива лужицами, все еще хранящими немного драгоценного электричества, но истощенными пустыней норм, квот, контроля и правил энергосбережения.
Когда город, бывший некогда морем огней — Нью-Йорк, — возник в темноте перед ними, он все еще вздымал огни к небу, все еще бросал вызов первобытной тьме, словно в последней просьбе о помощи простирал руки к летящему в небе самолету. Все невольно выпрямились, будто пребывали у смертного ложа умирающего императора.
Глядя вниз, они следили за его последними конвульсиями: автомобили с зажженными фарами метались по улицам, словно животные в лабиринте, неистово ищущие выхода, мосты были забиты, на подъездах к ним образовали цепочки светящихся фар, движение встало, отчаянное завывание сирен чуть слышно доносилось до самолета. Весть о том, что главная артерия континента перерезана, уже распространилась по всему городу, люди в панике покидали Нью-Йорк, хотя спастись было невозможно.
Самолет парил над вершинами небоскребов, когда город внезапно исчез, словно земля разверзлась и поглотила его. Они не сразу поняли, что несчастье достигло электростанций — и огни Нью-Йорка погасли.
Дагни ахнула.
— Не смотри вниз! — резко приказал Голт.
Дагни посмотрела ему в лицо. На нем было то суровое выражение, с которым он всегда принимал неизбежное. Ей вспомнился рассказ Франсиско: «Он ушел на завод "Двадцатый Век". Жил в мансарде в районе трущоб. Подошел к окну, указывая на небоскребы. Сказал, что мы должны погасить огни Нью-Йорка, и когда увидим, что так произошло, будем знать, что наша работа сделана».
Она подумала об этом, когда увидела, как трое: Джон Голт, Франсиско Д’Анкония и Рагнар Даннескъёлд, — молча переглянулись. Затем перевела взгляд на Хэнка Риардена; он смотрел не вниз, а вперед, словно вглядываясь в пустыню и оценивая возможные действия.
Когда она посмотрела на надвигающуюся тьму, на ум ей пришло иное воспоминание: минута, когда она, кружа над эфтонским аэропортом, видела серебристый корпус самолета, взмывавшего, подобно фениксу, из темноты земли. Она понимала, что сейчас они спасают все, что осталось от Нью-Йорка. Земля будет пустой, как пространство, в котором их пропеллер прорезал себе путь — таким же безжизненным.
Дагни будто прочитала мысли Ната Таггерта, когда он в самом начале пути также, вглядываясь в никуда, знал, что нужно проложить дорогу через целый континент. Перед глазами вспышками проплывали и исчезали фрагменты ее личной войны, оставшейся в прошлом. Она улыбнулась, вспомнив недоступный посторонним кодекс бизнесменов: «Мы покупаем, но нас не купить».
Она никак не отреагировала, когда увидела в зияющей бездне цепочку огней, медленно ползущих к западу и оставляющих за собой длинную яркую полосу света, словно бы охраняя путь, хотя понимала, что это всего лишь поезд.
Дагни повернулась к Голту. Он смотрел на нее, будто вчитываясь в ее мысли, и улыбнулся в ответ.
— Это конец, — сказала она.
— Это начало, — ответил он.
Они застыли в креслах, молча глядя друг на друга. Они никогда не чувствовали такой близости, общности цели и понимания зависимости друг от друга.
Нью-Йорк остался далеко позади, когда они услышали, как Даннескъёлд ответил на запрос по радио:
— Да, не спит. Вряд ли он сегодня будет спать… Да, думаю, сможет. — И оглянулся. — Джон, с тобой хочет поговорить доктор Экстон.
— Как? Он следует в самолете за нами?
— Конечно.
Голт поспешил вперед и схватил микрофон.
— Привет, доктор Экстон.
Голос его был негромким; в нем чувствовалась теплая улыбка.
— Привет, Джон. — Твердость в голосе Хью Экстона выдала, чего ему стоило мучительное ожидание этих двух коротких слов. — Я только хотел услышать твой голос… узнать, что все в порядке.
Голт усмехнулся и тоном студента, излагающего хорошо усвоенный урок, ответил:
