Коммунисты - Луи Арагон
Розе, то есть Маринетте, очень не понравилось то, что Маргарита рассказала ей про Мишлину и Лемерля. — Тут дело серьезное… надо подумать… Прежде всего, вы вполне уверены, что она вас не обманывает? Что между ними ничего нет? Ну, знаете, когда дело касается отношений между мужчиной и женщиной, тут верить нельзя.
— Нет, я голову дам на отсечение…
— Не делайте этого, товарищ, не стоит рисковать головой, голова — вещь слишком ценная… Давайте разберемся получше: вас этот субъект знает? Когда вы печатали ту листовку, которую я вам давала, он вас видел? Он знает, где вы живете?
— Не думаю. Но мою фамилию он должен знать, в ячейке меня обычно звали Корвизар, а не Маргарита…
— И ему, конечно, известно, что вы все время общаетесь с этой девочкой…
— Представьте себе, нет. Она оказалась гораздо хитрее, чем можно было ожидать; как-то она ввернула ему, что окончательно во мне разочаровалась, что в начале сентября я просто горела желанием, а теперь, вероятно, из-за поляков, я ни ее, ни других знать не хочу, на улице отворачиваюсь… — словом, что я, верно, пошла на попятный, во всяком случае, уклоняюсь от всяких объяснений…
— Хорошо придумано! Девочка не глупая. Только этим она дала ему в руки козырь против себя. Если теперь Лемерлю вздумается с вами поговорить, так уж вам придется разыграть комедию. Скажите, что с тех пор много воды утекло, что вы с ним вместе гусей не пасли. Ну, что-нибудь в этом роде придумаете. Но как быть с Мишлиной? Заметьте, это меня не касается, это участок вашего ответственного, а не мой. Мне кажется, ей лучше тайком съехать с квартиры. Какая у них в доме консьержка?.. Надо вашему ответственному сказать, а уж он пусть решает… Это опять тот же, которого в первый раз вы никак не могли уломать? Ну, что поделать. Работаешь с теми людьми, которые есть… Вот мне, например, повторять не пришлось. Полиция была у нас в ночь со вторника на среду. Ну, а в среду я просто ушла из дому. Даже не оглянулась. Двоюродная сестра осталась… она — это дело другое. Я знаю, у нас уже были такие случаи; для некоторых товарищей бросить насиженное гнездо кажется чем-то ужасным. А посмотришь иногда на это гнездо — о чем жалеют! Всякие люди бывают.
На прощанье Маринетта поделилась с ней новостями. Видела ли Маргарита последний номер «Юманите»? Ах, да, конечно… А она уверена, что последний? Что там было? Теперь Маргарите тоже придется придумать себе партийную кличку. Взять, например, какое-нибудь мужское имя, для тех, кто с ней связан. Ну, хотя бы Филипп… ах, нет, я позабыла: Филипп у меня уже есть! Ну, а против Жерара вы не возражаете? Ладно, пусть будет Жерар. Итак, Жерар, знаете, в среду наши депутаты образовали в палате новую группу: Рабоче-крестьянская группа… Вчера в «Офисьель» напечатано постановление о конфискации имущества коммунистической партии… Да, я видела сегодня в утренних газетах… Мы надеялись, что нам удастся еще выпустить газету «Французских девушек». И что же? Ровно через сутки полиция была уже там. Мы думали, что перехитрили ее, переменив типографию, — перешли в типографию на улицу Амело… но полиция, конечно, пронюхала… во вторник, мы просидели с Мари-Клод весь вечер в типографии, и вдруг в ту же ночь к нам нагрянули. Просто зло берет!
— В тот самый вечер, когда вы трудились в типографии, совет министров еще только постановил распустить партию, но шпики, надо думать, ждали лишь сигнала…
— Но какая обида! Как бы это было хорошо, если бы газета вышла! Из всей нашей прессы только «Ви увриер»[229] не прикрыта.
— Потому-то все время и раздаются голоса, что «Ви увриер» надо запретить…
— Но какая обида… Жерар! Номер был уже отпечатан! И знаете, что на обложке? Мать Жанетты с маленьким Жаном, сыном Мориса! Да, теперь не скоро можно будет выпускать газеты с иллюстрациями… Бедные наши «Французские девушки»! А сейчас развертывается индивидуальное шефство женщин над мобилизованными…
Она посмотрела на ручные часы. Довольно болтать! Она обещала Даниель зайти на улицу Дюфур. Правда, улица Дюфур отсюда недалеко. Но все же… Думаю, что Даниель тоже не мешает убраться с улицы Дюфур. Хоть она и зубной врач и жена мобилизованного…
XIII
— Ну, теперь все, кроме Бринонов, — они, кажется, еще в провинции, — теперь положительно все вернулись в Париж! — заявила Сюзанна де Котель.
На вилле в Мэзон-Лаффит удивительно уютно. Идет дождь, но он не захлестывает в окна, и поэтому они широко раскрыты в сад, по-осеннему томный, где старинные купидончики из мрамора, источенного временем, с почерневшими ягодицами и обломанными гирляндами цветов, красуются по обе стороны устланного желтой листвой газона. Висконти уверяет, что это совсем в духе Анри де Ренье.
Гостей собралась уйма. Так уж повелось из года в год. Шестого октября день рождения хозяина дома, а Симон очень на этот счет щепетилен. Пирога с розовыми свечками, конечно, нет, зато на каждом приборе под салфеткой лежат подарочки для гостей — для кого галстук, для кого изящный платочек… На приборе Фреда Виснера оказалась замечательная данхилевская трубка, Матильда Висконти получила флакон духов «Шокинг», Рита Ландор, пришедшая по-соседски, во вдовьем трауре с огромным декольте, восторженно взвизгивала, любуясь рыбкой «вуалехвост» в миниатюрном аквариуме, освещенном электрической лампочкой. Сюзанна уговаривала Алису де Сен-Гарен есть скоромное, хотя сегодня и пятница: во-первых, это день рождения Симона, значит грех падет на него, а во-вторых, на все время войны вообще дано разрешение от поста. — Только военным, Сюзанна! Одним военным! — Не только, дорогая кузина. В современных войнах все уравнены… — Висконти рассказывал о ком-то, кто, по слухам, находился в Индии, и кого он вчера встретил на площади Согласия. — Я же вам говорю, — подхватила Сюзанна, — все, абсолютно все в Париже. Чем больше народу эвакуируют, тем больше встречаешь знакомых!
— Может быть, эвакуируют только незнакомых, — высказала остроумную догадку Рита Ландор. — Ради бога, Фред! Не включайте радио: я не могу больше слушать Элиану Селлис[230], она мне душу надрывает.
Вот как, Рита Ландор называет его Фред, думает Сесиль… А мне казалось, что они только познакомились в тот раз у Луизы, когда там была также Ингрид Сведенсен… Правда, Ингрид в данный момент плывет по Каттегату[231] и, говорят, ужасно боится подлодок. Под
