Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 9. Дамское счастье. Радость жизни
— Вот прочти письмо, я только что получил его, — сказал встревоженный Шанто, обращаясь к жене, которая вернулась из Бонвиля.
Это было опять письмо от Саккара, на сей раз угрожающее. С ноября он неоднократно писал им, требуя отчета о положении дел. Ввиду того что Шанто отвечали уклончиво, он сообщал в конце, что осведомит об их отказе опекунский совет.
Госпожа Шанто была охвачена ужасом, хотя и старалась скрыть это.
— Негодяй! — тихо сказала она, прочитав письмо.
Сильно побледнев, они молча переглянулись.
В мертвой тишине маленькой столовой им уже чудились отголоски скандального процесса.
— Больше нельзя колебаться, — сказал Шанто, — поженим их, раз замужество освобождает от опеки.
Но казалось, этот выход с каждым днем все меньше устраивал г-жу Шанто. Она стала выражать опасения. Как знать, уживутся ли молодые люди? Можно быть прекрасными друзьями и прескверными супругами. За последнее время, по ее словам, она сделала много неприятных наблюдений.
— Нет, видишь ли, было бы дурно жертвовать их счастьем ради нашего покоя. Подождем еще… К тому же зачем ее теперь выдавать замуж, если в прошлом месяце ей уже исполнилось восемнадцать лет. Теперь мы можем на законном основании требовать освобождения от опеки семейного совета.
К ней вернулась самоуверенность, она поднялась наверх, принесла Кодекс, и оба стали изучать его. 478 статья успокоила их, но 280, где сказано, что отчет об опеке должен быть представлен попечителю, назначенному опекунским советом, привела в замешательство. Разумеется, г-жа Шанто держит в руках всех членов совета, она заставит их назначить, кого ей заблагорассудится; но кого же выбрать, где найти такого человека? Вопрос в том, как бы заменить Саккара более снисходительным опекуном.
Вдруг ее осенило.
— А что, если доктора Казенова?.. Он немного посвящен в наши дела, он не откажет.
Шанто кивком головы одобрил этот выбор. Но он испытующе смотрел на жену, его беспокоила одна мысль.
— Тогда, — спросил он наконец, — ты вернешь эти деньги? Я имею в виду то, что осталось?
Она ответила не сразу. Глаза ее были устремлены на Кодекс, она нервно перелистывала его. Затем, сделав над собой усилие, сказала:
— Конечно, верну. Это избавит нас от тяжкой обузы. Видишь ли, одно то, что нас обвиняют… Право, начнешь сомневаться в самой себе, я охотно приплатила бы сама, лишь бы уже сегодня вечером их не было в моем бюро. К тому же все равно придется вернуть их.
На другой же день, в субботу, когда доктор Казенов, как обычно, объезжал своих больных, г-жа Шанто сказала ему, что они ждут от него большой дружеской услуги. Она призналась ему во всем, сообщила о деньгах, пропавших во время краха завода и взятых без ведома опекунского совета. Потом стала говорить о предполагаемом браке, об узах дружбы, связывающих их и о том, что всему этому придет конец, если разразится скандальный процесс.
Доктор ничего не обещал, — прежде всего он хотел поговорить с Полиной. Он уже давно догадывался, что ее эксплуатируют и постепенно разоряют. До сих пор он мог молчать из боязни огорчить ее, но теперь его долг предупредить девушку, что из него хотят сделать соучастника. Вопрос обсуждался в комнате Полины. Тетка присутствовала лишь в начале беседы; придя вместе с доктором, она сообщила девушке, что брак может состояться только после освобождения от опеки семейного совета. Лазар ни за что не женится на кузине, пока его могут заподозрить в том, что он якобы уклоняется от отчета. Затем тетка удалилась, словно не желая влиять на свою «любимую дочку», как она ее назвала. Едва г-жа Шанто вышла, взволнованная Полина стала умолять доктора оказать им эту деликатную услугу, ведь он слышал, как это важно для всех. Тщетно он пытался разъяснить ей положение вещей, говорил, что она разоряется, лишает себя последних средств, даже не скрыл своих опасений насчет будущего. Ей грозит полное разорение, неблагодарность, много страданий. После каждого нового, еще более зловещего штриха, добавленного к этой картине, она возражала, отказывалась слушать, лихорадочно торопясь принести себя в жертву.
— Нет, не жалейте меня. Я скупая, хотя это и незаметно, и без того мне трудно преодолеть это в себе… Пусть берут, сколько нужно. Я согласна отдать им и остальное, только бы они больше любили меня.
Наконец доктор спросил ее:
— Вы готовы разориться из любви к кузену?
Она покраснела, но не ответила.
— А что, если потом кузен разлюбит вас?
Она смотрела на него с ужасом, глаза ее наполнились крупными слезами, казалось, из самого сердца вырвался крик возмущенной любви:
— О! нет, о! нет… Зачем вы причиняете мне такую боль!
Наконец доктор Казенов согласился. Он чувствовал, что ему не хватает мужества нанести удар этому великодушному сердцу, разрушить ее любовные иллюзии. Скоро сама жизнь обойдется с ней сурово.
Госпожа Шанто вела дело поистине с поразительной ловкостью. Эта борьба омолодила ее. Она снова поехала в Париж, захватив необходимые доверенности, и вскоре заручилась поддержкой членов опекунского совета. Впрочем, они никогда всерьез не относились к своим обязанностям, а, как это обычно бывает, совершенно формально. Родственники со стороны Кеню, кузен Ноде, Лиарден и Делорм, изъявили согласие, а из трех родственников со стороны Лизы ей пришлось убеждать лишь Октава Муре; что касается Клода Лантье и Рамбо, находившихся в ту пору в Марселе, то они ограничились тем, что прислали письменное одобрение. Она рассказывала всем трогательную и путаную историю, будто бы старый доктор из Арроманша привязался к Полине и, как ей кажется, намерен завещать свое состояние молодой девушке, если ему разрешат заняться ее судьбой. Что до Саккара, то после трех визитов г-жи Шанто, которая подала ему прекрасную идею скупать масло в Котантене, пользуясь новыми удобными путями сообщения, то он тоже поддержал ее. Опекунский совет вынес решение о снятии опеки, а попечителем был назначен старый морской хирург Казенов, о котором мировой судья получил наилучшие отзывы.
Через две недели после возвращения г-жи Шанто из Парижа очень просто, в самой будничной обстановке был сдан отчет об опеке. Доктор завтракал у них, потом все засиделись за столом, обсуждая последние новости из Кана, где Лазар провел два дня в связи с процессом, которым ему угрожал негодяй Бутиньи.
— Кстати, — сказал молодой человек, — Луиза нагрянет к нам на той неделе… Я просто не узнал ее! Теперь она живет у отца и стала весьма элегантна!.. О! мы с ней так веселились!
Полина смотрела на него, — она была изумлена теплыми интонациями его голоса.
— Да, уж раз зашла речь о Луизе, — воскликнула г-жа Шанто, — то я ехала сюда с одной дамой из Кана, которая знакома с Тибодье. Я прямо остолбенела от изумления: представьте, он дает дочери сто тысяч франков приданого. Если добавить сто тысяч франков, унаследованных от матери, девушка будет иметь двести тысяч… Каково? Двести тысяч франков, теперь она богата!
— Чепуха, — сказал Лазар, — ей это ни к чему! Она прелестна… и чертовски кокетлива!
Глаза Полины потемнели, губы нервно сжались. Тогда доктор, внимательно наблюдавший за ней, поднял недопитую рюмку рома.
— Постойте-ка, мы еще не чокнулись… Да, да, за ваше счастье, друзья мои. Желаю вам поскорее обвенчаться и народить много детей.
Госпожа Шанто медленно, без улыбки подняла свой бокал, а Шанто, которому были запрещены ликеры, лишь одобрительно кивнул головой. Но Лазар с такой милой порывистостью пожал руку Полины, что она утешилась и кровь снова прилила к ее щекам. Разве он не называет ее своим ангелом-хранителем, своей любимой, своей музой. Она ответила на его пожатие. Все чокнулись.
— Желаю вам жить лет до ста! — сказал доктор, который развивал теорию, что сто лет — самый расцвет человека.
От этой вскользь брошенной фразы Лазар побледнел. Его пронзила дрожь, это напомнило ему о времени, когда его уже не будет в живых, разбудило вечный страх, таившийся в его душе. Во что превратится он через сто лет? — Кто будет сидеть за этим столом, на этом самом месте? Он выпил, держа рюмку дрожащей рукой, а Полина схватила вторую его руку и крепко, по-матерински пожала ее, увидев, как бледного лица Лазара коснулось ледяное дыхание смерти.
Наступило молчание, а потом г-жа Шанто с важным видом сказала:
— Может, приступим к делу?
Она решила, что отчет подпишут в ее комнате: это будет более торжественно. С той поры как Шанто принимал салицилку, ему стало легче ходить. Он поднимался по лестнице за женой, опираясь на перила; Лазар заявил было, что хочет пойти покурить на террасу, но г-жа Шанто потребовала, чтобы он присутствовал хотя бы из приличия. Доктор и Полина поднялись первые. Изумленный Матье замыкал шествие.
— До чего надоел этот пес, вечно он ходит по пятам, — воскликнула г-жа Шанто, собираясь захлопнуть дверь. — Ну входи, не то будешь потом скрестись… Здесь нам будет спокойно… Видите, все подготовлено.
