Джон Пристли - Добрые друзья
Иниго пожал плечами. Увиденное его не впечатлило. А, мистер Пицнер готов его принять? Замечательно. Он проследовал за секретаршей в лифт. Кабинет мистера Пицнера, по-видимому, располагался на самом верху, поэтому Иниго успел вдоволь намечтаться, как выглядит этот человек. Ему представился эдакий сверх-Мильбрау — старше, толще и ветхозаветнее, с еще более черной шевелюрой и еще более ядовитой рубашкой. Он приготовился к встрече с шумным, бойким и изворотистым малым.
Ожидаемой встречи не состоялось. Перед Иниго стоял тощий серенький человечек, очень скромный в манерах и одежде. Выглядел он так, словно ничему не удивлялся последние двадцать лет, многое повидал и вообще устал от этой жизни. Возможно, устал он именно оттого, что успел повидать. Однако ошибки быть не могло: навстречу Иниго вышел действительно мистер Пицнер.
— Рад встрече, мистер Джоллифант, — тихим скорбным голосом проговорил он. — Я нечасто бываю здесь по субботам. Большую часть времени провожу дома. Но сегодня вы меня застали. Обычным людям не так просто попасть в мой кабинет — двух-трех свежих песенок для этого недостаточно. В противном случае я бы сам здесь не поместился. Но мне написал мистер Мильбрау. А Мильбрау — чрезвычайно умный и сведущий человек.
Мистер Пицнер молча предложил ему толстую египетскую сигарету, Иниго ее принял и согласился, что мистер Мильбрау — чрезвычайно умный и сведущий человек.
— Верно, — с грустью продолжал мистер Пицнер. — Один из умнейших молодых людей в стране. Я даже подумываю больше не отправлять его в командировки. Есть в нем какой-то врожденный талант, дар… Раз или два я полагался на его суждения и не прогадал. Почему-то он очень восторженно отзывался о ваших песнях. Удивительно, — добавил он тем же скорбным тоном. — В музыкальном мире это большая редкость — чтобы действительно стоящую музыку написал любитель — если вы не возражаете против такого определения. Люди думают, это происходит регулярно, но они заблуждаются. Вы ведь пианист?
Иниго вкратце объяснил, кто он и чем занимается — мистер Пицнер слушал его внимательно, но с каким-то тихим отчаянием на лице. Когда Иниго договорил, мистер Пицнер тронул звонок и велел ответившей девушке прислать к нему мистера Порри.
— Пусть Порри послушает, — сказал он, наблюдая за завитками дыма от своей сигареты. — Он — наш мозг. Любую мелодию может запомнить.
Иниго хватило смелости выразить надежду, что мистер Порри не станет запоминать его мелодии слишком уж хорошо. Стоило ему произнести эти слова, как он тут же пожалел о сказанном, однако мистер Пицнер, которого практически обвинили в воровстве, не выказал ни малейшего негодования. Он лишь покачал головой.
— Мы не станем их красть, если вы об этом, — сказал мистер Пицнер. — Игра не стоит свеч. Маленькие фирмешки иногда крадут, но для крупного издательства это несолидно. Между прочим, назначение Порри в том, чтобы не украли вы. Вдруг вы принесли мне старые песни, изменив в них пару нот? Так не годится. Если б мы торговали подобным материалом, то запросто могли бы сами его сочинять, прямо здесь. Вы нам сами сыграете или дадите ноты Порри?
Иниго ответил, что сыграет сам, но особой радости по этому поводу не испытал. Хуже аудитории, чем мистер Пицнер, и представить было нельзя. У Иниго не укладывалось в голове, что этот человек может иметь какое-либо отношение к песенкам, фотографиям и броским плакатам на первом этаже. Казалось, его не проймешь даже землетрясениями и революциями, не то что этими пустяковинами. Мистер Порри — ничем не примечательный джентльмен средних лет — вошел в кабинет и тоже принял у Пицнера возмутительно толстую египетскую сигарету, а Иниго сел за пианино и грянул одно из последних своих сочинений. Сыграв его, он не стал ждать оценок или суждений, а сразу перешел к следующей песне, приберегая «Возвращаясь домой» и «Свернем же за угол» на десерт. Когда Иниго добрался до них, от его робости не осталось и следа. Он просто получал удовольствие от музыки — а если господам Пицнеру и Порри она не по душе, пусть катятся на все четыре стороны! Иниго с прежней веселой шкодливостью сворачивал за угол — вновь и вновь. Ноты стояли прямо перед ним, но только для видимости; он в них даже не заглядывал. Старая мелодия звенела и гремела, не встречая на своем пути никаких препятствий, а в голове Иниго мельтешили и сверкали образы полузабытых людей и мест: миссис Тарвин, поместья Уошберри, Роусли, Сэндибэя, Сюзи, Элси, мисс Трант и мистера Окройда.
— А-ха, а-ха! — проревел чей-то голос у него под ухом. — Что тут у нас? Послушай-ка, Монти. Тамти-там-тиди-ди… Не останавливайтесь, дружище, не останавливайтесь! Давайте еще разок.
В кабинете появилось еще двое джентльменов. Тот, что умолял Иниго не останавливаться, был пузатым здоровяком с опухшей физиономией и смешливыми глазами. Звали его мистер Танкер. Второй, Монти, был не кто иной, как мистер Монти Мортимер, чье имя слышал даже Иниго, не претендующий на глубокие познания о театре, — знаменитый постановщик ревю. Мистер Мортимер походил на низкорослого, пухлого и гладко выбритого ассирийца. Ему бы очень пошло заведовать приготовлениями к какому-нибудь пышному и, возможно, развратному веселью при Ниневийском дворе. Вереница грандиозных успехов и фуроров не измотала его, как мистера Пицнера, но и добродушный азарт мистера Танкера был ему чужд.
— Я хочу послушать все, — сказал мистер Мортимер, когда ему представили Иниго.
Мистер Пицнер кивнул:
— Ты обязан послушать. Я, между прочим, как раз думал о тебе. Сдается, это то, что ты искал, — добавил он тем же обреченным голосом.
— Здесь по меньшей мере два хита, если хотите знать мое мнение, — вставил мистер Порри тоном человека, знающего цену своему мнению — даже если его никто не спрашивал.
— Особенно последняя, да, Порри? — вскричал мистер Танкер. — Заковыристая вещица, ей-богу! Очень недурна. Ее можно играть, пока крыша не слетит, Монти, и никто слова не скажет! Не то что хлам, который нам приходится печатать последнее время. А слова есть, дружище? Превосходно. Когда доберешься до последней, я спою. Да-да, спою! И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что мы, палочкомахатели, всем завидуем. Да мы вообще не знаем, что такое зависть! Ну, дружище, садись, сбряцай нам еще разок.
Иниго сбряцал, а мистер Танкер — музыкальный руководитель Мортимера и тоже сочинитель подобных безделиц — стоял возле пианино, подпевая, отбивая ритм и сдабривая мелодию смешными маленькими партиями саксофона, банджо или тромбона. Когда они добрались до «Свернем же за угол», у мистера Танкера обнаружился сиплый тенорок, который мужественно ринулся в бой с музыкой. Иниго, к тому времени благополучно плюнувший на все сомнения, порхал и скакал над клавишами — к его чудачествам вскоре присоединился мистер Танкер, вставивший несколько фантастических пассажей и трелей. Через некоторое время в кабинете зазвучал еще чей-то голос. Он принес с собой все ароматы Востока, вместе взятые. Иниго чувствовал рядом с собой чье-то присутствие, но не успевал оглянуться и посмотреть, кто это, пока не отыграл последние аккорды.
— Вот это да! — воскликнул мистер Танкер, отирая лоб. — Здравствуй, Этель! Ну, разве не прелесть? Они все хороши, но от последних двух черти в аду запляшут.
— Только не говори, что это ты написал, Джимми, — сказала вошедшая леди. Она говорила мощным металлическим голосом и обладала такой же мощной металлической внешностью. Иниго сразу узнал в ней мисс Этель Джорджию, известную артистку ревю и мюзиклов. Раз или два Иниго видел ее на сцене, а фотографий пересмотрел и вовсе без счета. В сиянии софитов она пленяла и очаровывала, но в жизни производила на людей убийственное впечатление: все в ней — лицо, голос, фигура, одежда, сама ее сущность — покоряло и ошеломляло. Иниго показалось, что его только что познакомили с благодушной белой тигрицей.
— Этот юноша приехал к нам из Паддлтона-на-Шлаке, — пояснил мистер Танкер, — и привез с собой целую кучу шедевров. Один ты сейчас слышала.
— Леди и джентльмены, вы только что прослушали, — гнусаво просипела мисс Джорджия, пародируя джазовых музыкантов, объявляющих свои номера, — новый номер Этель Джорджии, который будет с грандиозным успехом исполнен в новом ревю мистера Монти Мортимера «Кто это сделал?».
— Я бы не был так уверен, Этель, — отозвался мистер Мортимер.
— Зато я уверена! — отрезала мисс Джорджия, показав характер, подобный пламени магния. — Хочу ее исполнять.
— Посмотрим, что можно сделать, — беззаботно ответил мистер Мортимер. Складывалось впечатление, что в Ассирии ему не раз приходилось укрощать тигриц и при необходимости он мог повторить фокус.
Тут все заговорили разом, даже скорбный мистер Пицнер, которому чудом удавалось отстаивать свою точку зрения, не повышая тихого обреченного голоса. Тем временем Иниго обнаружил, что разговаривает с новым гостем, который вошел в кабинет вслед за мисс Джорджией. То был округлый джентльмен, одетый в совершенно неуместный, ослепительно яркий твидовый пиджак и бриджи. Пока он глазел на Иниго сквозь очки в роговой оправе, тому показалось, что он где-то видел эту презабавную физиономию.
