Эптон Синклер - Джунгли
Они занялись подсчетами. У тети Эльжбеты и у Юргиса еще оставались кое-какие деньги, около пятидесяти долларов было припрятано в чулке у Марии, а дед Антанас сохранил часть денег, вырученных за ферму. Если сложиться, этого хватит для первого платежа, а если все они устроятся на работу и не нужно будет бояться за завтрашний день, то, пожалуй, действительно лучшего выхода не найти. Разумеется, дело это настолько серьезно, что спешить с ним никак нельзя, его надо как следует обдумать. Но, с другой стороны, если уж решиться, то чем скорее, тем лучше, — ведь они все время платят за наем квартиры, а живут так, что хуже некуда. Юргис привык к грязи — разве чем-нибудь удивишь человека, работавшего на постройке железной дороги и спавшего в бараках, где блох можно было собирать с пола горстями? Но для Онны такая жизнь не годится. Им необходимо скорее перебраться куда-нибудь в более удобное помещение — так говорил Юргис с уверенностью человека, который только что заработал доллар пятьдесят семь центов за один день. Он отказывался понять, почему при таких больших заработках столько людей в Мясном городке ютятся бог знает как.
На следующий день Мария побывала у надзирательницы, и та велела ей прийти в понедельник учиться окрашивать банки. На обратном пути Мария пела во весь голос и домой вернулась как раз вовремя, чтобы присоединиться к Онне и ее мачехе, которые собирались в город навести справки о доме. Вечером они доложили мужчинам: дело обстоит именно так, как написано в объявлении, — во всяком случае по словам агента. Дома расположены милях в полутора к югу от боен. Это не дома, а настоящая находка — таково мнение джентльмена, который высказал его исключительно в интересах покупателей. Он может себе это позволить, сказал он, потому что он ведь просто агент строительной фирмы и в продаже не заинтересован. Эти дома — последние, и фирма сворачивает дела, так что если кто хочет воспользоваться выгодами этого на редкость бескорыстного предприятия, — пусть поторопится. Вообще говоря, он не совсем уверен, что еще остались незанятые дома, поскольку он показывал их множеству покупателей и фирма, возможно, уже продала последний. Заметив явное огорчение тети Эльжбеты, агент, немного поколебавшись, добавил, что если они действительно намерены совершить покупку, то он за свой счет пошлет по телефону распоряжение один дом оставить для них. На том они и порешили, и в воскресенье утром надо идти осматривать дом.
Было это в четверг, до конца недели бойня Брауна работала полным ходом, и Юргис ежедневно зарабатывал доллар семьдесят пять центов, что составляло десять с половиной долларов в неделю или сорок пять долларов в месяц. Юргис почти совсем не умел считать, зато Онна была мастерицей по этой части, и она произвела все подсчеты. Мария и Ионас должны каждый вносить по шестнадцати долларов за свое содержание, старик настаивал, что и он будет давать столько же, когда устроится на работу, — а ведь этого следовало ожидать каждый день. Получалось девяносто три доллара. Кроме того, Мария и Ионас брали на себя треть платежей за дом, поэтому Юргису оставалось добавлять лишь по восемь долларов ежемесячно. Таким образом, у них будет оставаться чистых восемьдесят пять долларов, или, — если предположить, что дед Антанас не сразу найдет работу, — семьдесят долларов, а этого, конечно, за глаза достаточно для семьи в двенадцать человек.
В воскресенье, за час до назначенного срока, они всей семьей отправились осматривать дом. Адрес у них был записан на клочке бумаги, и время от времени они показывали его какому-нибудь прохожему. Обещанные полторы мили оказались весьма длинными, но, наконец, они добрались до места, а через полчаса появился и агент — цветущий, вкрадчивый мужчина, хорошо одетый и бегло говоривший на их языке, что весьма облегчало его задачу. Он подвел их к дому, который стоял в ряду таких же двухэтажных стандартных строений, типичных для Мясного городка, где архитектура — вовсе не обязательная роскошь. Сердце Онны упало, так как этот дом и дом на плакате были совсем не похожи друг на друга: во-первых, окраска была иная, а кроме того, нарисованный дом выглядел куда просторнее. Впрочем, настоящий дом тоже был свеже выкрашен и имел очень заманчивый вид — новешенький дом, — сказал им агент, так тараторивший, что они совсем растерялись и не успевали задавать вопросы. Они собирались расспросить о многом, но теперь у них либо все повылетело из головы, либо не хватало мужества. Другие дома в ряду не производили впечатления новых, и лишь немногие были заняты. Когда они решились заговорить об этом, агент ответил, что покупатели скоро въедут. Дальнейшие вопросы могли быть истолкованы как недоверие, а с людьми, принадлежавшими к классу «джентльменов», они привыкли разговаривать почтительно и смиренно.
Дом состоял из полуподвального помещения, расположенного фута на два ниже уровня улицы, и единственного этажа, футов на шесть возвышавшегося над ней; туда вела наружная лестница. Под остроконечной крышей находилась мансарда с двумя окошками в противоположных концах. Улица перед домом не была вымощена и не освещалась, а из окон открывался вид на такие же дома, разбросанные по участкам, заросшим грязновато-бурыми сорняками. Внутри дом состоял из четырех комнат, побеленных известкой. Полуподвал оказался недостроенным, стены его были не оштукатурены, а пол не настлан. Агент объяснил эти недоделки тем, что покупатели обычно предпочитают заканчивать полуподвальное помещение по своему вкусу. Мансарда тоже была не закончена — они рассчитывали в случае необходимости сдать ее, а теперь оказалось, что там нет даже пола, только голые балки, и прямо под ними обшивка и штукатурка потолка. Но все это охладило их пыл куда меньше, чем можно было ожидать, — так действовало на них красноречие агента. Он перечислял достоинства дома, ни на минуту не замолкая. Он показывал им все, даже дверные запоры и оконные задвижки, объяснял, как ими пользоваться, привел все семейство на кухню и продемонстрировал кухонную раковину и водопроводный кран, а тетя Эльжбета далее в самых безумных мечтах не надеялась иметь водопровод. После такого открытия было бы просто черной неблагодарностью замечать в доме какие-нибудь недостатки, поэтому они просто старались закрывать на них глаза.
Однако они, как всякие крестьяне, инстинктивно цеплялись за свей деньги. Напрасно агент намекал, что необходимо поторопиться.
— Посмотрим… посмотрим, — отвечали они. — Надо сперва хорошенько подумать.
И они вернулись к себе и до ночи считали и спорили. Им было мучительно трудно решиться на что-нибудь. Они никак не могли сговориться между собой; столько было доводов «за» и «против», и каждый член семьи так упорно стоял на своем, что не успевали остальные убедить его, как у него уже находился единомышленник. Когда же, наконец, воцарилось согласие и дом был все равно что куплен, пришел Шедвилас и снова нарушил спокойствие семьи. Шедвилас возражал против приобретения дома. Он нарассказал им страшных историй о людях, которых это надувательство с «покупкой семейного гнездышка» довело до могилы. Нет сомнения, что и они попадут в ловушку, и прощай тогда их денежки; не будет конца непредвиденным расходам, дом может оказаться сверху донизу никудышным, а как бедняку это проверить? Их надуют с контрактом, а как бедняку попять что-нибудь в контракте? Все это сплошной грабеж, и лучше с домом не связываться.
— А квартирная плата? — спросил Юргис.
— Что ж, разумеется, это тоже грабеж, — ответил Шедвилас. — Бедняка всегда грабят.
Полчаса продолжались такие невеселые разговоры, и все решили, что спасение пришло к ним, когда они уже были на волосок от гибели. Но когда Шедвилас ушел, Ионас, человек весьма проницательный, напомнил им, что гастрономическая лавка, по словам ее владельца, одно сплошное разорение и что, быть может, именно этим и объясняется его мрачный взгляд на жизнь. И споры, разумеется, разгорелись снова!
Дело решалось тем обстоятельством, что на их теперешней квартире они больше жить не могли, — надо было куда-то перебираться. Если отказаться от покупки дома и снять квартиру, то придется до самой смерти платить ежемесячно по девять долларов, а такая перспектива их тоже не устраивала. Днем и ночью в течение целой недели они ломали себе голову над решением этой задачи, и кончилось тем, что Юргис взял ответственность на себя. Брат Ионас уже устроился на работу и возил тачку у Дэрхема, брауновская бойня работала с утра до вечера, и с каждым часом Юргис испытывал все большую уверенность, все больше полагался на свои силы. Принимать такие решения и выполнять их должен глава семьи, говорил он себе. Других людей может постигнуть неудача, но уж он-то не из неудачливых, он всем покажет, как надо браться за дело. И, если понадобится, он будет работать день и ночь, он не даст себе отдыха до тех пор, пока полностью не заплатит за дом и его семья не обретет крова. Он высказал все это остальным, и решение, наконец, было принято.
