Иван Гончаров - Том седьмой: Очерки, повести, воспоминания
Восточная Сибирь при царизме была местом ссылки. Однако в очерках «Фрегат «Паллада», написанных в годы усилившихся цензурных гонений, нет упоминаний о ссыльных революционерах. В настоящем очерке Гончаров пишет и о своем посещении декабристов, и о «государственном преступнике» Петрашевском, и даже приводит стихи Рылеева о Якутске, чего в 50-е годы цензура не пропустила бы.526 Тема очерка уже не путешествие, а якутское и иркутское общество. На первом плане стоят две фигуры: Иннокентия, архиепископа якутского, алеутского и курильского, и генерал-губернатора Восточной Сибири (с 1847 по 1861 г.) Н. Н. Муравьева.
Иннокентий (Иван Евсеевич Павлов-Вениаминов, 1797-1879) в течение сорока пяти лет был священником, а затем архиепископом в самых отдаленных и суровых районах России, ему принадлежат также географические и этнографические «Записки об островах Уналашкинского отдела» (1840). Впервые Гончаров дает характеристику Иннокентию в письме Майковым, написанном в январе 1855 г., то есть сразу же после первого знакомства с архиепископом: «Тут бы увидели русские черты лица, русский склад ума и русскую коренную, но живую речь. Он очень умен, знает много и не подавлен схоластикою, как многие наши духовные, а все потому, что кончил учение не в академии, а в Иркутске и потом прямо пошел учить и религии и жизни алеутов, колош, а теперь учит якутов. Вот он-то патриот. Мы с ним читывали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах» – имеется в виду ход событий Крымской войны («Литературное наследство», № 22-24, стр. 420).
Гончаров, всегда противопоставлявший бездействующим обломовым предприимчивых и деятельных работников, высоко оценивает Н. Н. Муравьева (1809-1881). Это «человек бодрый, энергичный, умный до тонкости и самый любезный из русских людей, – пишет Гончаров в том же письме к Майковым. – […] Имя его довольно популярно у нас: все знают, как сильно и умно распоряжается он в Сибири, не секрет уже и то, что он возвратил России огромный и плодоносный лоскут Сибири по реку Амур включительно» (там же). П. А. Кропоткин, служивший в те годы в Сибири, в «Записках революционера» также рассказывает об уме и «обаянии» Муравьева, отмечая в то же время, что этот сторонник «крайних мнений», «не вполне удовлетворявшийся демократической республикой», был «деспотом в душе» (изд. «Academia», 1933, стр. 111).
Этим положительным отзывам противостоит несравненно более справедливая оценка генерал-губернатора Восточной Сибири, принадлежащая вольной русской прессе. «Колокол» писал в 1860 г. о «тиранстве сибирского Муравьева». Такую же характеристику Муравьева мы находим в переписке декабриста Завалишина («Русская старина», 1881, №№ 9 и 10) и в письмах Петрашевского (см. «Голос минувшего», 1915, №№ 1, 3, и 5, «Петрашевцы в воспоминаниях современников», 1926, стр. 139-143, В. Лейкина, «Петрашевцы», М. 1924, стр. 82-83), где приведено немало фактов произвола Муравьева.527 Попытки выступить против колонизаторских методов освоения Амура, против разорения местных жителей, деспотизма и бесконтрольной власти Муравьева привели к тому, что петрашевец Львов был уволен со службы в Главном управлении Восточной Сибири, а Петрашевский выслан из Иркутска в глухую деревню.
Гончарову была доступна только внешняя, парадная сторона заселения Амура, и он принял за чистую монету игру губернатора в либерализм.
«Величавым, колоссальным патриотам», как называет Гончаров Иннокентия и Муравьева в цитировавшемся выше письме, он противопоставляет бездеятельность и чиновничью ограниченность якутского губернатора П. П. Игорева, образ которого нарисован в сатирических тонах.
В очерке показана не только чиновничья верхушка местного общества, но и политические ссыльные. В черновике есть вставка, вписанная рукой Гончарова, но не вошедшая в окончательный текст, в которой охарактеризован декабрист Волконский: «…князь-декабрист В. как будто застыл государственным преступником. Он шлялся в нагольном тулупе по базарам, перебранивался с ссыльными на поселение или просто с жителями. «Варнак» – нередко слышалось брошенное им или обращенное к нему весьма употребительное в России бранное слово. Он делал это из чудачества.
Как вы думаете, о чем просил меня этот неисправимый декабрист на прощанье: «Не возите нам ничего другого, – сказал он, – только запрещенных книг». – «Как! – сказал я ему на это смеясь, – так вы полагаете, что и я поеду по той же дороге…» – «Нет, нет, – горячо возразил он, – вы поедете, ежели поедете, так в качестве губернатора».
Каков радикал!»
Волконский представлен здесь и чудаком, перебранивающимся на базаре (таким он остался и в окончательном тексте), и «неисправимым», то есть убежденным, декабристом.
В очерке имеется эпизод, отсутствовавший еще в черновой рукописи, о другом «государственном преступнике», Петрашевском. М. В. Буташевич-Петрашевский (1821-1866) – утопический социалист, революционер-демократ, возглавлявший с середины 40-х годов революционный кружок передовой разночинной интеллигенции. Петрашевский, как и его товарищи, в 1849 г. был приговорен к смертной казни. Когда приговоренных одели уже в саваны и привязали к столбам, казнь была приостановлена и осужденным сообщили о замене смертной казни каторгой, солдатчиной и ссылкой. Петрашевский528 был приговорен к пожизненной каторге, замененной ему в 1856 г. ссылкой.
Жизнь Петрашевского в Сибири – это продолжение его борьбы с самодержавием. Так же как позднее Чернышевский, Петрашевский не обращается с «покорнейшими просьбами», а считает решение суда недействительным. «Если я смело однажды выступил на борьбу со всяким насилием, со всякой неправдой, – писал Петрашевский родным, – то теперь уже мне не сходить с этой дороги ради приобретения мелочных выгод и удобств жизни. Мне теперь уже поздно обучать себя «выгодному подличанью» (В. Семевский, Петрашевский в Сибири, «Голос минувшего», 1915, № 5, стр. 47).
Гражданское мужество, принципиальность и беспощадное разоблачение беззаконий и несправедливостей властей предержащих истолковывалось бюрократической верхушкой Восточной Сибири сначала как грубость и неуживчивость, а потом и как душевная болезнь «государственного преступника». Так, упоминаемый Гончаровым в очерке генерал Венцелъ, являвшийся председателем совета Главного управления Восточной Сибири, получив в 1856 г. несколько прошений Петрашевского, запретил их принимать и запросил, «в каком положении здоровья находится Буташевич-Петрашевский по умственным своим способностям».
Гончаров, очевидно, просто повторял распространенную версию о сумасшествии Петрашевского.
– ---
К стр. 386. Сперанский М. М. (1772-1839) – автор проекта государственных преобразований в царствование Александра I. С 1819 по 1821 г. Сперанский был генерал-губернатором Сибири.
К стр. 387. …«память сердца» сильнее «рассудка памяти печальной» – из стихотворения К. Н. Батюшкова «Мой гений» (1815).
…назову его Игоревым […], бывший до Якутска губернатором в одной из губерний Европейской России… – Прототипом образа Игорева является Григорьев К. Н., служивший ранее губернатором в Костроме. В 1847 г. после костромских пожаров Григорьевым были арестованы и подвергнуты жестоким истязаниям поляки, ложно обвиненные в организации заговора и поджогах. Григорьев в качестве «единственного виновника неправосудия» был предан военному суду.
…«на некое был послан послушанье»… – слова Пимена в «Борисе Годунове» (1825) А. С. Пушкина.
«Grattez un russe, – говорит старый Наполеон, – et vous trouverez un tartare»… – Эта фраза, сказанная сардинским посланником529 в Петербурге при Александре I мракобесом и мистиком Жозефом де Местром, приписывается обычно Наполеону.
Сибирская летопись изобилует такими ужасами, начиная с знаменитого Гагарина… – Гончаров, вероятно, имеет в виду князя Гагарина, бывшего сибирским губернатором с 1711 по 1719 г. и повешенного в 1721 г.
К стр. 388. …«но мы истории не пишем…» – из басни И. А. Крылова «Волк и ягненок» (1808).
К стр. 389. …чтоб отвоевать от них Амур… – Амур имел большое значение для расширения торговых связей. В 40-х годах был организован ряд экспедиций вниз по Амуру. Айгунский договор 1858 г., подтвержденный Пекинским договором с Китаем в 1860 г., закрепил за Россией левый берег Амура. Эти договоры, разрешавшие плаванье по Амуру, Сунгари и Уссури только китайским и русским судам, укрепляли русско-китайскую торговлю.
К стр. 390. …«Современник», где я печатал свои труды. – До 1854 г. в «Современнике» были напечатаны следующие произведения Гончарова: «Обыкновенная история» (1847, №№ 3 и 4), «Иван Савич Поджабрин» (1848, № 1), и без подписи «Письма столичного друга к провинциальному жениху» (1848, №№ 11 и 12, отдел «Мод»).
