Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
– Так, а теперь, джентльмены… – проговорил он, и стало ясно, сейчас он перейдет к сути.
Ласково похлопав по любимому портфелю, адвокат снова откашлялся.
– Вы владельцы, – начал он, – «Леман продакшнс инкорпорейтед» 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. – Он на минутку приостановился, а затем, точно бы предъявляя убийственную улику, которая мгновенно и навсегда сорвет маски с их лиц, присовокупил скрипучим шепотом: – Нью-Йоркской корпорации.
Наскоро припомнив фильмы, которые он смотрел в кинотеатрах Сиракуз, Оскар торжественно воздел правую руку.
– Да, владельцы. Но мистеру Фиппсу принадлежит большая часть, – добавил он, надеясь на лучшее.
Но Липпинкотт еще не вбил последний гвоздь. Последовало продолжение:
– Вышеназванная корпорация является продюсером драматического сочинения – или пьесы – под названием «Жертва».
– Верно, – подтвердил Простак. В голове у него плыл туман, но он помогал правосудию как мог. – Вчера состоялась премьера. В «Бродхесте».
Липпинкотт снова прокашлялся. Из портфеля – из него, чувствовал Простак, сейчас может появиться фактически что угодно – он извлек журнал с ярким цветным снимком на обложке: джентльмен в черной маске и полном вечернем облачении вонзает нож в леди, прикрытую лишь легкой накидкой и кровавыми пятнами.
– В ноябре 1947 года, – возобновил речь адвокат, – в журнале «Горяченькие истории», выходящем в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, появилось художественное произведение – назовем его «повесть» – под названием «Честь мужчины». Вышеназванное произведение написано моим клиентом мистером Родни Ричем из Вустера, штат Массачусетс.
Он опять выдержал паузу, опасную, словно кобра, готовящаяся нанести смертельный укус.
– Что мы должным образом и докажем на суде…
– На суде? – подскочил Оскар.
– На суде.
– Мне так и послышалось, – прошуршал Оскар.
Мистер Липпинкотт возобновил свою речь перед лестно внимательной аудиторией. Менестрель был немолод, но партию свою исполнял вполне успешно.
– Как мы должным образом докажем на суде, вышеназванная повесть положена в основу драматического сочинения, или пьесы, неким Харли Томсоном, ныне усопшим.
– Умер он то есть, – пояснил Простак Оскару. Знакомый с Оскаром достаточно давно, он успел узнать, что любое словечко чуть позаковыристее ставит того в тупик.
– А впоследствии, как мы докажем, вышеназванная пьеса была куплена, то есть приобретена, неким Джозефом Леманом, действующим в партнерстве с неким Джоном МакКлюром как «Леман продакшнс инкорпорейтед», 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Нью-Йоркская корпорация, и поставлена ими на сцене.
Мистер Липпинкотт выдержал новую паузу. Суровость его смягчилась легкой грустинкой, словно он старался убедить себя, что человек он крепкий, готовый к чему угодно, и шокировать его непросто, но сейчас он столкнулся с явлением настолько отвратительным, настолько тошнотворным для любого, кто верит в родство человека с Богом, что едва находит слова. Столкнись он с мошеннической арендой, говорил, казалось, весь его вид, то мог бы принять ее. Такое ему совсем не понравилось бы, но он сумел бы снизойти к слабостям человеческой натуры, поддавшейся слабости. То же самое и в отношении обманутых наследников.
Но такое… Боже мой!
Могучим усилием воли он совладал со своими чувствами и вынудил себя продолжать.
– Будет доказано, – выдержав секундную паузу, заявил он, оглядывая портфель, будто прикидывая, возможно ли, что оттуда выскочит кролик, – что вышеназванное драматическое сочинение, или пьеса, совпадает с вышеназванной повестью по ста сорока шести пунктам.
Простак подскочил до потолка. Балетный танцор, и тот не мог бы исполнить номер столь легко и грациозно.
– В ста сорока шести?!
– В ста сорока шести. И что семь по меньшей мере персонажей в вышеупомянутой пьесе носят одинаковые имена с персонажами вышеупомянутой повести.
– Господи! Но послушайте…
– Минуточку, пожалуйста. – Липпинкотт поборол грустинку, вновь превратившись в олицетворение угрозы. – Мой клиент мистер Родни Рич не получил никакого вознаграждения за пьесу, и разрешения его на переделку повести никто не испрашивал. Короче, здесь вполне очевидный случай плагиата. Один из самых вопиющих, с какими мне доводилось сталкиваться, – заключил Липпинкотт и резко оборвал свою речь, будто бы еще секунда и он, поддавшись влиянию окружающей среды, закончил бы: «Это просто шедевр плагиата, дорогуша! Настоящий шедевр!»
Простак взглянул на Оскара, Оскар взглянул на Простака. Ни один не получил ни удовольствия, ни утешения от увиденного.
– Но… но… но… – проблеял Оскар.
– Послушайте, дорогой блюститель закона, – начал Простак, – мы ведь знать ничего про это не знали! Спектакль я купил у мистера Лемана, а потом мистер Фричи выкупил долю и получил свою частичку. Нам и во сне не снилось, что тут творятся грязные делишки.
– Вполне вероятно, что и так. Обвинение в злостном умысле можно убрать. К сожалению…
– До чего неприятное слово, – скривился Оскар.
– К сожалению, мой клиент не может снять другого. Его сочинение воспроизведено в драматической форме без его разрешения. Вполне естественно, он добивается компенсации.
– Чего добивается? – растерялся Оскар.
– Денег, – пояснил Простак.
Липпинкотт, который к этому моменту явно оставил всякие надежды, что из его портфеля выпрыгнет кролик, уложил обратно документы, пачку за пачкой, и защелкнул застежку. В гробовой тишине щелчок грянул выстрелом, разящим наповал.
– Моей целью, джентльмены, было изложить эти факты перед вами, прежде чем возбуждать иск. Я даю вам возможность, если вы того пожелаете, урегулировать конфликт без суда.
– Уладить его то есть?
– Именно. Я уполномочен сделать вам следующее предложение. Мой клиент согласен на шестьдесят шесть и две трети процента от всех прибылей, полученных от вышеозначенной пьесы, когда и если она будет поставлена в любом виде, и только на таком условии разрешает продолжать спектакли. Если же он не получит шестьдесят шесть процентов и две трети…
– А это тоже деньги, – вставил Оскар, чей мозг сегодня соображал хорошо, насколько слово «соображать» вообще применимо к мозгу Оскара Фричи.
– …то он подаст иск о судебном запрете и заставит закрыть спектакль немедленно.
Простак издал резкий мучительный вскрик.
– Закрыть спектакль?
– Да, закрыть.
– Закрыть? – проблеял Оскар.
– Немедленно, – подтвердил Дж. Бромли Липпинкотт. Громкий глотательный звук нарушил тяжелую тишину, наступившую за этими словами. Его издал Оскар. Он двинулся, заплетая ногами, к двери, и его роговые очки поблескивали отчаянием. Да, он был наивен в театральных вопросах, но достаточно знал о мире театра, чтобы понимать – если вы вложили деньги в драму, а кто-то ее закрывает, то рассчитывать на прибыли уж никак невозможно.
Воздержанный обычно человек, сейчас он испытывал страстное желание напиться, и чем скорее, тем лучше.
– Послушайте, – обратился он к Простаку низким гулким голосом, – большая часть спектакля ведь ваша, верно? И я не очень-то разбираюсь в разных там адвокатах. Вы сделайте что-нибудь, а я пойду пригляжу, чтоб не спалили театр.
Он вышел, и в офисе «Леман продакшнс инкорпорейтед», 1468, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, опять воцарилась тишина. Простак лишился дара речи, а мистер Липпинкотт, выполнив порученное задание, готовился предаться отдыху, словно палач в каком-нибудь восточном суде, решивший передохнуть, после того как задушил шнурком с десяток одалисок. Он открыл портфель, чуть помедлил, как бы давая кролику последний шанс, потом сунул руку внутрь, извлек плитку шоколада с орехами и начал грызть, объяснив, что позавтракал сегодня слишком легко.
Простак повернулся к Динти. Все это время она простояла у бачка с водой молча, созерцая трагедию, разворачивающуюся перед ее полными ужаса глазами. Простак чувствовал, что если и можно предпринять что-то дельное, то способ укажет только она.
– Динти, твое мнение, что нам теперь делать?
Динти смотрела на Дж. Бромли Липпинкотта, словно старалась разглядеть в гранитных чертах его лица хоть малейший намек на человечность. Но Липпинкотт, даже получая удовольствие от шоколада с орехами, оставался все тем же неприступным посланником рока, от одного взгляда которого (еще до того, как он произносил хоть слово) тускнело самое солнечное утро.
– Мистер Фиппс должен дать ответ немедленно?
Дж. Бромли Липпинкотт покончил с шоколадом и изящно вытер пальцы о носовой платок.
– Сожалею, но – да.
– Однако, черт дери, вы совсем не даете мне времени…
– Мы что, не можем даже обсудить вопрос? – поинтересовалась Динти.
Липпинкотт снял очки для чтения, вынул другие, от близорукости, протер их, посадил на нос и внимательно, словно перед ним хитроумная закорючка закона, рассмотрел Динти.
