Божественная Комедия. Новая Жизнь - Алигьери Данте

Затем что полностью владеет мной

Предмет, который описать я взялся.

28 Первослуга природы,[1393] мир земной

Запечатлевший силою небесной

И мерящий лучами час дневной, —

31 С узлом вышепомянутым совместный,

По тем извоям совершал свой ход,

Где он все раньше льет нам свет чудесный.[1394]

34 И я был с ним,[1395] но самый этот взлет

Заметил лишь, как всякий замечает,

Что мысль пришла, когда она придет.

37 Так быстро Беатриче восхищает

От блага к лучшему, что ей вослед

Стремленье времени не поспевает.

40 Каким сияньем каждый был одет

Там, в недрах солнца, посещенных нами,

Раз отличает их не цвет, а свет!

43 Умом, искусством, нужными словами

Я беден, чтоб наглядный дать рассказ.

Пусть верят мне и жаждут видеть сами.

46 А что воображенье низко в нас

Для тех высот, дивиться вряд ли надо,

Затем что солнце есть предел для глаз.[1396]

49 Таков был блеск четвертого отряда

Семьи Отца, являющего ей

То, как он дышит и рождает чадо.[1397]

52 И Беатриче мне: «Благоговей

Пред Солнцем ангелов,[1398] до недр плотского

Тебя вознесшим милостью своей!»

55 Ничья душа не ведала такого

Святого рвенья и отдать свой пыл

Создателю так не была готова,

58 Как я, внимая, это ощутил;

И так моя любовь им поглощалась,

Что я о Беатриче позабыл.

61 Она, без гнева, только, улыбалась,

Но так сверкала радость глаз святых,

Что целостная мысль моя распалась.[1399]

64 Я был средь блесков мощных и живых,[1400]

Обвивших нас венцом, и песнь их слаще

Еще была, чем светел облик их;

67 Так дочь Латоны[1401] иногда блестящий

Наденет пояс, и, огнем сквозя,

Он светится во мгле, его держащей.

70 В дворце небес, где шла моя стезя,

Есть много столь прекрасных самоцветов,

Что их из царства унести нельзя;

73 Таким вот было пенье этих светов;

И кто туда подняться не крылат,

Тот от немого должен ждать ответов.

76 Когда певучих солнц горящий ряд,

Нас, неподвижных, обогнув трикраты,

Как звезды, к остьям близкие, кружат,

79 Остановился, как среди баллаты[1402],

Умолкнув, станет женщин череда

И ждет, чтоб отзвучал запев начатый,

82 В одном из них послышалось[1403]: «Когда

Луч милости, который возжигает

Неложную любовь, чтоб ей всегда

85 Расти с ним вместе, так в тебе сверкает,

Что вверх тебя ведет по ступеням,

С которых сшедший — вновь на них — ступает,

88 Тот, кто твоим бы отказал устам

В своем вине, не больше бы свободен

Был, чем поток, не льющийся к морям.

91 Ты хочешь знать, какими благороден

Цветами наш венок, сплетенный тут

Вкруг той, кем ты введен в чертог господень.

94 Я был одним из агнцев, что идут

За Домиником на пути богатом,[1404]

Где все, кто не собьется, тук найдут.[1405]

97 Тот, справа, был мне пестуном и братом;

Альбертом из Колоньи[1406] он звался,

А я звался Фомою Аквинатом.

100 Чтоб наша вязь тебе предстала вся,

Внимай, венец блаженный озирая

И взор вослед моим словам неся.

103 Вот этот пламень льет, не угасая,

Улыбка Грациана, кем стоят

И тот, и этот суд, к отраде Рая.[1407]

106 Другой, чьи рядом с ним лучи горят,

Был тем Петром, который, как однажды

Вдовица, храму подарил свой клад.[1408]

109 Тот, пятый блеск, прекраснее, чем каждый

Из нас, любовью вдохновлен такой,

Что мир о нем услышать полон жажды.

112 В нем — мощный ум, столь дивный глубиной,

Что, если истина — не заблужденье,

Такой мудрец не восставал второй.[1409]

115 За ним ты видишь светоча горенье,

Который, во плоти, провидеть мог

Природу ангелов и их служенье.[1410]

118 Соседний с ним счастливый огонек —

Заступник христианских лет, который

И Августину некогда помог.[1411]

121 Теперь, вращая мысленные взоры

От света к свету вслед моим хвалам,

Ты, чтоб узнать восьмого, ждешь опоры.

124 Узрев все благо, радуется там

Безгрешный дух, который лживость мира

Являет внявшему его словам.

127 Плоть, из которой он был изгнан, сиро

Лежит в Чельдоро[1412]; сам же он из мук

И заточенья принят в царство мира.[1413]

130 За ним пылают, продолжая круг,

Исидор, Беда и Рикард с ним рядом,

Нечеловек в превысшей из наук.[1414]

133 Тот, вслед за кем ко мне вернешься взглядом,

Был ясный дух, который смерти ждал,

Отравленный раздумий горьким ядом:

136 То вечный свет Сигера, что читал

В Соломенном проулке в оны лета

И неугодным правдам поучал».[1415]

139 И как часы[1416] зовут нас в час рассвета,

Когда невеста божья,[1417] встав, поет

Песнь утра жениху и ждет привета,

142 И зубчик гонит зубчик и ведет,

И нежный звон «тинь-тинь»